Эдит была прелестная голубоглазая блондинка с волосами цвета спелой ржи. Она любила поболтать, весело посмеяться, пошутить, подразнить и расточала улыбки всем окружающим ее молодым людям во главе с Найджелом из Тилфорда. Как котенок, она играла со всем, что попадалось ей под руку, но кое-кто стал замечать, что ее ласковые бархатные лапки иногда выпускают и острые коготки.
Мэри, напротив, была черноволоса и смугла, с простыми суровыми чертами лица; ее карие глаза твердо и прямо смотрели на мир из-под резко прорисованных, расходящихся дугами бровей. Никто не назвал бы ее красавицей, а когда хорошенькая сестра обвивала рукой ее плечи и прижималась щекой к щеке, жестокий контраст делал свое дело: красота одной и непригожесть другой еще больше бросались в глаза.
И все-таки всегда находился кто-то, кто, глядя на ее необычное решительное лицо и поймав отблеск огня, загоравшегося в глубине темных глаз, понимал, что в этой молчаливой женщине с гордой царственной осанкой таилась сдерживаемая покамест сила, более привлекательная, чем блистательная грация сестры.
Вот такие были в Косфорде дамы, и к ним-то в тот вечер ехал Найджел в камзоле из генуэзского бархата, с новым белым пером на шляпе. Он проехал Терслийский кряж позади скалы, возле которой в далекие стародавние времена буйные саксы поклонялись своему богу войны Тору. Проезжая мимо камня, Найджел искоса посмотрел на него и пришпорил Поммерса: ходили слухи, что и теперь еще в безлунные ночи вокруг, бывает, пляшут блуждающие огоньки: кое-кто даже слышал стоны и рыдания тех, чью жизнь некогда приносили в жертву, чтобы потешить дьявола. Скала Тора, следы Тора, кубок Тора — вся округа являла собою зловещий памятник богу войны, хотя благочестивые монахи давным-давно заменили его непонятное прозвание именем его отца — Дьявола. Найджел обернулся, чтобы еще раз взглянуть на седой древний валун, и его отважное сердце дрогнуло. Что это такое? Потянуло вдруг холодным вечерним воздухом? Или какой-то внутренний голос шепнул юноше, что придет день и он тоже, возможно, будет лежать, связанный, на таком же утесе, а вокруг будет бесноваться забрызганная кровью, завывающая толпа язычников?
Мгновение спустя скала, смутные страхи и все остальное разом вылетели у него из головы: впереди на желтеющей песчаной дороге вдруг появилась та самая прекрасная Эдит, чей образ так часто заслонял от него сон. Ее гибкая, стройная фигурка, освещенная лучами заходящего солнца, грациозно покачивалась в седле в такт движениям скачущей легким галопом лошади. При виде девушки горячая волна крови ударила ему в лицо: Найджела, не знающего страха ни перед чем на свете, неотразимо влекли и в то же время устрашали тайны нежной женственности. Его душа истинного рыцаря видела в Эдит, как, впрочем, и во всех женщинах, недосягаемое совершенство, которое поднимало их высоко над грубым миром мужчин. Общение с ними приносило и радость и страх — как бы собственное ничтожество, простая речь или манеры не показались этим изящным, нежным существам слишком низменными. Вот какие мысли промелькнули в голове у Найджела, пока белая лошадь скакала ему навстречу. Однако в следующую минуту все его страхи и сомнения рассеял искренний голос девушки, весело помахавшей ему хлыстом в знак приветствия.
— Добро пожаловать, Найджел! — донеслось до него. — Куда это вы держите путь? Конечно, не к вашим друзьям в Косфорд? Ведь не ради них вы надели такой прекрасный камзол! Ну, Найджел, как ее зовут? Говорите скорее, чтобы я ее навеки возненавидела!
— Что вы, Эдит, — тоже смеясь воскликнул молодой сквайр, — конечно, в Косфорд!
— Так поедем вместе, мне не хочется ехать дальше. А я хорошо выгляжу?
Когда Найджел охватил взглядом хорошенькое зардевшееся личико, золотистые локоны, сверкающие глаза и прелестную, грациозную фигурку в черно-алом платье для верховой езды, за него ответили его глаза.
— Вы прекрасны, как всегда, Эдит.
— Почему вы говорите это так холодно? Разве вас растили для бесед в монастырской келье, а не в покоях дамы? Задай я такой же вопрос молодому сэру Джорджу Брокасу или сквайру из Фернхерста, они всю дорогу до Косфорда ликовали бы. Они оба мне больше по сердцу, чем вы, Найджел.
— Тем хуже для моего сердца, — печально вымолвил Найджел.
— Но все равно пусть ваше сердце не теряет надежды.
— А я уже потерял и само сердце.
— Вот уже лучше, — засмеялась Эдит, — можете же вы быть галантным, когда пожелаете, господин Дичок! Только вам больше нравится говорить о всяких высоких и скучных вещах с моей сестрой. Она терпеть не может разговоров и обходительности сэра Джорджа, зато мне они нравятся. А теперь скажите, Найджел, зачем вы едете сегодня в Косфорд?
— Попрощаться с вами.
— Со мной одной?
— Нет, Эдит, с вами, вашей сестрой, и с добрым рыцарем — вашим отцом.
— Сэр Джордж сказал бы, что только со мной. Рядом с ним вы совсем никудышный кавалер. А правда, Найджел, что вы едете во Францию?
— Да, Эдит.
— Об этом все болтают после того, как в Тилфорде побывал король. Говорят, вы едете в свите короля? Это правда?
— Правда, Эдит.
— Тогда скажите, куда же вы едете и когда?
— Увы, этого я сказать не могу.
— В самом деле? — Она тряхнула головой и поскакала вперед, надув губы и сердито сверкая глазами. Найджел с недоумением посмотрел на нее.
— Так-то, Эдит, — произнес он наконец, — вы цените мое доброе имя? Вы хотите, чтобы я нарушил данное слово?
— Ваше доброе имя — это ваша забота, а мои симпатии — моя, — бросила девушка, — вы печетесь об одном, ну а я уж буду о другом.
Они молча проехали деревню Терсли. Потом ей в голову пришла какая-то мысль, она тут же сменила гнев на милость и бросилась по другому следу.
— Что бы вы стали делать, если бы меня вдруг кто-нибудь обидел? Отец как-то говорил, что хоть вы малы ростом, перед вами не устоит никто из здешних молодых людей. Вступились бы вы за меня, если б меня кто обидел?
— Конечно. Я, да и любой благородный человек, всегда готов вступиться за каждую женщину.
— Вы или любой, я или каждая — что это за разговор? Вы думаете, что это комплимент, когда тебя вот так смешивают со стадом? Я говорила о вас и о себе. Если бы меня обидели, вы заступились бы за меня?
— Испытайте меня и сами увидите.
— Хорошо, я так и поступлю. Конечно, и сэр Джордж Брокас, и сквайр из Фернхерста с удовольствием бы сделали то, о чем я их попрошу, но я хочу, чтобы это были вы, Найджел.
— Прошу вас, скажите в чем дело?
— Вы знаете Поля де ла Фосса из Шэлфорда?
— Это такой низенький человек с горбатой спиной?
— Он не ниже вас, Найджел, а что до его спины, так многие бы поменялись с ним лицом.
— Тут я не судья. Но я не хотел сказать ничего худого. Так в чем же дело?
— Он посмеялся надо мной, и я хочу ему отомстить.
— Что? Вы хотите отомстить несчастному калеке?
— Я же говорю вам, что он посмеялся надо мной.
— А как?
— Я-то думала, что настоящий рыцарь полетит мне на помощь, ничего не спрашивая. Но раз вам это так нужно, скажу. Так вот, он был среди кавалеров, что всегда толпились возле меня, и уверял меня, что он навеки мой. А потом, просто потому, что ему показалось, будто мне нравятся и другие, он бросил меня и теперь ухаживает за Мод Туайнем, этой веснушчатой девчонкой из его деревни.
— А почему это вас обидело, если он не был вашим мужем?
— Он ведь был одним из моих поклонников, так? А потом посмеялся надо мной со своей девкой. Наговорил ей обо мне всякой всячины. Выставил меня перед ней круглой дурой. Да, да, я все вижу по ее желтому лицу и тусклым глазам, когда по воскресеньям мы встречаемся в церкви. Она всегда улыбается — да, да, она мне улыбается. Поезжайте к нему, Найджел. Убивать его не надо, даже ранить не надо — просто дать ему хорошенько по лицу хлыстом, а потом возвращайтесь и скажите, как мне вас отблагодарить.
Найджел побледнел, рассудок его боролся со страстным желаньем, охватившим все его существо.
— Клянусь святым Павлом, Эдит, — воскликнул он, — то, о чем вы просите, не принесет мне ни чести, ни славы! Неужели вы хотите, чтобы я побил несчастного калеку? Мое мужское достоинство не позволит мне сделать ничего подобного. Прошу вас, милая дама, дайте мне какое-нибудь другое поручение.
Эдит презрительно взглянула на него.
— Хорош воин, нечего сказать! — с язвительным смешком молвила она. — Вы испугались какого-то коротышки, который еле на ногах стоит. Да, да, говорите что угодно, только я прекрасно вижу, что у вас просто не хватает духу, — вы слышали, какой он смелый, как он отлично владеет мечом. Впрочем, вы правы, Найджел, с ним опасно связываться. Если бы вы сделали, что я прошу, он убил бы вас, так что вы поступили правильно.
От ее слов Найджел краснел и морщился, как от боли, но молчал. В голове его шла жестокая борьба — ему так хотелось сохранить в неприкосновенности тот высокий образ женщины, что жил в его душе, а сейчас, казалось, готов был распасться. И так, молча, ехали они бок о бок — невысокий мужчина и величавая женщина, соловый боевой конь и белая низкорослая испанская кобылка — по извилистой песчаной дороге, скрытой с обеих сторон высокими, выше головы всадников, зарослями дрока и папоротника. Вскоре дорога разделилась на две, и они въехали в ворота, на которых красовались кабаньи головы Баттесторнов. Впереди виднелся низкий тяжелый, раздавшийся в ширину дом, откуда доносился разноголосый собачий лай. В дверях появился краснощекий рыцарь и, прихрамывая, пошел с распростертыми объятьями им навстречу, крича громовым голосом:
— Э, Найджел! Милости просим, приятель. А я-то думал, вы теперь не захотите знаться с такой мелкотой, как мы, — ведь вас обласкал сам король! Живо, слуги, примите лошадей, пока я вас костылем не выходил. Тихо, Лидьярд! На место, Пеламон! Из-за вашего лая я не слышу собственного голоса. Мэри, чашу вина молодому сквайру Лорингу.
Мэри стояла в дверях, стройная, с удивительным задумчивым лицом. Из глубины ее ясных, как бы вопрошающих о чем-то глаз сияла таинственная душа. Найджел поцеловал протянутую руку, и при виде этой девушки к нему вновь возвратилась поколебленная было вера в женщину и благоговенье перед ней. Сестра проскользнула позади нее в залу, и оттуда, из-за плеча Мэри, ее хорошенькое личико эльфа послало ему улыбку — знак прощенья.
Даплинский рыцарь оперся всей тяжестью своего тела на руку Найджела и через просторную, с высоким сводом залу проковылял к своему большому дубовому креслу.
— Скорее, Эдит, пододвинь скамеечку, — распорядился он, усаживаясь. — Клянусь Господом, голова у этой девицы набита кавалерами, как амбар крысами. Ну, Найджел, любопытные слухи дошли до меня — как ты сражался у Тилфордского моста и что к тебе приезжал король. Как он тебе показался? А мой старый друг Чандос? Когда-то мы с ним провели много славных часов в лесу. А Мэнни? Вот был сильный и смелый наездник? Что о них слышно?
Найджел рассказал старому рыцарю обо всем, что произошло. О своих успехах он говорил мало, все больше о промахах, однако у смуглолицей девушки, которая сидела и слушала, что-то прилежно вышивая, глаза так и загорелись.
Сэр Джон внимательно следил за рассказом, но то и дело прерывал его залпами божбы и проклятий, ударами здоровенного кулака по столу и взмахами костыля.
— Ну и ну, парень! Ты, конечно, не мог усидеть в седле против Мэнни, но все равно держался молодцом. Мы гордимся тобой, Найджел. Ты ведь наш, ты вырос в наших вересках. Правда, стыд мне и позор, что ты не очень силен в охотничьем деле: ведь я сам тебя обучал, а в этом ремесле во всей Англии нет мне равных. Пожалуйста, наполни снова свой кубок, а я пока воспользуюсь тем временем, что у нас еще осталось.
И старый рыцарь тут же качал длинное скучное повествование о тех благословенных годах, когда охота на зверя и птицу всегда была ко времени.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59