..»
Додумать эту самокритичную мысль несчастный не успел. Спрятанные в рукаве плаща ножницы скользнули в узкую женскую ладонь. Средний палец удобно лег между двух достаточно острых полосок металла с двумя колечками на концах. Стремительное движение рукой - и заточенный край ножниц начертил на шее Паукова красную рваную линию, одновременно другая, свободная рука Раисы Сергеевны сильно толкнула пузатое тело. Тимофей Иванович потерял равновесие и грузно перевалился через край ванны. Хорошо подстриженный затылок гулко стукнулся о керамическую плитку с веселеньким рисунком.
Пока он падал, женщина успела перехватить ножницы. Теперь она держала их, как держат нож хватом вниз. Обе половинки сомкнуты, восьмерка колечек торчит над большим пальцем. Еще одно стремительное движение, и ножницы воткнулись в ямку под кадыком тщательно выбритой шеи Тимофея Ивановича.
Второй удар скорректировал положение тела. Пауков растянулся в ванне, будто собирался понежиться в теплой водичке, да вот раздеться забыл. Говорить он не мог, только хрипел. Попробовал было встать, но удар двумя сомкнутыми колечками в лоб опрокинул его обратно. Кровь толчками вытекала из раны. Пауков схватился обеими руками за шею, на большее сил уже не хватало.
Словно во сне, сквозь застилающую глаза пелену он смотрел широко раскрытыми глазами в лицо склонившейся над ним женщины. Когда она заговорила, он не пытался вникнуть в смысл ее слов, между тем Раиса Сергеевна объясняла умирающему причины своего поступка. Зачем? Возможно, хотела дождаться его смерти, убедиться, что он вышел из игры окончательно и бесповоротно, и коротала время. Ее показушная суетливость исчезла. Это снова была спокойная, сосредоточенная женщина с умными зелеными глазами хищницы и ровным голосом без тени эмоций.
- Вы, Тимофей Иванович, меня обманули. Нехорошо обманывать любящую мать. Жалко, у меня нету лишнего времени. Поверьте, я бы нашла способ узнать правду, выведала бы все ваши грязные планы, хотя я и так о них догадываюсь. Вы хотите погубить моего сына и пришли взять в заложницы его маму. Умно. Организовали звонок из милиции, чтобы переполошить несчастную мать, так сказать, подготовили почву, и вот явились за мной. А что было бы потом - ясно и просто. Любая мать поддается на шантаж, если ее шантажируют жизнью сына. И любая мать в настоящей милиции будет говорить все, что ей прикажут: и сыну под диктовку письмо напишет, и расскажет обо всем, что ей известно... Но я, Тимофей Иванович, не любая. Я единственная и неповторимая. Я дикая кошка, и я могу защитить своего детеныша. Вот почему я решила вас устранить и, заметьте, сделала это чисто с точки зрения гигиены. Вся кровушка стечет в ванну. Жаль только, Костик бреется электробритвой, пришлось придумать повод подойти к телефонному столику. Зайти на кухню и спрятать нож было бы сложнее... Подозреваю, вскоре сюда явятся ваши друзья, встревоженные вашим долгим отсутствием. Надеюсь, они облегчат мне жизнь - вывезут ваше тело. Работу им я упростила, ведь они попытаются убрать следы крови. Как вы думаете, они заподозрят, что это я вас так?... Вряд ли...
Она нагнулась, оттянула закрывшееся веко Паукова наманикюренным пальцем. Вид застывшего зрачка вполне ее удовлетворил.
Раиса Сергеевна аккуратно и тщательно вымыла руки, протерла полотенцем ножницы, спрятала их в сумочку и бодро прошла в прихожую. После короткого раздумья дверь в квартиру решила не закрывать - не стоит создавать друзьям Тимофея Ивановича лишние сложности. Случайных воров она не боялась. Во-первых, имущество было застраховано, во-вторых, в данную минуту, когда вопрос касался жизни ее сына, было бы странно переживать за неодушевленные предметы, пускай и очень дорогие.
Плотно прикрыв за собой дверь, Раиса Сергеевна сбежала вниз по лестнице, выскочила на улицу и направилась в глубь двора, где в старом, основательном гараже ее дожидались верные «Жигули».
Гараж вместе с подержанной машиной Костя купил по дешевке, когда они переехали на новую квартиру. Купил специально для мамы. Раиса Сергеевна растаяла от счастья и расплакалась, а Костик засмеялся: дескать, это чтобы почаще мамочка на рынок ездила и повкуснее его кормила. Раиса Сергеевна на диво быстро получила права. Костя не переставал удивляться, откуда у мамы такие способности к вождению. Он ведь не знал, что много лет назад его маму звали Рысью и обучали управлять не то что машиной, но и самолетом, и вертолетом, и даже танком...
Как ехать до переулка, где, согласно адресу в записной книжке сына, проживал Липа, она, коренная москвичка, прекрасно знала и легко нашла удобный путь в объезд вечно забитого пробками центра. По дороге она остановилась дважды: у аптеки (купила валидол - сердце что-то последнее время пошаливало) и перед магазином «Мечта мужика». В магазине, полном разнообразных мелочей, она купила плоскогубцы, шило, молоток, рулончик широкого скотча, замечательно острую опасную бритву и флакон дорогого мужского одеколона.
Швейцарские часики, тоже подарок сыночка, показывали десять часов восемь минут, когда Раиса Сергеевна, самую малость запыхавшись, подошла к обшарпанной двери занимаемой Липой жилплощади. Проклятый лифт поднял ее только на второй этаж и ехать дальше категорически отказался. Пришлось еще шесть лестничных пролетов идти по грязной, заплеванной и заблеванной лестнице.
На правом плече у нее болталась сумочка, в левой руке она держала целлофановый пакет, набитый прикупленными инструментами. Еще в машине Раиса Сергеевна надела тонкие, как вторая кожа, лайковые перчатки, что было вполне по погоде - весна в этом году выдалась поздняя и прохладная. Перед дверью она несколько раз глубоко вздохнула, пошуршала пакетом, извлекла из него шило, спрятала в карман плаща, еще немного порылась в пакете и отыскала футляр с опасной бритвой. Картонный футлярчик полетел назад в пакет, Раиса Сергеевна раскрыла бритву, и в зеркальном лезвии отразилось ее красивое лицо в обрамлении ярко-рыжих волос. Пластмассовую ручку бритвы она зажала в кулаке. Подушечкой большого пальца уперлась в закругленный язычок на конце плоского широкого лезвия, плотно прижав его тупой край к остальным пальцам. (Получился своеобразный кастет с острой кромкой вместо шипов.)
Запястьем правой руки Раиса Сергеевна надавила кнопку звонка и сразу же опустила руку, спрятала кулак с зажатой в нем раскрытой бритвой за спину.
За дверью послышались ленивые, шаркающие шаги.
- Чего надо, тетка?
Раиса Сергеевна догадалась, что ее разглядывают в допотопный дверной глазок с выпуклым, как глаз золотой рыбки, окуляром.
- Эротический массаж не желаете? - Она улыбнулась, демонстрируя дверному окуляру белый ряд металлокерамических зубов.
- Чего?... - Замки в темпе звякнули. Дверь открылась. - Я не въехал, тетка.
На Раису Сергеевну сверху вниз смотрел, ухмыляясь, здоровенный детина, одетый в синие сатиновые «семейные» трусы и майку-тельняшку. На его крутом голом плече красовалась татуировка «Липа жил, Липа жив, Липа будет жить!». Правую руку детина, как и его гостья, прятал за спиной. От ее внимания не ускользнуло, как он быстро, воровато огляделся по сторонам - проверил, точно ли тетка одна на лестничной площадке, нет ли рядом конкурентов, выставивших ее на первый план, дабы усыпить его бдительность.
- Я раньше работала на оживленных автомобильных магистралях, - бодренько затараторила Раиса Сергеевна. - А сейчас - по месту жительства. В соседнем микрорайоне у меня сорок два постоянных клиента. Вот решила расширить сферу деятельности. Хожу по квартирам, звоню, если отвечают мужским голосом, предлагаю свои услуги.
- Во атас! - Липа оскалился в улыбке. - А реально, че ты конкретно предлагаешь, бабушка?
Кроме «бабушки», на лестничной площадке никого не наблюдалось. Липа расслабился, мускулистая рука, которую он только что держал согнутой за спиной, выпрямилась, и Раиса Сергеевна увидела пистолет в огромной татуированной пятерне.
- Разговора не будет, мужчина. Я ухожу... - Она изобразила на лице неподдельный ужас, попятилась.
- Да погоди ты! Ствола испугалась? Так он по типу того, что газовый! Во, гляди... - Липа юркнул в сторону, на мгновение исчез за дверным проемом и появился снова, демонстрируя пустые ладони. - Во, видала? Я его на тумбочку положил.
- Все равно боюсь, - неуверенно произнесла Раиса Сергеевна.
- Не боись! Рассказывай давай, че за эротические услуги у тебя.
- Сразу должна предупредить: один сеанс стоит двадцать долларов, и если у вас лишь праздный интерес, то...
- Бабуля! - перебил Липа радостно. - Да я тебе двадцатник уже за-ради прикола дам, не боись! Это ж пацанам про тебя рассказать, уссутся от смеха.
- Мне ваше отношение не нравится, но работа есть работа. Если вы готовы платить, может, тогда позволите мне войти?
- Заходи!
Липа шагнул назад, повернулся к Раисе Сергеевне боком. Буквально на секунду он потерял ее из поля зрения, и как раз этой секунды ей хватило, чтобы выбросить вперед вооруженную бритвой руку тем же стремительным, хорошо поставленным движением, как и в случае с Пауковым. И шея у Липы была более длинная, без складок двойного подбородка, и стоял он удобнее, будто специально подставлялся под удар, да и бритва куда острее ножниц, но все равно атака на пороге чужой квартиры получилась менее эффективной, чем неожиданное нападение на Тимофея Ивановича в собственной ванной. Бритва прошла мимо основной цели - сонной артерии. Как принято говорить в похожих случаях, «и на старуху бывает проруха». (Знать бы еще, что такое «проруха».)
Сталь вспорола кожу на горле, кровь мгновенно заполнила порез и хлынула вниз по шее двумя тонкими ручейками. Липа был ранен, но ранен не смертельно.
Толстый благополучный Пауков и профессиональный бандюга Липа - два разных человека, и их реакции на неожиданное нападение коренным образом различались. Если Пауков вообще не среагировал адекватно на действия Раисы Сергеевны, то Липа, зверь битый и матерый, без всякой заминки превратился из ухмыляющегося оболтуса в опытного уличного бойца. И успел оттолкнуть от себя непрошеную гостью раньше, чем бритва в обратном движении еще раз полоснет его по шее. Девять из десяти куда более молодых и гибких женщин, получив толчок такой силы, непременно опрокинулись бы на спину.
Но эта устояла, широко шагнула назад, согнула ноги в коленях, прогнулась в спине и без промедления набросилась дикой кошкой на сжимающего пудовые кулаки бандита.
Одним коротким прыжком она проскочила в щель меж его вытянутых рук, пружинисто разогнула ноги, яростно ударила головой снизу вверх, в небритый массивный подбородок. Липа попытался поймать ее, сгрести в охапку, но наносить удары в столь тесном контакте он не имел навыка. Раиса Сергеевна выскользнула из его объятий, низко присев. Остро отточенная бритва полоснула по сатиновым трусам, застряла, запуталась в синей ткани. Ей пришлось разжать пальцы, выпустить из руки свое оружие. Но дело было сделано. Ни один мужчина не способен толково драться после глубокого резаного ранения в детородные органы.
Раиса Сергеевна мягко упала на спину. Носок левого полусапожка подцепил сзади пятку волосатой мужской ноги, низкий широкий каблучок правого ударил в колено. Липа опрокинулся, рухнул навзничь, растопырив здоровенные сильные руки. Грохнувшись об пол, он уже и не пытался встать. Скорчился, скрючился, словно эмбрион в материнском чреве, одной рукой схватившись за гениталии, другой - за шею...
С хлопком распахнулась обклеенная пленкой «под дерево» дверь ванной. В тесный коридорчик выскочил голый мужик весь в мыльной пене.
- Чего тут шумите?... - Голый изумленно уставился на бьющуюся в мелких судорогах посреди прихожей окровавленную тушу Липы.
- Помогите! - воскликнула Раиса Сергеевна и указала пальцем в темный проем все еще открытой настежь входной двери.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52
Додумать эту самокритичную мысль несчастный не успел. Спрятанные в рукаве плаща ножницы скользнули в узкую женскую ладонь. Средний палец удобно лег между двух достаточно острых полосок металла с двумя колечками на концах. Стремительное движение рукой - и заточенный край ножниц начертил на шее Паукова красную рваную линию, одновременно другая, свободная рука Раисы Сергеевны сильно толкнула пузатое тело. Тимофей Иванович потерял равновесие и грузно перевалился через край ванны. Хорошо подстриженный затылок гулко стукнулся о керамическую плитку с веселеньким рисунком.
Пока он падал, женщина успела перехватить ножницы. Теперь она держала их, как держат нож хватом вниз. Обе половинки сомкнуты, восьмерка колечек торчит над большим пальцем. Еще одно стремительное движение, и ножницы воткнулись в ямку под кадыком тщательно выбритой шеи Тимофея Ивановича.
Второй удар скорректировал положение тела. Пауков растянулся в ванне, будто собирался понежиться в теплой водичке, да вот раздеться забыл. Говорить он не мог, только хрипел. Попробовал было встать, но удар двумя сомкнутыми колечками в лоб опрокинул его обратно. Кровь толчками вытекала из раны. Пауков схватился обеими руками за шею, на большее сил уже не хватало.
Словно во сне, сквозь застилающую глаза пелену он смотрел широко раскрытыми глазами в лицо склонившейся над ним женщины. Когда она заговорила, он не пытался вникнуть в смысл ее слов, между тем Раиса Сергеевна объясняла умирающему причины своего поступка. Зачем? Возможно, хотела дождаться его смерти, убедиться, что он вышел из игры окончательно и бесповоротно, и коротала время. Ее показушная суетливость исчезла. Это снова была спокойная, сосредоточенная женщина с умными зелеными глазами хищницы и ровным голосом без тени эмоций.
- Вы, Тимофей Иванович, меня обманули. Нехорошо обманывать любящую мать. Жалко, у меня нету лишнего времени. Поверьте, я бы нашла способ узнать правду, выведала бы все ваши грязные планы, хотя я и так о них догадываюсь. Вы хотите погубить моего сына и пришли взять в заложницы его маму. Умно. Организовали звонок из милиции, чтобы переполошить несчастную мать, так сказать, подготовили почву, и вот явились за мной. А что было бы потом - ясно и просто. Любая мать поддается на шантаж, если ее шантажируют жизнью сына. И любая мать в настоящей милиции будет говорить все, что ей прикажут: и сыну под диктовку письмо напишет, и расскажет обо всем, что ей известно... Но я, Тимофей Иванович, не любая. Я единственная и неповторимая. Я дикая кошка, и я могу защитить своего детеныша. Вот почему я решила вас устранить и, заметьте, сделала это чисто с точки зрения гигиены. Вся кровушка стечет в ванну. Жаль только, Костик бреется электробритвой, пришлось придумать повод подойти к телефонному столику. Зайти на кухню и спрятать нож было бы сложнее... Подозреваю, вскоре сюда явятся ваши друзья, встревоженные вашим долгим отсутствием. Надеюсь, они облегчат мне жизнь - вывезут ваше тело. Работу им я упростила, ведь они попытаются убрать следы крови. Как вы думаете, они заподозрят, что это я вас так?... Вряд ли...
Она нагнулась, оттянула закрывшееся веко Паукова наманикюренным пальцем. Вид застывшего зрачка вполне ее удовлетворил.
Раиса Сергеевна аккуратно и тщательно вымыла руки, протерла полотенцем ножницы, спрятала их в сумочку и бодро прошла в прихожую. После короткого раздумья дверь в квартиру решила не закрывать - не стоит создавать друзьям Тимофея Ивановича лишние сложности. Случайных воров она не боялась. Во-первых, имущество было застраховано, во-вторых, в данную минуту, когда вопрос касался жизни ее сына, было бы странно переживать за неодушевленные предметы, пускай и очень дорогие.
Плотно прикрыв за собой дверь, Раиса Сергеевна сбежала вниз по лестнице, выскочила на улицу и направилась в глубь двора, где в старом, основательном гараже ее дожидались верные «Жигули».
Гараж вместе с подержанной машиной Костя купил по дешевке, когда они переехали на новую квартиру. Купил специально для мамы. Раиса Сергеевна растаяла от счастья и расплакалась, а Костик засмеялся: дескать, это чтобы почаще мамочка на рынок ездила и повкуснее его кормила. Раиса Сергеевна на диво быстро получила права. Костя не переставал удивляться, откуда у мамы такие способности к вождению. Он ведь не знал, что много лет назад его маму звали Рысью и обучали управлять не то что машиной, но и самолетом, и вертолетом, и даже танком...
Как ехать до переулка, где, согласно адресу в записной книжке сына, проживал Липа, она, коренная москвичка, прекрасно знала и легко нашла удобный путь в объезд вечно забитого пробками центра. По дороге она остановилась дважды: у аптеки (купила валидол - сердце что-то последнее время пошаливало) и перед магазином «Мечта мужика». В магазине, полном разнообразных мелочей, она купила плоскогубцы, шило, молоток, рулончик широкого скотча, замечательно острую опасную бритву и флакон дорогого мужского одеколона.
Швейцарские часики, тоже подарок сыночка, показывали десять часов восемь минут, когда Раиса Сергеевна, самую малость запыхавшись, подошла к обшарпанной двери занимаемой Липой жилплощади. Проклятый лифт поднял ее только на второй этаж и ехать дальше категорически отказался. Пришлось еще шесть лестничных пролетов идти по грязной, заплеванной и заблеванной лестнице.
На правом плече у нее болталась сумочка, в левой руке она держала целлофановый пакет, набитый прикупленными инструментами. Еще в машине Раиса Сергеевна надела тонкие, как вторая кожа, лайковые перчатки, что было вполне по погоде - весна в этом году выдалась поздняя и прохладная. Перед дверью она несколько раз глубоко вздохнула, пошуршала пакетом, извлекла из него шило, спрятала в карман плаща, еще немного порылась в пакете и отыскала футляр с опасной бритвой. Картонный футлярчик полетел назад в пакет, Раиса Сергеевна раскрыла бритву, и в зеркальном лезвии отразилось ее красивое лицо в обрамлении ярко-рыжих волос. Пластмассовую ручку бритвы она зажала в кулаке. Подушечкой большого пальца уперлась в закругленный язычок на конце плоского широкого лезвия, плотно прижав его тупой край к остальным пальцам. (Получился своеобразный кастет с острой кромкой вместо шипов.)
Запястьем правой руки Раиса Сергеевна надавила кнопку звонка и сразу же опустила руку, спрятала кулак с зажатой в нем раскрытой бритвой за спину.
За дверью послышались ленивые, шаркающие шаги.
- Чего надо, тетка?
Раиса Сергеевна догадалась, что ее разглядывают в допотопный дверной глазок с выпуклым, как глаз золотой рыбки, окуляром.
- Эротический массаж не желаете? - Она улыбнулась, демонстрируя дверному окуляру белый ряд металлокерамических зубов.
- Чего?... - Замки в темпе звякнули. Дверь открылась. - Я не въехал, тетка.
На Раису Сергеевну сверху вниз смотрел, ухмыляясь, здоровенный детина, одетый в синие сатиновые «семейные» трусы и майку-тельняшку. На его крутом голом плече красовалась татуировка «Липа жил, Липа жив, Липа будет жить!». Правую руку детина, как и его гостья, прятал за спиной. От ее внимания не ускользнуло, как он быстро, воровато огляделся по сторонам - проверил, точно ли тетка одна на лестничной площадке, нет ли рядом конкурентов, выставивших ее на первый план, дабы усыпить его бдительность.
- Я раньше работала на оживленных автомобильных магистралях, - бодренько затараторила Раиса Сергеевна. - А сейчас - по месту жительства. В соседнем микрорайоне у меня сорок два постоянных клиента. Вот решила расширить сферу деятельности. Хожу по квартирам, звоню, если отвечают мужским голосом, предлагаю свои услуги.
- Во атас! - Липа оскалился в улыбке. - А реально, че ты конкретно предлагаешь, бабушка?
Кроме «бабушки», на лестничной площадке никого не наблюдалось. Липа расслабился, мускулистая рука, которую он только что держал согнутой за спиной, выпрямилась, и Раиса Сергеевна увидела пистолет в огромной татуированной пятерне.
- Разговора не будет, мужчина. Я ухожу... - Она изобразила на лице неподдельный ужас, попятилась.
- Да погоди ты! Ствола испугалась? Так он по типу того, что газовый! Во, гляди... - Липа юркнул в сторону, на мгновение исчез за дверным проемом и появился снова, демонстрируя пустые ладони. - Во, видала? Я его на тумбочку положил.
- Все равно боюсь, - неуверенно произнесла Раиса Сергеевна.
- Не боись! Рассказывай давай, че за эротические услуги у тебя.
- Сразу должна предупредить: один сеанс стоит двадцать долларов, и если у вас лишь праздный интерес, то...
- Бабуля! - перебил Липа радостно. - Да я тебе двадцатник уже за-ради прикола дам, не боись! Это ж пацанам про тебя рассказать, уссутся от смеха.
- Мне ваше отношение не нравится, но работа есть работа. Если вы готовы платить, может, тогда позволите мне войти?
- Заходи!
Липа шагнул назад, повернулся к Раисе Сергеевне боком. Буквально на секунду он потерял ее из поля зрения, и как раз этой секунды ей хватило, чтобы выбросить вперед вооруженную бритвой руку тем же стремительным, хорошо поставленным движением, как и в случае с Пауковым. И шея у Липы была более длинная, без складок двойного подбородка, и стоял он удобнее, будто специально подставлялся под удар, да и бритва куда острее ножниц, но все равно атака на пороге чужой квартиры получилась менее эффективной, чем неожиданное нападение на Тимофея Ивановича в собственной ванной. Бритва прошла мимо основной цели - сонной артерии. Как принято говорить в похожих случаях, «и на старуху бывает проруха». (Знать бы еще, что такое «проруха».)
Сталь вспорола кожу на горле, кровь мгновенно заполнила порез и хлынула вниз по шее двумя тонкими ручейками. Липа был ранен, но ранен не смертельно.
Толстый благополучный Пауков и профессиональный бандюга Липа - два разных человека, и их реакции на неожиданное нападение коренным образом различались. Если Пауков вообще не среагировал адекватно на действия Раисы Сергеевны, то Липа, зверь битый и матерый, без всякой заминки превратился из ухмыляющегося оболтуса в опытного уличного бойца. И успел оттолкнуть от себя непрошеную гостью раньше, чем бритва в обратном движении еще раз полоснет его по шее. Девять из десяти куда более молодых и гибких женщин, получив толчок такой силы, непременно опрокинулись бы на спину.
Но эта устояла, широко шагнула назад, согнула ноги в коленях, прогнулась в спине и без промедления набросилась дикой кошкой на сжимающего пудовые кулаки бандита.
Одним коротким прыжком она проскочила в щель меж его вытянутых рук, пружинисто разогнула ноги, яростно ударила головой снизу вверх, в небритый массивный подбородок. Липа попытался поймать ее, сгрести в охапку, но наносить удары в столь тесном контакте он не имел навыка. Раиса Сергеевна выскользнула из его объятий, низко присев. Остро отточенная бритва полоснула по сатиновым трусам, застряла, запуталась в синей ткани. Ей пришлось разжать пальцы, выпустить из руки свое оружие. Но дело было сделано. Ни один мужчина не способен толково драться после глубокого резаного ранения в детородные органы.
Раиса Сергеевна мягко упала на спину. Носок левого полусапожка подцепил сзади пятку волосатой мужской ноги, низкий широкий каблучок правого ударил в колено. Липа опрокинулся, рухнул навзничь, растопырив здоровенные сильные руки. Грохнувшись об пол, он уже и не пытался встать. Скорчился, скрючился, словно эмбрион в материнском чреве, одной рукой схватившись за гениталии, другой - за шею...
С хлопком распахнулась обклеенная пленкой «под дерево» дверь ванной. В тесный коридорчик выскочил голый мужик весь в мыльной пене.
- Чего тут шумите?... - Голый изумленно уставился на бьющуюся в мелких судорогах посреди прихожей окровавленную тушу Липы.
- Помогите! - воскликнула Раиса Сергеевна и указала пальцем в темный проем все еще открытой настежь входной двери.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52