Но об этом я догадывался и без нее.
Хуан впал в такую панику, что, очевидно, забыл запереть дверь на ключ, и она распахнулась, как только я повернул ручку. В квартире я не заметил ни малейших следов борьбы. Значит, Мария и впрямь ушла из дому добровольно. Так почему Хуан решил, что его сестру похитили? И снова меня обуяли эти чертовы подозрения… Само собой, такие девушки, как Мария, не ночуют вне дома, и парень наверняка побежал на Куну спрашивать, не знают ли хозяева магазина, где его сестра. А раз Марии ночью не оказалось дома и на работу она не приходила, Хуан вполне мог почуять неладное. Ведь все это уж очень не походило на его сестру.
Когда я снова вышел во дворик, донья Долорес демонстративно повернулась ко мне спиной. Это выглядело ужасно смешно, но мне в то время было не до смеха. На мой зов толстуха все же обернулась, но, хоть я и одарил ее самой чарующей улыбкой, продолжала хмуриться.
— Вы случайно не знаете, где сеньорита, донья Долорес?
— А я не обязана за ней следить, — самым нелюбезным тоном ответствовала толстуха.
Однако славная женщина не умела слишком долго сдерживать природную отзывчивость и, заметив, что я сильно встревожен, рассмеялась.
— Enamorado, he?
— Да…
И тут началось настоящее извержение вулкана. Долорес пела восторженный панегирик Марии дель Дульсе Номбре, восхваляя ее кротость, добродетель, набожность, милосердие, трудолюбие, и, когда, совершенно запыхавшись, матрона умолкла, только круглый идиот мог бы усомниться в том, что второй такой девушки на свете нет. Дружелюбная болтовня соседки настолько совпадала с моими собственными представлениями о Марии, что я соглашался без всякой натяжки. Наконец, едва мне представилась возможность вставить хоть слово, я задал мучивший меня вопрос:
— Вы не видели, как Мария уходила из дому?
— Нет. Ее брат уже спрашивал меня об этом. Но я сама вернулась домой за полночь — ходила к двоюродной сестре на площадь Кавида поглядеть, как наш «Хесус де лас Вердас Крус» вносят в часовню. А, надо вам сказать, мой племянник Хасинто изображает в процессии факельщика…
Мне было наплевать и на Хасинто, и на его матушку, а поскольку Долорес явно не могла сообщить ничего полезного, я довольно решительно с ней распрощался и побежал прямиком в «Нуэва Антикера».
Когда я пришел туда, опоздав на час, в кафе ждал один Алонсо.
— Я уже начал волноваться, Пепе!
— Не бери в голову, старина… Где Чарли?
— Ушел. И, кажется, в отвратном настроении.
— Почему?
— Да просто Арбетнот уверен, что ты ведешь с ним двойную игру и больше не соблюдаешь нашего договора.
— Чепуха, у меня есть заботы поважнее, нежели мелкие уколы самолюбия мистера Арбетнота… Они похитили Марию, Алонсо!
Он вздрогнул.
— Что ты сказал?
— Ты отлично слышал: Лажолет приказал своим подручным схватить Марию.
Алонсо не мог прийти в себя от удивления, и я почти физически ощущал, как лихорадочно он шевелит мозгами. То, что я долго и неторопливо обдумывал у себя в спальне, другу пришлось прокрутить в голове в считанные секунды. Наконец, придя к неизбежному выводу, парень совсем скис.
— Но тогда…
— Вот именно, Алонсо! Мы пошли по ложному следу… Мария не связана с ними.
— Однако ее брат…
— По всей вероятности, он тоже ни при чем.
— Да брось ты! А как же его нож?
— Ну, наверняка и тут найдется объяснение.
Все это свалилось на Алонсо с бухты-барахты, и некоторое время он молча переваривал информацию. Хорошенько обдумав мои слова, Муакил совершенно преобразился. Теперь передо мной сидел не мучимый сомнениями и слегка растерянный детектив, а тот Алонсо, каким я привык его видеть, когда мы преследовали опасного преступника. Да, мой Алонсо — покрепче стали! И меня это чертовски радовало. Теперь я снова мог положиться на него и твердо знал, что мы выиграем схватку с Лажолетом, найдем Марию и Хуана, а потом Клиф Андерсон, сдержав данную себе клятву, сможет спокойно уйти в отставку.
— У тебя нет никаких соображений насчет того, кто бы мог подстроить это дело? А, Пепе?
— Более того — я точно знаю.
— Не может быть!
— А вот и да! Это работа Перселей.
— Хозяев Марии?
— Да, и я даже могу с уверенностью сказать, что они похитили девушку вчера вечером между десятью и одиннадцатью часами.
— Ну, коли на то пошло, может, ты еще и знаешь, где они прячут Марию?
— Во всяком случае, догадываюсь…
Мне показалось, что Алонсо глядит на меня не без некоторого восхищения, и это тем более приятно щекотало самолюбие, что Муакил — отнюдь не первый встречный, а человек с вполне устоявшейся репутацией, один из лучших агентов ФБР. Он швырнул на столик несколько писем и встал.
— Пошли?
— Сядь, старина… Сначала надо предупредить Чарли.
— Где ж я его тебе откопаю?
— Позвони в «Мадрид».
Так он и сделал, но англичанина в гостинице не оказалось и адреса он тоже не оставил. Алонсо успокоил меня, что так или иначе, они договорились в одиннадцать вечера поужинать в «Кристине». Моему другу явно не терпелось действовать.
— А теперь — помчались в Куну!
— Нет.
Недовольный, он снова опустился на стул.
— Что еще?
— Подумай сам, Алонсо. Персели тебя не знают. Увидев, что я привел постороннего, они мигом почуют недоброе, и это только осложнит дело.
— Короче, ты опять вздумал изображать одинокого рыцаря? Слушай, Пепе, кончится тем, что я, как и Чарли, заподозрю тебя в нехорошем намерении присвоить все лавры. Но имей в виду, я поклялся Рут привезти тебя в Вашингтон в приличном состоянии, а потому, хочешь — не хочешь, но мы пойдем вместе!
Черт знает, сколько времени я бился, пытаясь доказать ему, что в одиночку справлюсь куда лучше, по крайней мере сначала, и уж как-нибудь сумею выпытать у Перселей и где Мария, и где Лажолет.
— А вдруг, когда ты придешь, Лажолет окажется у них?
— Меня бы это очень удивило… Но даже если это и так — не беспокойся, я успею выстрелить первым.
Алонсо мои доводы, похоже, не слишком убедили.
— И все же, Пепе, не очень-то красиво с твоей стороны вот так оттирать меня в тень… Первый раз с тобой такое. Но ты совершенно уверен, что мы не можем провернуть это вместе, как обычно?
Алонсо выглядел таким несчастным, что я не выдержал.
— Ладно. Можешь не изображать великое отчаяние. Пошли, но уж постарайся не лезть на глаза и не вмешиваться, если только мне и в самом деле срочно не потребуется помощь. Согласен?
— Еще бы!
Осторожности ради и на случай возможного нападения, когда я вышел на Куну, Алонсо прикрыл лицо газетой и двинулся следом на расстоянии примерно сотни метров. Я постучал в дверь и, войдя в дом, позаботился прикрыть створку не слишком плотно. На лестничной площадке Перселей я подождал, пока послышатся приглушенные шаги дона Альфонсо, и лишь тогда позвонил. Но на пороге меня, как и в прошлый раз, встретила донья Хосефа. Она даже не успела придать физиономии обычное радушное выражение.
— Вы, дон Хосе?
— Я, донья Хосефа.
— Э-э-э… уж простите нас… но, видите ли… мы с мужем сейчас ужасно заняты… Отправка товара… да и счета надо проверить… куча всяких бумажек… тем более на Святой неделе помощи ни от кого не дождешься…
— Но я вполне готов помочь, донья Хосефа, и окажу вам услугу с неимоверным удовольствием!
И я вошел в квартиру, прежде чем она успела опомниться от удивления. Минуя холл, я вошел в гостиную. Дон Альфонсо сидел за столом без пиджака. При виде меня он тут же вскочил.
— Сеньор Моралес!..
Он живо натянул пиджак.
— В чем дело? Что случилось?
— А что, у вас есть основания беспокоиться, дон Альфонсо?
Но донья Хосефа, невежливо вмешавшись в разговор, опередила мужа:
— Помолчи, Альфонсо! Ничего особенного не произошло — просто дон Хосе пришел нас навестить… Я сказала, что мы заняты, но…
— Да, очень заняты… — послушно повторил супруг.
Никто не предлагал мне сесть, но я спокойно опустился на стул. Муж и жена переглянулись, и я почувствовал, что мое поведение начинает их пугать. И снова донья Хосефа попыталась меня выпроводить:
— В любое другое время мы были бы счастливы вас видеть…
— Успокойтесь, сеньора, как только вы ответите на один вопрос, я немедленно уйду.
Я не сомневался, что из этих двоих первым не выдержит дон Альфонсо. Так оно и случилось.
— Во… прос? Ка… кой вопрос? Почему? — дрожащим голосом пробормотал он.
Но его супруга уже изготовилась к сражению. Собственно говоря, она сразу приняла решение не уступать, едва почувствовав, что я пришел к ним с определенной целью.
— Я же велела тебе молчать, Альфонсо! — снова перебила она мужа. — Так что за вопрос вас интересует, сеньор Моралес?
— Куда вы дели Марию?
Наступила долгая тишина. Мы с доньей Хосефой, не скрывая ненависти, сверлили друг друга глазами. Персель плюхнулся в кресло и, сжавшись в комочек, ждал продолжения.
— А почему вы спрашиваете об этом меня? — вкрадчиво осведомилась его супруга.
— К примеру, хотелось взглянуть на вашу реакцию… Очень ли вы удивитесь, узнав об исчезновении Марии…
С досады толстуха прикусила губу.
— Но… ваше сообщение меня более чем удивило!
— Нет, донья Хосефа, нисколько.
— А вы почем знаете?
— Сегодня утром Мария не пришла на работу… Увидев меня, вы бы сразу заговорили на эту тему…
— Совсем вылетело из головы… все эти заботы…
— Нет, донья Хосефа, даже если вы отправляете очень ценный груз, это не могло помешать вам тревожиться о судьбе девушки, которую, по вашему же собственному признанию, вы всегда считали чуть ли не родной дочерью. Вы не спросили меня о Марии лишь потому, что отлично знаете — в данный момент с ней все более или менее в порядке.
— А откуда у меня может быть такая уверенность?
— Да просто вы же ее и спрятали!
Снова наступила гнетущая тишина, лишь дон Альфонсо чуть слышно застонал у себя в уголке. Этот уже сдался без боя. Но его жена продолжала упорствовать.
— Вы, наверное, пьяны, сеньор Моралес?
— А ну, ведите меня к Марии, да поживее!
Она приблизилась ко мне, сопя, как разъяренный бык. И куда вдруг подевалась медоточивая сеньора Персель? Теперь грубые, словно окаменевшие черты лица и холодный блеск глаз изобличали лишь жестокость и злобу.
— Убирайтесь! — процедила она сквозь зубы. — Сейчас же убирайтесь отсюда! Так будет для вас же лучше!
— Я уйду только вместе с Марией!
Донья Хосефа всей тушей обрушилась на меня. У нас, в ФБР, не принято деликатничать, а потому я хорошенько съездил ей по физиономии. Слегка оглушенная толстуха отпрянула. Дон Альфонсо, в свою очередь, ринулся ей на выручку. Я встретил его прямым коротким ударом в переносицу, и хозяин дома, обливаясь кровью, снова отлетел в угол.
— Вы его убили! — взвыла донья Хосефа.
— Пока нет, но, возможно, придется… Он-то ведь прикончил Эстебана, верно?
Донья Хосефа смертельно побледнела.
— Так вы знаете… и это? — как зачарованная проговорила она.
— Да, и еще много чего другого.
— Ну, тем хуже для вас, господин агент ФБР!
Я настолько не ожидал стремительной атаки, что чуть не угодил впросак — во всяком случае, когти сеньоры Персель прошли лишь в нескольких миллиметрах от моего лица. Дралась она по-мужски, да и силой обладала соответствующей. Добрых десять минут мы боролись, как два бандита, решивших во что бы то ни стало уничтожить друг друга. Дон Альфонсо уцепился за мои ноги. В конце концов мы все трое полетели на пол, и на мгновение я испугался, что не смогу одолеть обоих противников сразу. Жир защищал донью Хосефу от моих ударов, но ее супругу мне удалось хорошенько врезать в солнечное сплетение, и он без чувств вытянулся на ковре. С доньей Хосефой пришлось-таки повозиться. Когда она налетела на меня в очередной раз, я с размаху ударил ее по трахее ребром ладони. Толстуха побагровела и рухнула, судорожно хватая ртом воздух. По иронии судьбы именно в этот момент грянули первые звуки торжественного псалма, исполняемого оркестром, который возглавлял процессию братства «Кристо де ла Салюд и Буэн Вьяхе».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30
Хуан впал в такую панику, что, очевидно, забыл запереть дверь на ключ, и она распахнулась, как только я повернул ручку. В квартире я не заметил ни малейших следов борьбы. Значит, Мария и впрямь ушла из дому добровольно. Так почему Хуан решил, что его сестру похитили? И снова меня обуяли эти чертовы подозрения… Само собой, такие девушки, как Мария, не ночуют вне дома, и парень наверняка побежал на Куну спрашивать, не знают ли хозяева магазина, где его сестра. А раз Марии ночью не оказалось дома и на работу она не приходила, Хуан вполне мог почуять неладное. Ведь все это уж очень не походило на его сестру.
Когда я снова вышел во дворик, донья Долорес демонстративно повернулась ко мне спиной. Это выглядело ужасно смешно, но мне в то время было не до смеха. На мой зов толстуха все же обернулась, но, хоть я и одарил ее самой чарующей улыбкой, продолжала хмуриться.
— Вы случайно не знаете, где сеньорита, донья Долорес?
— А я не обязана за ней следить, — самым нелюбезным тоном ответствовала толстуха.
Однако славная женщина не умела слишком долго сдерживать природную отзывчивость и, заметив, что я сильно встревожен, рассмеялась.
— Enamorado, he?
— Да…
И тут началось настоящее извержение вулкана. Долорес пела восторженный панегирик Марии дель Дульсе Номбре, восхваляя ее кротость, добродетель, набожность, милосердие, трудолюбие, и, когда, совершенно запыхавшись, матрона умолкла, только круглый идиот мог бы усомниться в том, что второй такой девушки на свете нет. Дружелюбная болтовня соседки настолько совпадала с моими собственными представлениями о Марии, что я соглашался без всякой натяжки. Наконец, едва мне представилась возможность вставить хоть слово, я задал мучивший меня вопрос:
— Вы не видели, как Мария уходила из дому?
— Нет. Ее брат уже спрашивал меня об этом. Но я сама вернулась домой за полночь — ходила к двоюродной сестре на площадь Кавида поглядеть, как наш «Хесус де лас Вердас Крус» вносят в часовню. А, надо вам сказать, мой племянник Хасинто изображает в процессии факельщика…
Мне было наплевать и на Хасинто, и на его матушку, а поскольку Долорес явно не могла сообщить ничего полезного, я довольно решительно с ней распрощался и побежал прямиком в «Нуэва Антикера».
Когда я пришел туда, опоздав на час, в кафе ждал один Алонсо.
— Я уже начал волноваться, Пепе!
— Не бери в голову, старина… Где Чарли?
— Ушел. И, кажется, в отвратном настроении.
— Почему?
— Да просто Арбетнот уверен, что ты ведешь с ним двойную игру и больше не соблюдаешь нашего договора.
— Чепуха, у меня есть заботы поважнее, нежели мелкие уколы самолюбия мистера Арбетнота… Они похитили Марию, Алонсо!
Он вздрогнул.
— Что ты сказал?
— Ты отлично слышал: Лажолет приказал своим подручным схватить Марию.
Алонсо не мог прийти в себя от удивления, и я почти физически ощущал, как лихорадочно он шевелит мозгами. То, что я долго и неторопливо обдумывал у себя в спальне, другу пришлось прокрутить в голове в считанные секунды. Наконец, придя к неизбежному выводу, парень совсем скис.
— Но тогда…
— Вот именно, Алонсо! Мы пошли по ложному следу… Мария не связана с ними.
— Однако ее брат…
— По всей вероятности, он тоже ни при чем.
— Да брось ты! А как же его нож?
— Ну, наверняка и тут найдется объяснение.
Все это свалилось на Алонсо с бухты-барахты, и некоторое время он молча переваривал информацию. Хорошенько обдумав мои слова, Муакил совершенно преобразился. Теперь передо мной сидел не мучимый сомнениями и слегка растерянный детектив, а тот Алонсо, каким я привык его видеть, когда мы преследовали опасного преступника. Да, мой Алонсо — покрепче стали! И меня это чертовски радовало. Теперь я снова мог положиться на него и твердо знал, что мы выиграем схватку с Лажолетом, найдем Марию и Хуана, а потом Клиф Андерсон, сдержав данную себе клятву, сможет спокойно уйти в отставку.
— У тебя нет никаких соображений насчет того, кто бы мог подстроить это дело? А, Пепе?
— Более того — я точно знаю.
— Не может быть!
— А вот и да! Это работа Перселей.
— Хозяев Марии?
— Да, и я даже могу с уверенностью сказать, что они похитили девушку вчера вечером между десятью и одиннадцатью часами.
— Ну, коли на то пошло, может, ты еще и знаешь, где они прячут Марию?
— Во всяком случае, догадываюсь…
Мне показалось, что Алонсо глядит на меня не без некоторого восхищения, и это тем более приятно щекотало самолюбие, что Муакил — отнюдь не первый встречный, а человек с вполне устоявшейся репутацией, один из лучших агентов ФБР. Он швырнул на столик несколько писем и встал.
— Пошли?
— Сядь, старина… Сначала надо предупредить Чарли.
— Где ж я его тебе откопаю?
— Позвони в «Мадрид».
Так он и сделал, но англичанина в гостинице не оказалось и адреса он тоже не оставил. Алонсо успокоил меня, что так или иначе, они договорились в одиннадцать вечера поужинать в «Кристине». Моему другу явно не терпелось действовать.
— А теперь — помчались в Куну!
— Нет.
Недовольный, он снова опустился на стул.
— Что еще?
— Подумай сам, Алонсо. Персели тебя не знают. Увидев, что я привел постороннего, они мигом почуют недоброе, и это только осложнит дело.
— Короче, ты опять вздумал изображать одинокого рыцаря? Слушай, Пепе, кончится тем, что я, как и Чарли, заподозрю тебя в нехорошем намерении присвоить все лавры. Но имей в виду, я поклялся Рут привезти тебя в Вашингтон в приличном состоянии, а потому, хочешь — не хочешь, но мы пойдем вместе!
Черт знает, сколько времени я бился, пытаясь доказать ему, что в одиночку справлюсь куда лучше, по крайней мере сначала, и уж как-нибудь сумею выпытать у Перселей и где Мария, и где Лажолет.
— А вдруг, когда ты придешь, Лажолет окажется у них?
— Меня бы это очень удивило… Но даже если это и так — не беспокойся, я успею выстрелить первым.
Алонсо мои доводы, похоже, не слишком убедили.
— И все же, Пепе, не очень-то красиво с твоей стороны вот так оттирать меня в тень… Первый раз с тобой такое. Но ты совершенно уверен, что мы не можем провернуть это вместе, как обычно?
Алонсо выглядел таким несчастным, что я не выдержал.
— Ладно. Можешь не изображать великое отчаяние. Пошли, но уж постарайся не лезть на глаза и не вмешиваться, если только мне и в самом деле срочно не потребуется помощь. Согласен?
— Еще бы!
Осторожности ради и на случай возможного нападения, когда я вышел на Куну, Алонсо прикрыл лицо газетой и двинулся следом на расстоянии примерно сотни метров. Я постучал в дверь и, войдя в дом, позаботился прикрыть створку не слишком плотно. На лестничной площадке Перселей я подождал, пока послышатся приглушенные шаги дона Альфонсо, и лишь тогда позвонил. Но на пороге меня, как и в прошлый раз, встретила донья Хосефа. Она даже не успела придать физиономии обычное радушное выражение.
— Вы, дон Хосе?
— Я, донья Хосефа.
— Э-э-э… уж простите нас… но, видите ли… мы с мужем сейчас ужасно заняты… Отправка товара… да и счета надо проверить… куча всяких бумажек… тем более на Святой неделе помощи ни от кого не дождешься…
— Но я вполне готов помочь, донья Хосефа, и окажу вам услугу с неимоверным удовольствием!
И я вошел в квартиру, прежде чем она успела опомниться от удивления. Минуя холл, я вошел в гостиную. Дон Альфонсо сидел за столом без пиджака. При виде меня он тут же вскочил.
— Сеньор Моралес!..
Он живо натянул пиджак.
— В чем дело? Что случилось?
— А что, у вас есть основания беспокоиться, дон Альфонсо?
Но донья Хосефа, невежливо вмешавшись в разговор, опередила мужа:
— Помолчи, Альфонсо! Ничего особенного не произошло — просто дон Хосе пришел нас навестить… Я сказала, что мы заняты, но…
— Да, очень заняты… — послушно повторил супруг.
Никто не предлагал мне сесть, но я спокойно опустился на стул. Муж и жена переглянулись, и я почувствовал, что мое поведение начинает их пугать. И снова донья Хосефа попыталась меня выпроводить:
— В любое другое время мы были бы счастливы вас видеть…
— Успокойтесь, сеньора, как только вы ответите на один вопрос, я немедленно уйду.
Я не сомневался, что из этих двоих первым не выдержит дон Альфонсо. Так оно и случилось.
— Во… прос? Ка… кой вопрос? Почему? — дрожащим голосом пробормотал он.
Но его супруга уже изготовилась к сражению. Собственно говоря, она сразу приняла решение не уступать, едва почувствовав, что я пришел к ним с определенной целью.
— Я же велела тебе молчать, Альфонсо! — снова перебила она мужа. — Так что за вопрос вас интересует, сеньор Моралес?
— Куда вы дели Марию?
Наступила долгая тишина. Мы с доньей Хосефой, не скрывая ненависти, сверлили друг друга глазами. Персель плюхнулся в кресло и, сжавшись в комочек, ждал продолжения.
— А почему вы спрашиваете об этом меня? — вкрадчиво осведомилась его супруга.
— К примеру, хотелось взглянуть на вашу реакцию… Очень ли вы удивитесь, узнав об исчезновении Марии…
С досады толстуха прикусила губу.
— Но… ваше сообщение меня более чем удивило!
— Нет, донья Хосефа, нисколько.
— А вы почем знаете?
— Сегодня утром Мария не пришла на работу… Увидев меня, вы бы сразу заговорили на эту тему…
— Совсем вылетело из головы… все эти заботы…
— Нет, донья Хосефа, даже если вы отправляете очень ценный груз, это не могло помешать вам тревожиться о судьбе девушки, которую, по вашему же собственному признанию, вы всегда считали чуть ли не родной дочерью. Вы не спросили меня о Марии лишь потому, что отлично знаете — в данный момент с ней все более или менее в порядке.
— А откуда у меня может быть такая уверенность?
— Да просто вы же ее и спрятали!
Снова наступила гнетущая тишина, лишь дон Альфонсо чуть слышно застонал у себя в уголке. Этот уже сдался без боя. Но его жена продолжала упорствовать.
— Вы, наверное, пьяны, сеньор Моралес?
— А ну, ведите меня к Марии, да поживее!
Она приблизилась ко мне, сопя, как разъяренный бык. И куда вдруг подевалась медоточивая сеньора Персель? Теперь грубые, словно окаменевшие черты лица и холодный блеск глаз изобличали лишь жестокость и злобу.
— Убирайтесь! — процедила она сквозь зубы. — Сейчас же убирайтесь отсюда! Так будет для вас же лучше!
— Я уйду только вместе с Марией!
Донья Хосефа всей тушей обрушилась на меня. У нас, в ФБР, не принято деликатничать, а потому я хорошенько съездил ей по физиономии. Слегка оглушенная толстуха отпрянула. Дон Альфонсо, в свою очередь, ринулся ей на выручку. Я встретил его прямым коротким ударом в переносицу, и хозяин дома, обливаясь кровью, снова отлетел в угол.
— Вы его убили! — взвыла донья Хосефа.
— Пока нет, но, возможно, придется… Он-то ведь прикончил Эстебана, верно?
Донья Хосефа смертельно побледнела.
— Так вы знаете… и это? — как зачарованная проговорила она.
— Да, и еще много чего другого.
— Ну, тем хуже для вас, господин агент ФБР!
Я настолько не ожидал стремительной атаки, что чуть не угодил впросак — во всяком случае, когти сеньоры Персель прошли лишь в нескольких миллиметрах от моего лица. Дралась она по-мужски, да и силой обладала соответствующей. Добрых десять минут мы боролись, как два бандита, решивших во что бы то ни стало уничтожить друг друга. Дон Альфонсо уцепился за мои ноги. В конце концов мы все трое полетели на пол, и на мгновение я испугался, что не смогу одолеть обоих противников сразу. Жир защищал донью Хосефу от моих ударов, но ее супругу мне удалось хорошенько врезать в солнечное сплетение, и он без чувств вытянулся на ковре. С доньей Хосефой пришлось-таки повозиться. Когда она налетела на меня в очередной раз, я с размаху ударил ее по трахее ребром ладони. Толстуха побагровела и рухнула, судорожно хватая ртом воздух. По иронии судьбы именно в этот момент грянули первые звуки торжественного псалма, исполняемого оркестром, который возглавлял процессию братства «Кристо де ла Салюд и Буэн Вьяхе».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30