На улице было жарко, конец лета выдался солнечным. Всех вещей у Миши с Колей – одна спортивная сумка у Малышева на шее. Важная деталь: Коробов был одет в джинсы и футболку, Николай – в брюки и рубашку. Деньги и вещи потеплее лежали в сумке, которую Коля предусмотрительно повесил себе на грудь и крепко держал двумя руками. Я специально попросил Коробова подробно описать, как они были одеты, как себя вели и прочие мелкие детали. Выслушав Мишу, я сразу понял, что похитителям (кем бы они ни были, пусть даже законченными дебилами) с первого взгляда стало ясно, где ребята прячут баксы.
Ровно в полдень к друзьям подошел средних лет алкаш. Спросил, не они ли «сыночка своего корефана шукают». Получив утвердительный ответ, алкаш потребовал, чтобы Коробов отошел за угол: мол, в письме четко велено приехать одному, а не двум фраерам. Коробов начал было спорить, но Николай уговорил его подчиниться требованиям алконавта. Миша плюнул и пошел. Коробов хотел занять наблюдательную позицию шагах в двадцати, на углу магазина вин. Шел Миша не оглядываясь и вдруг услышал сдавленный короткий возглас. Обернулся, увидел, как Малышев медленно оседает на асфальт, держась руками за живот, а алкаш убегает с сумкой в руках. Коробов рванул за алкашом, и он бы его догнал, я уверен, но тут на Михаила откуда ни возьмись навалились трое мужиков. Завязалась драка. Как выяснилось позже, Коробова пытались задержать местные милиционеры в штатском. Двоим Миша чуть не поломал ребра, третьему изрядно помял лицо и утихомирился только после предупредительного выстрела в воздух вкупе с отчаянным криком: «Сдавайся, милиция!»
Михаила сутки продержали в кутузке. Там он узнал о том, что Николая отвезли в местную больницу, в реанимацию.
Менты сначала пытались колоть Коробова на предмет перевозки наркотиков, но вскоре недоразумение с задержанием благополучно разрешилось. Немалую роль в этом сыграл звонок в столицу. На вопрос дознавателя: «Кто может подтвердить вашу личность?» – Коробов ответил семизначным числом – продиктовал московский телефонный номер знакомого милицейского полковника из ГУВД. С будущим обладателем трех больших звезд на серых погонах Михаил Коробов лет десять просидел за одной партой в престижной спецшколе с математическим уклоном. Потенциальный милиционер в цифрах и формулах постоянно путался и все контрольные работы списывал у доброго, смышленого соседа по парте. Говорят, детская дружба самая крепкая. Когда Коробова таскали на допросы «по делу Ступина», старый приятель помочь ничем не смог, кроме советов (да и чем он мог помочь), зато теперь он выложился по полной программе, тем более что Миша просил старого друга о помощи крайне редко, понимая, что существует лимит «на напряги». (Кстати, в телефонном разговоре с Москвой тема истинной цели визита моих друзей в Коржанск, к счастью, не была затронута.)
Сеанс телефонной связи коржанских ментов со столицей закончился для провинциалов плачевно. Товарищ полковник потребовал срочно освободить «честного гражданина Коробова» и пригрозил прислать из златоглавой комиссию «для выяснения безобразий». В течение следующего часа после разговора с плохо соображающим в математике полковником в захолустный Коржанск позвонили еще несколько высоких милицейских чиновников и даже один замминистра. Конечно же, Коробова мгновенно освободили. Мало того, перепуганные коржанские слуги закона дали Михаилу Валерьевичу полный отчет о причине задержания и положении дел на данном этапе.
Как оказалось, утром злополучного дня (точнее, в девять часов утра) местным милиционерам позвонил неизвестный и сообщил, что в полдень в таком-то месте состоится передача партии наркотиков от курьеров заказчику. (Я сразу отметил про себя, что Мишу и Колю встречали. Убедились в их приезде и сделали звонок, задействовали заранее разработанный план. Вопрос только в том, кто их встречал? Чей план? И еще интересно, неужели представители противоборствующей стороны контролировали все прибывающие из Москвы поезда? Или утечка информации об отъезде произошла здесь, в Москве? Блин горелый! Впечатление такое, что против моих друзей работает крутая спецслужба. Ради чего? Ради меня? Отпадает. Уже бы взяли полчаса назад, на подходе к клубу «Дао». Ради трех тысяч? Бред!) Отследить, откуда поступил звонок, милиционерам не удалось, но поступил он ни много ни мало на телефонный аппарат самого главного милицейского начальника города Коржанска. (Номер его телефона, кстати, известен далеко не всем коржанчанам.) Сообщению не очень поверили, однако приняли надлежащие меры. На всякий случай. Группа сотрудников в штатском затерлась в толчее подле винного магазина. Сойти за алкашей переодетые менты и не пытались. В маленьком городишке все друг друга знают, и пьющий народ физиономию блюстителя правопорядка срисовывает с расстояния полета пули. Группа захвата не таясь пустила слух о нечаянно полученной премии и временном перемирии с алкоголиками-дебоширами на почве совместного распития спиртных напитков. Хвала Будде, менты-захватчики были подшофе самую малость, иначе могли и пристрелить Мишу с перепугу.
Когда алкаш (позже выяснилось, что не местный и не алкаш) вполне умело пырнул Николая ножом в живот, сорвал у него с шеи сумку и бросился бежать, за ним в погоню поспешили два милицейских сержанта, молодых да резвых, Трое лейтенантов в это время дрались с Коробовым, еще один капитан суетился вокруг Малышева.
За счет фактора неожиданности преступник получил солидную фору. Путь его бегства был заранее тщательно рассчитан – в переулок, через забор и огородами к лесу. Сержанты здорово отстали от преследуемого и, сидя верхом на заборе, тяжело дыша после стометровки по ухабистому переулку, открыли беспорядочную стрельбу, метясь в быстро удаляющуюся худую спину «заказчика наркотиков». Невероятно, но они в него попали, причем дважды. Первая пуля оцарапала мужику плечо, вторая вошла точно в сердце. На опушке леса снайперов-сержантов дожидался хладный труп неизвестного гражданина. Сумки с деньгами при нем не оказалось. (Я сразу понял, в чем фокус – сообщники ждали дружка за забором. Он подбегает, перебрасывает тяжелую сумку, которую ловят приспешники и с которой они бегут в другую сторону, а основная сволочь налегке уходит огородами. Меткая стрельба сержантов случайность, не более.) Осмотр тела убитого преступника дал милиционерам лишний повод для глубокомысленных размышлений и далеко идущих выводов. Мужик оказался весь синий от татуировок, вдобавок имел изуродованные иглами вены на руках и ногах. Урка-наркоман. Существо, готовое на все ради дозы. (А что же Николай? Куда он смотрел? За плечами огромный стаж занятий единоборствами, и в итоге нож в животе от доходяги-наркомана! Пардон, чему я, собственно, так удивляюсь, у самого пухнет фингал под глазом, а я рассуждаю о чужих ошибках, идиот.)
Вот вкратце и вся история. Про истинную причину приезда Коробов ментам не рассказал. Не хотел меня впутывать. Сказал, что приехал порыбачить (на подступах к Коржанску поезд проезжает по мосту над речкой Коржанкой). Пошли с другом винца купить, тут все и случилось – Что было в сумке? Ерунда, всякая мелочь… На отсутствие у рыболовов удочек местные милиционеры, взбаламученные телефонными звонками из столицы, благоразумно не обратили внимания. Зато они помогли Коробову организовать транспортировку раненого Малышева домой, в Москву. В принципе его нельзя было трогать, но после посещения коржанской больницы Коробов решил рискнуть, и он оказался прав. У Малышева была серьезно травмирована печень, и уже в Москве выяснилось, что ему необходима серия сложнейших хирургических операций и сделать их можно только в столице.
– Скажи, пожалуйста, Миша, – перебил я Коробова, когда он начал было излагать мне свое субъективное мнение о проникающих ножевых ранениях, – там, в Коржанске, в те три часа со времени вашего приезда до поножовщины, ты ничего подозрительного или необычного не заметил? Слежки за вами, к примеру, не было? Или вдруг какой-нибудь странный тип подошел, закурить попросил или еще чего. Напрягись, вспомни.
– Сто раз уже напрягался, вспоминал, – огрызнулся Коробов. – И для следствия, и для себя. Слежки точно не было. А если и была, то я ее не заметил. Курить никто не стрелял, из фотоаппаратов нас не фотографировали, развратные дамы-шпионки, не попадались. Единственное, что помню необычного, так это странного паренька возле винно-водочного. Хотя даже не знаю, может, мне померещилось, может, потом навоображал всякого. Скорее всего навоображал…
– Миш, рассказывай, что за паренек, что в нем необычного, не интригуй!
– Повторяю: скорее всего у меня после всех перипетий разыгралось воображение, и я вроде бы вспомнил, будто минуты за три, как к нам этот урка подошел, мне показалось несколько странным поведение… хотя нет, не поведение… как бы это сказать-то…
– Говори как можешь, пусть коряво и нескладно, только все, что тебе тогда показалось или после придумалось, неважно!
– …Мне показалось, что парнишка из наших, в смысле из занимающихся восточными единоборствами. Знаешь, есть такая категория ребят, у которых после года занятий у-шу или карате крыша начинает подтекать. Я их насмотрелся за свою жизнь столько, что и не сосчитаешь…
– Знаю, Миша, видел и я таких. Если тренер недоучка и компостирует ученикам мозги разными энергиями и тайнами, обязательно двое-трое в группе плывут.
– Во-во! Именно плывут. Тот, возле винного, прогуливался как-то сосредоточенно, что ли, и взгляд у него был пустой… Ну, если бы в самодеятельном театре народному актеру дали роль Брюса Ли, он, наверное, так же точно двигался и смотрел, как тот парень… Понимаешь меня?
– Да, вполне.
– Учти, я мог и ошибиться и скорее всего ошибся. Вспомнил то, чего не было… А может, и было… Толку-то с этого? Ну парень, ну съехавший, и что?
– Я все понял, Миша, спасибо… Пойду, пожалуй. Пора.
Я встал со стула, подошел к своему чемодану крокодиловой кожи. Чемодан я поставил рядом с дверью, когда вошел в кабинет, за полминуты до того, как получил в глаз.
– Вот, держи. – Я открыл чемодан, вытащил несколько пачек долларов в банковской упаковке. – Здесь десять тысяч, Малышеву на лечение.
– Сука ты, Ступин! – зло прошипел Коробов. – Я думал, ты сейчас спросишь, где Коля лежит, в какой больнице, помчишься к нему, а ты…
– А я сегодня уезжаю, – перебил я Мишу. – Еду в Коржанск. Хочу во всем сам разобраться.
Я бросил деньги на стол перед Коробовым и двинулся к выходу.
– Стой! – громко окликнул меня Коробов. – Вернись, сядь на стул.
Я подчинился. Устроился снова напротив Коробова, примостил чемодан на коленях.
– Давай быстро, Миша! Отводи душу, матери меня, унижай. Делай что хочешь, только быстро. Я должен уехать в Коржанск еще сегодня ночью. Надо спешить.
– Ступин, ответь, почему я тебе в глаз дал, когда ты ко мне вошел и представился?
А действительно – почему? Он же меня не узнал. Вошел к нему в кабинет холеный джентльмен, назвал фамилию Ступин и бац – в глаз получил. Причем потом еще Миша пытается нокаутированного джентльмена добить.
– Молчишь, Семен? – Миша улыбнулся одними губами. – Я еще не все тебе рассказал. История имеет продолжение. Позавчера мне сюда, в этот самый кабинет, позвонил неизвестный и сказал примерно следующее: «…Ублюдок вашего Ступина еще проживет две недели. Чтобы он дожил до старости, нужно приехать в Коржанск и поселиться в гостинице. В люксе на втором этаже. Гостиница в городе одна, не перепутаете. Приехать должен один человек, иначе мальчонке хана. Ментам настучите – пришлем по почте голову пленника».
– Кто звонил, Миша? – напрягся я.
– Ты дурак, да? Откуда я знаю?!
– Ты не понял. Я спрашиваю – голос какой?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62
Ровно в полдень к друзьям подошел средних лет алкаш. Спросил, не они ли «сыночка своего корефана шукают». Получив утвердительный ответ, алкаш потребовал, чтобы Коробов отошел за угол: мол, в письме четко велено приехать одному, а не двум фраерам. Коробов начал было спорить, но Николай уговорил его подчиниться требованиям алконавта. Миша плюнул и пошел. Коробов хотел занять наблюдательную позицию шагах в двадцати, на углу магазина вин. Шел Миша не оглядываясь и вдруг услышал сдавленный короткий возглас. Обернулся, увидел, как Малышев медленно оседает на асфальт, держась руками за живот, а алкаш убегает с сумкой в руках. Коробов рванул за алкашом, и он бы его догнал, я уверен, но тут на Михаила откуда ни возьмись навалились трое мужиков. Завязалась драка. Как выяснилось позже, Коробова пытались задержать местные милиционеры в штатском. Двоим Миша чуть не поломал ребра, третьему изрядно помял лицо и утихомирился только после предупредительного выстрела в воздух вкупе с отчаянным криком: «Сдавайся, милиция!»
Михаила сутки продержали в кутузке. Там он узнал о том, что Николая отвезли в местную больницу, в реанимацию.
Менты сначала пытались колоть Коробова на предмет перевозки наркотиков, но вскоре недоразумение с задержанием благополучно разрешилось. Немалую роль в этом сыграл звонок в столицу. На вопрос дознавателя: «Кто может подтвердить вашу личность?» – Коробов ответил семизначным числом – продиктовал московский телефонный номер знакомого милицейского полковника из ГУВД. С будущим обладателем трех больших звезд на серых погонах Михаил Коробов лет десять просидел за одной партой в престижной спецшколе с математическим уклоном. Потенциальный милиционер в цифрах и формулах постоянно путался и все контрольные работы списывал у доброго, смышленого соседа по парте. Говорят, детская дружба самая крепкая. Когда Коробова таскали на допросы «по делу Ступина», старый приятель помочь ничем не смог, кроме советов (да и чем он мог помочь), зато теперь он выложился по полной программе, тем более что Миша просил старого друга о помощи крайне редко, понимая, что существует лимит «на напряги». (Кстати, в телефонном разговоре с Москвой тема истинной цели визита моих друзей в Коржанск, к счастью, не была затронута.)
Сеанс телефонной связи коржанских ментов со столицей закончился для провинциалов плачевно. Товарищ полковник потребовал срочно освободить «честного гражданина Коробова» и пригрозил прислать из златоглавой комиссию «для выяснения безобразий». В течение следующего часа после разговора с плохо соображающим в математике полковником в захолустный Коржанск позвонили еще несколько высоких милицейских чиновников и даже один замминистра. Конечно же, Коробова мгновенно освободили. Мало того, перепуганные коржанские слуги закона дали Михаилу Валерьевичу полный отчет о причине задержания и положении дел на данном этапе.
Как оказалось, утром злополучного дня (точнее, в девять часов утра) местным милиционерам позвонил неизвестный и сообщил, что в полдень в таком-то месте состоится передача партии наркотиков от курьеров заказчику. (Я сразу отметил про себя, что Мишу и Колю встречали. Убедились в их приезде и сделали звонок, задействовали заранее разработанный план. Вопрос только в том, кто их встречал? Чей план? И еще интересно, неужели представители противоборствующей стороны контролировали все прибывающие из Москвы поезда? Или утечка информации об отъезде произошла здесь, в Москве? Блин горелый! Впечатление такое, что против моих друзей работает крутая спецслужба. Ради чего? Ради меня? Отпадает. Уже бы взяли полчаса назад, на подходе к клубу «Дао». Ради трех тысяч? Бред!) Отследить, откуда поступил звонок, милиционерам не удалось, но поступил он ни много ни мало на телефонный аппарат самого главного милицейского начальника города Коржанска. (Номер его телефона, кстати, известен далеко не всем коржанчанам.) Сообщению не очень поверили, однако приняли надлежащие меры. На всякий случай. Группа сотрудников в штатском затерлась в толчее подле винного магазина. Сойти за алкашей переодетые менты и не пытались. В маленьком городишке все друг друга знают, и пьющий народ физиономию блюстителя правопорядка срисовывает с расстояния полета пули. Группа захвата не таясь пустила слух о нечаянно полученной премии и временном перемирии с алкоголиками-дебоширами на почве совместного распития спиртных напитков. Хвала Будде, менты-захватчики были подшофе самую малость, иначе могли и пристрелить Мишу с перепугу.
Когда алкаш (позже выяснилось, что не местный и не алкаш) вполне умело пырнул Николая ножом в живот, сорвал у него с шеи сумку и бросился бежать, за ним в погоню поспешили два милицейских сержанта, молодых да резвых, Трое лейтенантов в это время дрались с Коробовым, еще один капитан суетился вокруг Малышева.
За счет фактора неожиданности преступник получил солидную фору. Путь его бегства был заранее тщательно рассчитан – в переулок, через забор и огородами к лесу. Сержанты здорово отстали от преследуемого и, сидя верхом на заборе, тяжело дыша после стометровки по ухабистому переулку, открыли беспорядочную стрельбу, метясь в быстро удаляющуюся худую спину «заказчика наркотиков». Невероятно, но они в него попали, причем дважды. Первая пуля оцарапала мужику плечо, вторая вошла точно в сердце. На опушке леса снайперов-сержантов дожидался хладный труп неизвестного гражданина. Сумки с деньгами при нем не оказалось. (Я сразу понял, в чем фокус – сообщники ждали дружка за забором. Он подбегает, перебрасывает тяжелую сумку, которую ловят приспешники и с которой они бегут в другую сторону, а основная сволочь налегке уходит огородами. Меткая стрельба сержантов случайность, не более.) Осмотр тела убитого преступника дал милиционерам лишний повод для глубокомысленных размышлений и далеко идущих выводов. Мужик оказался весь синий от татуировок, вдобавок имел изуродованные иглами вены на руках и ногах. Урка-наркоман. Существо, готовое на все ради дозы. (А что же Николай? Куда он смотрел? За плечами огромный стаж занятий единоборствами, и в итоге нож в животе от доходяги-наркомана! Пардон, чему я, собственно, так удивляюсь, у самого пухнет фингал под глазом, а я рассуждаю о чужих ошибках, идиот.)
Вот вкратце и вся история. Про истинную причину приезда Коробов ментам не рассказал. Не хотел меня впутывать. Сказал, что приехал порыбачить (на подступах к Коржанску поезд проезжает по мосту над речкой Коржанкой). Пошли с другом винца купить, тут все и случилось – Что было в сумке? Ерунда, всякая мелочь… На отсутствие у рыболовов удочек местные милиционеры, взбаламученные телефонными звонками из столицы, благоразумно не обратили внимания. Зато они помогли Коробову организовать транспортировку раненого Малышева домой, в Москву. В принципе его нельзя было трогать, но после посещения коржанской больницы Коробов решил рискнуть, и он оказался прав. У Малышева была серьезно травмирована печень, и уже в Москве выяснилось, что ему необходима серия сложнейших хирургических операций и сделать их можно только в столице.
– Скажи, пожалуйста, Миша, – перебил я Коробова, когда он начал было излагать мне свое субъективное мнение о проникающих ножевых ранениях, – там, в Коржанске, в те три часа со времени вашего приезда до поножовщины, ты ничего подозрительного или необычного не заметил? Слежки за вами, к примеру, не было? Или вдруг какой-нибудь странный тип подошел, закурить попросил или еще чего. Напрягись, вспомни.
– Сто раз уже напрягался, вспоминал, – огрызнулся Коробов. – И для следствия, и для себя. Слежки точно не было. А если и была, то я ее не заметил. Курить никто не стрелял, из фотоаппаратов нас не фотографировали, развратные дамы-шпионки, не попадались. Единственное, что помню необычного, так это странного паренька возле винно-водочного. Хотя даже не знаю, может, мне померещилось, может, потом навоображал всякого. Скорее всего навоображал…
– Миш, рассказывай, что за паренек, что в нем необычного, не интригуй!
– Повторяю: скорее всего у меня после всех перипетий разыгралось воображение, и я вроде бы вспомнил, будто минуты за три, как к нам этот урка подошел, мне показалось несколько странным поведение… хотя нет, не поведение… как бы это сказать-то…
– Говори как можешь, пусть коряво и нескладно, только все, что тебе тогда показалось или после придумалось, неважно!
– …Мне показалось, что парнишка из наших, в смысле из занимающихся восточными единоборствами. Знаешь, есть такая категория ребят, у которых после года занятий у-шу или карате крыша начинает подтекать. Я их насмотрелся за свою жизнь столько, что и не сосчитаешь…
– Знаю, Миша, видел и я таких. Если тренер недоучка и компостирует ученикам мозги разными энергиями и тайнами, обязательно двое-трое в группе плывут.
– Во-во! Именно плывут. Тот, возле винного, прогуливался как-то сосредоточенно, что ли, и взгляд у него был пустой… Ну, если бы в самодеятельном театре народному актеру дали роль Брюса Ли, он, наверное, так же точно двигался и смотрел, как тот парень… Понимаешь меня?
– Да, вполне.
– Учти, я мог и ошибиться и скорее всего ошибся. Вспомнил то, чего не было… А может, и было… Толку-то с этого? Ну парень, ну съехавший, и что?
– Я все понял, Миша, спасибо… Пойду, пожалуй. Пора.
Я встал со стула, подошел к своему чемодану крокодиловой кожи. Чемодан я поставил рядом с дверью, когда вошел в кабинет, за полминуты до того, как получил в глаз.
– Вот, держи. – Я открыл чемодан, вытащил несколько пачек долларов в банковской упаковке. – Здесь десять тысяч, Малышеву на лечение.
– Сука ты, Ступин! – зло прошипел Коробов. – Я думал, ты сейчас спросишь, где Коля лежит, в какой больнице, помчишься к нему, а ты…
– А я сегодня уезжаю, – перебил я Мишу. – Еду в Коржанск. Хочу во всем сам разобраться.
Я бросил деньги на стол перед Коробовым и двинулся к выходу.
– Стой! – громко окликнул меня Коробов. – Вернись, сядь на стул.
Я подчинился. Устроился снова напротив Коробова, примостил чемодан на коленях.
– Давай быстро, Миша! Отводи душу, матери меня, унижай. Делай что хочешь, только быстро. Я должен уехать в Коржанск еще сегодня ночью. Надо спешить.
– Ступин, ответь, почему я тебе в глаз дал, когда ты ко мне вошел и представился?
А действительно – почему? Он же меня не узнал. Вошел к нему в кабинет холеный джентльмен, назвал фамилию Ступин и бац – в глаз получил. Причем потом еще Миша пытается нокаутированного джентльмена добить.
– Молчишь, Семен? – Миша улыбнулся одними губами. – Я еще не все тебе рассказал. История имеет продолжение. Позавчера мне сюда, в этот самый кабинет, позвонил неизвестный и сказал примерно следующее: «…Ублюдок вашего Ступина еще проживет две недели. Чтобы он дожил до старости, нужно приехать в Коржанск и поселиться в гостинице. В люксе на втором этаже. Гостиница в городе одна, не перепутаете. Приехать должен один человек, иначе мальчонке хана. Ментам настучите – пришлем по почте голову пленника».
– Кто звонил, Миша? – напрягся я.
– Ты дурак, да? Откуда я знаю?!
– Ты не понял. Я спрашиваю – голос какой?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62