Да если каждая недоразвитая страна получит доступ в небо, то это не помощь, а медвежья услуга.
– Как посмотреть. Если ты почитаешь своим долгом, просиживая здесь штаны, закупоривать необъятным задом выход в космос всем непричисленным к героическим ВМС, тогда не обессудь. Твоя задача станет не просто тяжелой – невыполнимой. И это прекрасно. Я не собираюсь потворствовать дурным амбициям. Если же ты, как заявлял когда-то, видишь ее в создании кораблей, которые будут по карману всем желающим и дадут нам шанс узнать звезды, то решение пришло к тебе на блюдечке. Вернее, его преподнесли пришельцы, записавшие информацию в ДНК, а я сыграл роль посыльного. – Бейтс отключил первый режим и положил модель на стол. – Пошевели мозгами, Толстяк. Я дарю тебе планеты, а может, и звезды впридачу. Агентство в любом случае получает фору в несколько лет. А повезет – ты вскоре сможешь сам побывать наверху.
Рука Джейкобсена, невольно потянувшаяся к белому цилиндрику, застыла на полпути.
– Я сам?! Я?
– Нет, римский папа. – Бейтс с интересом наблюдал смену выражений адмиральского лица. – Вот-вот, вижу, что проняло, слава тебе, Господи. Дурачь себя сколько влезет, будто хотел возглавить НАСА из карьеристских соображений. Я-то помню Толстяка Джейка; в Академии он частенько заводился – а мы, развесив уши, слушали – на тему освоения космоса во благо человечества, доказывал его необходимость, неизбежность и свою бесповоротную решимость в нем участвовать. Простого доступа, о котором мы толкуем, для этого мало. Но доступ дает ключ. Ключ у нас в руках. И теперь ты можешь лично слетать куда пожелаешь. Это для «шаттлов» ты староват и грузен, а нашей будущей штуковине возраст и габариты пассажира безразличны. Смекаешь? Твоя мечта осуществится.
– Черт… – Джейкобсен уже по-хозяйски поглаживал цилиндрик, зажатый в кулаке. – Ей-Богу, полечу. Только, знаешь, меня пугает мысль о встрече с теми чужаками. Они опередили нас на двадцать миллионов лет. Как мы найдем общий язык? И все-таки ты прав: если будет малейшая возможность попасть на корабль, я попаду на него; меня ничто не остановит. – Он перевел штырек во второе положение и проводил модель взглядом к потолку. – И еще вот что любопытно – любопытнее даже, чем сама эта безделица. Откуда им было известно, что люди смогут ее изготовить? Вроде бы они знали, что появятся разумные существа, появится техника и прочее. Но в те времена людей не было и в помине, верно?
– Конечно. Были только примитивные обезьяны. – Бейтс блаженно ухмыльнулся. – Нет, пришельцы, оставляя приглашение, не знали, кто придет на рандеву… Как ты думаешь, откуда я взял, что они прилетали именно двадцать миллионов лет назад?
Адмирал покачал головой. Модель плавно опустилась ему на ладонь.
– Да оттуда, что мы были не единственными кандидатами, – сам же и ответил профессор. – Я упоминал, что экспериментирую с клетками животных, а не только человека, и обнаружил тот же текст в цепочках ДНК тех видов, которые происходят от общих с нами предков, живших двадцать миллионов лет назад. Ветви людей, шимпанзе, горилл, орангутангов и гиббонов отделились от общего ствола в разное время, но у всех в генах есть кодированные интроны. По всей вероятности, информацию вживили в нашего общего предка лишь один раз – это можно сделать, например, внедрив в зародышевую клетку специальный вирус, – а стало быть, знаменательное событие имело место не позже двадцати миллионов лет назад. Послание оставлено всем, но прочесть его сумели только мы.
Адмирал торжественно выпрямился.
– Не мы, а ты, Пучеглазый, и только ты. Именно тебе, а не кому иному, принадлежит эта заслуга. Ты единственный оказался достаточно умен. И вот что еще. Я действительно загорелся, но, сдается мне, право лететь первым заработал ты. Уверен, что сумею это устроить.
– Не торопи события. И вообще, лететь первым совсем не обязательно. Я встану в очередь.
Джейкобсен покачал головой.
– Не повторяй мою ошибку, Бейтс, не откладывай на потом. В один печальный день ты обнаружишь, что слишком устал, слишком стар и толст и что упущенного не вернешь.
Бейтс хмыкнул.
– Ну, это вряд ли… Честно говоря, я даже убежден, что этого не произойдет… – Поколебавшись, он залез в твидовый карман и выудил полукруглую коробочку, похожую, благодаря многочисленным, торчащим во все стороны проводкам, на паука. – Так и быть, признаюсь тебе, Джейк. Модель, что у тебя в руках, – не единственная собранная мной безделица. В интронах закодировано еще много чего. Я не уверен на все сто в назначении того, что ты видишь, но проверить будет несложно. Если мне не изменяет память, всего в нескольких кварталах отсюда находится институт геронтологии.
Послесловие
В связи с шумихой вокруг НЛО я вижу по крайней мере одну неясность, никак не разрешаемую спорящими сторонами. Это проблема частоты визитов инопланетян. Люди живут на Земле не менее нескольких сотен тысяч лет. И конечно же, инопланетянам, сколь бы они ни опережали нас в развитии, было бы нелегко рассчитать, когда мы или наши потомки достаточно поумнеем для осмысленного и полезного общения с пришельцами. (Если наша цивилизация вообще когда-нибудь достигнет нужного уровня. Когда Махатму Ганди спросили, что он думает о западной цивилизации, он ответил что-то об оригинальности этого словосочетания.)
Посещать нас каждые несколько лет, проверяя, как у нас дела, представляется мне чудовищно неэффективным времяпрепровождением. У братьев по разуму найдутся занятия поважнее. Разве не удобнее поступить иначе – оставить весточку, которую сумеют принять только достаточно разумные существа, а в гости к нам наведываться лишь изредка?
Ладно, но все же как им вычислить, когда мы поумнеем?
Один из методов, который я считаю приемлемым, хотя в наше время он непопулярен, состоит в оценке разумности вида по уровню развития технологии. В частности, запись текста на чем-то настолько миниатюрном, что его нельзя было бы разобрать без микроскопа, отфильтрует культуры, не знакомые с оптикой. Если при этом используется носитель, распространенный повсюду, где вероятно появление разумной жизни, то идентификация последней произойдет наверняка. И, наконец, обеспечив копирование текста на протяжении веков и тысячелетий, можно не заботиться о скорости развития цивилизации и точной дате предполагаемого заочного контакта.
Вот задачка для читателя, которому не нравится идея использования ДНК в качестве носителя искусственно вживленной информации: придумайте другой носитель, удовлетворяющий перечисленным соображениям.
1 2 3 4
– Как посмотреть. Если ты почитаешь своим долгом, просиживая здесь штаны, закупоривать необъятным задом выход в космос всем непричисленным к героическим ВМС, тогда не обессудь. Твоя задача станет не просто тяжелой – невыполнимой. И это прекрасно. Я не собираюсь потворствовать дурным амбициям. Если же ты, как заявлял когда-то, видишь ее в создании кораблей, которые будут по карману всем желающим и дадут нам шанс узнать звезды, то решение пришло к тебе на блюдечке. Вернее, его преподнесли пришельцы, записавшие информацию в ДНК, а я сыграл роль посыльного. – Бейтс отключил первый режим и положил модель на стол. – Пошевели мозгами, Толстяк. Я дарю тебе планеты, а может, и звезды впридачу. Агентство в любом случае получает фору в несколько лет. А повезет – ты вскоре сможешь сам побывать наверху.
Рука Джейкобсена, невольно потянувшаяся к белому цилиндрику, застыла на полпути.
– Я сам?! Я?
– Нет, римский папа. – Бейтс с интересом наблюдал смену выражений адмиральского лица. – Вот-вот, вижу, что проняло, слава тебе, Господи. Дурачь себя сколько влезет, будто хотел возглавить НАСА из карьеристских соображений. Я-то помню Толстяка Джейка; в Академии он частенько заводился – а мы, развесив уши, слушали – на тему освоения космоса во благо человечества, доказывал его необходимость, неизбежность и свою бесповоротную решимость в нем участвовать. Простого доступа, о котором мы толкуем, для этого мало. Но доступ дает ключ. Ключ у нас в руках. И теперь ты можешь лично слетать куда пожелаешь. Это для «шаттлов» ты староват и грузен, а нашей будущей штуковине возраст и габариты пассажира безразличны. Смекаешь? Твоя мечта осуществится.
– Черт… – Джейкобсен уже по-хозяйски поглаживал цилиндрик, зажатый в кулаке. – Ей-Богу, полечу. Только, знаешь, меня пугает мысль о встрече с теми чужаками. Они опередили нас на двадцать миллионов лет. Как мы найдем общий язык? И все-таки ты прав: если будет малейшая возможность попасть на корабль, я попаду на него; меня ничто не остановит. – Он перевел штырек во второе положение и проводил модель взглядом к потолку. – И еще вот что любопытно – любопытнее даже, чем сама эта безделица. Откуда им было известно, что люди смогут ее изготовить? Вроде бы они знали, что появятся разумные существа, появится техника и прочее. Но в те времена людей не было и в помине, верно?
– Конечно. Были только примитивные обезьяны. – Бейтс блаженно ухмыльнулся. – Нет, пришельцы, оставляя приглашение, не знали, кто придет на рандеву… Как ты думаешь, откуда я взял, что они прилетали именно двадцать миллионов лет назад?
Адмирал покачал головой. Модель плавно опустилась ему на ладонь.
– Да оттуда, что мы были не единственными кандидатами, – сам же и ответил профессор. – Я упоминал, что экспериментирую с клетками животных, а не только человека, и обнаружил тот же текст в цепочках ДНК тех видов, которые происходят от общих с нами предков, живших двадцать миллионов лет назад. Ветви людей, шимпанзе, горилл, орангутангов и гиббонов отделились от общего ствола в разное время, но у всех в генах есть кодированные интроны. По всей вероятности, информацию вживили в нашего общего предка лишь один раз – это можно сделать, например, внедрив в зародышевую клетку специальный вирус, – а стало быть, знаменательное событие имело место не позже двадцати миллионов лет назад. Послание оставлено всем, но прочесть его сумели только мы.
Адмирал торжественно выпрямился.
– Не мы, а ты, Пучеглазый, и только ты. Именно тебе, а не кому иному, принадлежит эта заслуга. Ты единственный оказался достаточно умен. И вот что еще. Я действительно загорелся, но, сдается мне, право лететь первым заработал ты. Уверен, что сумею это устроить.
– Не торопи события. И вообще, лететь первым совсем не обязательно. Я встану в очередь.
Джейкобсен покачал головой.
– Не повторяй мою ошибку, Бейтс, не откладывай на потом. В один печальный день ты обнаружишь, что слишком устал, слишком стар и толст и что упущенного не вернешь.
Бейтс хмыкнул.
– Ну, это вряд ли… Честно говоря, я даже убежден, что этого не произойдет… – Поколебавшись, он залез в твидовый карман и выудил полукруглую коробочку, похожую, благодаря многочисленным, торчащим во все стороны проводкам, на паука. – Так и быть, признаюсь тебе, Джейк. Модель, что у тебя в руках, – не единственная собранная мной безделица. В интронах закодировано еще много чего. Я не уверен на все сто в назначении того, что ты видишь, но проверить будет несложно. Если мне не изменяет память, всего в нескольких кварталах отсюда находится институт геронтологии.
Послесловие
В связи с шумихой вокруг НЛО я вижу по крайней мере одну неясность, никак не разрешаемую спорящими сторонами. Это проблема частоты визитов инопланетян. Люди живут на Земле не менее нескольких сотен тысяч лет. И конечно же, инопланетянам, сколь бы они ни опережали нас в развитии, было бы нелегко рассчитать, когда мы или наши потомки достаточно поумнеем для осмысленного и полезного общения с пришельцами. (Если наша цивилизация вообще когда-нибудь достигнет нужного уровня. Когда Махатму Ганди спросили, что он думает о западной цивилизации, он ответил что-то об оригинальности этого словосочетания.)
Посещать нас каждые несколько лет, проверяя, как у нас дела, представляется мне чудовищно неэффективным времяпрепровождением. У братьев по разуму найдутся занятия поважнее. Разве не удобнее поступить иначе – оставить весточку, которую сумеют принять только достаточно разумные существа, а в гости к нам наведываться лишь изредка?
Ладно, но все же как им вычислить, когда мы поумнеем?
Один из методов, который я считаю приемлемым, хотя в наше время он непопулярен, состоит в оценке разумности вида по уровню развития технологии. В частности, запись текста на чем-то настолько миниатюрном, что его нельзя было бы разобрать без микроскопа, отфильтрует культуры, не знакомые с оптикой. Если при этом используется носитель, распространенный повсюду, где вероятно появление разумной жизни, то идентификация последней произойдет наверняка. И, наконец, обеспечив копирование текста на протяжении веков и тысячелетий, можно не заботиться о скорости развития цивилизации и точной дате предполагаемого заочного контакта.
Вот задачка для читателя, которому не нравится идея использования ДНК в качестве носителя искусственно вживленной информации: придумайте другой носитель, удовлетворяющий перечисленным соображениям.
1 2 3 4