— Это факт.
— Факт… — пробормотал Бэзил, словно рассуждая о каком-то диковинном животном. — Факты часто скрывают истину. Может быть, это и глупо — я ведь, заметьте, не в своем уме… — но я никогда не мог поверить в этого, как его там зовут в тех прекрасных рассказах?.. Да, Шерлок Холмс. Конечно, каждая деталь указывает на что-то, но обычно совсем не на то. Факты, мне кажется, как ветки на дереве, смотрят во все стороны. Только жизнь дерева объединяет их, только его зеленая кровь, фонтаном возносящаяся к небу.
— Но что же это такое, если не письмо преступника?
— Для ответа понадобится вечность, — ответил судья. — Оно может означать бесконечное множество вещей. Мне они неведомы… Я видел только письмо и говорю, что его писал не преступник.
— Так кто же?
— Не знаю.
— Почему же ты не принимаешь простых объяснений?
Бэзил еще какое-то время пристально смотрел на угли, словно собираясь с мыслями, потом заговорил снова.
— Представьте, вы пошли погулять при лунном свете, представьте, что вы идете по длинным улицам, по серебряным площадям и вдруг, выходя на какое-то пустое пространство с двумя-тремя памятниками, видите балерину, танцующую в белом сиянии. Представьте, что, всмотревшись, вы узнаете в ней мужчину, мало того — лорда Китченера. Что вы подумаете?
Он помолчал и начал снова:
— Простого объяснения вы принять не сможете. Особые, необычные одежды надевают потому, что они нас красят. Но вы не поверите, что лорд Китченер оделся балериной из тщеславия. Скорее всего, вы подумаете, что он унаследовал безумие от прабабушки, или танцует под гипнозом, или запутан тайным обществом. Баден-Пауэлл мог бы плясать на пари, но не Китченер! Это я знаю точно, во время моего общественного служения мы нередко виделись. Вот и тут я знаю и письмо, и преступников. Все дело в атмосфере. — Он закрыл глаза и провел рукой по лбу.
Руперт и майор смотрели на него и с жалостью, и с уважением. Наконец Руперт сказал:
— Ну, я пойду. Пока твоя духовная тайна не откроется, буду думать, что человек, распорядившийся об убийстве, да еще таком, которое чуть не совершилось, не слишком праведен. Можно взять револьвер?
— Да, конечно, — сказал Бэзил, вставая. — Но я и сам иду. — И он накинул старый плащ и взял трость, в которой была шпага,
— Ты!.. — удивился Руперт. — Да ты почти не выходишь из своей норы, ничего не хочешь видеть!
Бэзил надел огромную шляпу, которая была когда-то белой.
— Я почти не слышу ничего такого, чего не могу понять, не увидев, — ответил он с бессознательным высокомерием и первым вышел в лиловато-синюю тьму.
Мы быстро двигались по освещенным фонарями улицам Лэмбета, по Вестминстерскому мосту, по набережной, к той части Флит-стрит, где расположен Теннерс Корт. Прямая темная фигура майора Брауна, маячившая впереди, являла полную противоположность Руперту Гранту в причудливо развевающемся пальто, который пригибался к земле, как гончая, и с детским восторгом принимал позы сыщиков из романа. Сзади, обратив лицо к звездам, как лунатик, двигался Бэзил.
На углу Теннерс Корт Руперт остановился и, с восторгом и трепетом предвкушая опасность, сжал прямо в кармане револьвер Бэзила. — Ну что, пойдем? — спросил он.
— Без полиции? — осведомился майор, вглядываясь в улицу.
— Не знаю, — ответил Руперт, нахмурив брови. — Конечно, тут явно пахнет преступлением. Но ведь нас все-таки трое и…
— Я бы не стал звать полицию, — проговорил Бэзил каким-то странным голосом.
Руперт взглянул на него и задержал взгляд.
— Бэзил! — воскликнул он. — Да ты весь дрожишь. Что с тобой? Боишься?!
— Вы замерзли? — предположил майор. Вне сомнения, судья содрогался. Руперт смотрел на него и вдруг сердито выругался.
— Да ты смеешься! — воскликнул он. — Знаю я этот чертов тихий смех! Что же тебя развеселило, Бэзил? Мы в двух шагах от притона…
— И все-таки я бы не звал полицию, — перебил его Бэзил. — Мы четверо героев, которые ни в чем не уступают хозяевам, — и он снова содрогнулся от необъяснимого веселья.
Руперт быстрыми шагами направился во двор. Мы последовали за ним. Когда он приблизился к дому под номером 14, то резко обернулся, и в руке его блеснул револьвер.
— Станьте поближе, — властно сказал он. — Негодяй попытается спастись бегством. Сейчас мы распахнем дверь и ворвемся.
Тотчас мы, все четверо, втиснулись под арку и замерли, только старый судья все еще вздрагивал от смеха.
— Теперь, — свистящим шепотом произнес Руперт Грант, повернув к нам бледное лицо с горящими глазами, — по счету «четыре» бросайтесь за мной. Если я крикну «Держи!», хватайте и прижимайте их к полу. Если я крикну «Стой!» — сразу останавливайтесь. Я крикну так, если там больше трех человек. А если они бросятся на нас, я разряжу в них пистолет. Бэзил, доставай шпагу. Ну… Раз, два, три, четыре!
Едва прозвучали эти слова, как мы, распахнув дверь, словно захватчики, ворвались внутрь — и остановились. В обычной, аккуратно обставленной конторе на первый взгляд никого не было. Но, приглядевшись мы увидели за огромным столом с великим множеством отделений и ящиков невысокого мужчину с черными напомаженными усами, который ничем не отличался от обыкновенного конторского служащего. Он что-то писал и поднял на нас взгляд лишь тогда, когда мы уже застыли на месте.
— Вы стучали? — любезно осведомился он. — Простите, не услышал. Чем могу быть полезен?
Мы молча постояли в нерешительности. Наконец сам майор, жертва насилия, вышел вперед. Он держал в руке письмо и глядел необычайно мрачно.
— П. Дж. Нортовер? — спросил он.
— Да, это я, — ответил тот с улыбкой.
— Видимо, — еще угрюмей сказал майор Браун, — это писали вы?
Он бросил письмо на стол и ударил по нему кулаком. Человек, назвавшийся Нортовером, посмотрел на бумагу с любопытством и кивнул.
— Ну, — проговорил майор, тяжело дыша, — что вы скажете?
— А в чем, собственно, дело? — поинтересовался человек с усами.
— Я — майор Браун, — сурово ответил тот.
Нортовер поклонился.
— Рад с вами познакомиться, сэр. Что вы мне хотели сказать?
— Сказать? — вскричал майор, который уже не мог сдерживать бурю чувств. — Я хочу покончить с этой чертовщиной! Хочу…
— Конечно, сэр, — ответил Нортовер, слегка вскинув брови, и быстро встал. — Подождите минуточку. Присаживайтесь.
Он нажал на кнопку звонка над своим креслом, и в соседней комнате раздался дребезжащий звук. Майор опустил руку на спинку стула, который ему только что предложили, но остался стоять, нервно постукивая по полу начищенным ботинком.
Тут стеклянная дверь открылась и появился нескладный, светловолосый молодой человек.
— Мистер Хопсон, — сказал Нортовер, — это майор Браун. Пожалуйста, закончите поскорее то, что я передал вам сегодня утром, и принесите нам сюда.
— Да, сэр, — ответил мистер Хопсон и исчез, как молния.
— Вы извините меня, джентльмены, — проговорил Нортовер с лучезарной улыбкой, — если я вернусь к своей работе, пока мистер Хопсон не подготовит вам все. Я должен сегодня разобрать еще несколько счетов, завтра уезжаю в отпуск. Все мы любим подышать свежим деревенским воздухом, верно? Ха, ха, ха!
И с невинным смехом преступник взялся за перо. В комнате воцарилось молчание — безмятежное молчание занятого делом человека.
Наконец скрип пера сменился стуком, дверная ручка повернулась, в комнату все с той же молчаливой поспешностью вошел мистер Хопсон, положил перед начальником какую-то бумагу и вновь исчез. Те несколько секунд, что потребовались, чтобы пробежать ее глазами, человек за столом крутил и дергал остроконечные усы. Затем он снова взял ручку и тут же, слегка нахмурив брови, исправил что-то, бормоча: «Небрежно». Потом все с той же непостижимой задумчивостью он перечитал бумагу и наконец передал ее майору, чьи пальцы выбивали на спинке стула какой-то зверский ритм.
— По-моему, тут все в порядке, — сказал он.
Майор взглянул на бумагу. Все ли там было в порядке, нам станет известно позднее, а он обнаружил следующее:
П. Дж. Нортоверу от майора Брауна.
Фунтов-Шиллингов-Пенсов
1 января. За подготовку материалов: 5 — 6 — 0
9 мая. Посадка в горшки и на газон 200 анютиных глазок: 2 — 0 — 0
За тележку с цветами: 0 — 15 — 0
Человеку с тележкой: 0 — 5 — 0
Аренда дома с садом на 1 день: 1 — 0 — 0
За обстановку комнаты — сине-зеленые гардины, медные украшения и т. д.: 3 — 0 — 0
Плата мисс Джеймсон: 1 — 0 — 0
Плата мистеру Пловеру: 1 — 0 — 0
Всего: 13 — 26 — 0
— Что? — воскликнул Браун после минутного молчания, и глаза его чуть не вылезли из орбит. — Боже мой, что это?
— Что это такое? — переспросил Нортовер, удивленно вскинув брови. — Ваш счет, конечно.
— Мой счет? — Мысли майора пришли в панический беспорядок. — Мой счет! Что же я должен с ним делать?
— Ну, — весело ответил Нортовер, — лучше всего заплатить.
Рука майора все еще лежала на спинке стула. При этих словах он без единого лишнего движения одной рукой поднял стул и с силой швырнул его в Нортовера, целясь ему в голову. Ножки стула зацепились за стол, удар пришелся по руке. Нортовер вскочил, сжав кулаки, но мы его сразу же схватили. Упавший стул загрохотал по полу.
— Пустите меня, мерзавцы! — кричал Нортовер. — Пустите…
— Стойте спокойно, — властно приказал ему Руперт. — Действия майора Брауна вполне оправданны. Мерзкое преступление, которое вы пытались совершить…
— Клиент имеет полное право торговаться, — заговорил Нортовер, — но не швыряться же мебелью!
— Какие клиенты? — вскричал майор Браун, чья по-женски тонкая душа, бесстрашная в час опасности, не могла вынести тайны. — Кто вы такой? Я никогда не видел ни вас, ни ваших идиотских счетов. Правда, один из ваших агентов пытался задушить меня…
— Сумасшедший!.. — проговорил Нортовер, беспомощно оглядываясь. — Они все сумасшедшие! Не знал, что они ходят четверками.
— Хватит увиливать, — оборвал его Руперт. — Ваши преступления раскрыты. Во дворе стоит полицейский. Хоть сам я частный детектив, должен предупредить вас, что все, вами сказанное…
— Сумасшедший, — устало повторил Нортовер.
И тут впервые послышался странный, сонный голос Бэзила Гранта.
— Майор Браун, — сказал он, — могу я задать вам вопрос?
Майор с возрастающим недоумением повернулся к нему.
— Вы? — воскликнул он. — Ну конечно, мистер Грант.
— Тогда, — продолжал мистик, опустив голову, нахмурив брови и вычерчивая кончиком трости какой-то узор в пыли, — не скажете ли вы мне, кто жил в вашем доме до вас?
Несчастного майора такие бессмысленные вопросы уже не очень раздражали, и он ответил туманно:
— По-моему, какой-то Герни… Двойная фамилия… Ну, точно… Герни-Браун.
— А когда вы туда переехали? — спросил Бэзил, подняв на майора проницательный взгляд. Его странные глаза ярко горели.
— В прошлом месяце, — ответил Браун.
Услышав его слова, Нортовер упал в свое огромное кресло и, разразившись смехом, воскликнул:
— Ой, это слишком хорошо!.. Нет, слишком!
Смеялся он оглушительно, Бэзил Грант беззвучно. Мысли остальных метались, как флюгер в бурю.
— Черт возьми, Бэзил! — вскричал Руперт, топнув ногой. — Бели ты не хочешь, чтобы я сошел с ума и вышиб твои заумные мозги, скажи мне, что все это значит?
Нортовер встал.
— Разрешите, я объясню, — сказал он. — Прежде всего позвольте мне извиниться перед вами, майор Браун, за ужасную, непростительную ошибку, принесшую вам неудобства и опасности, в которых, если разрешите так выразиться, вы вели себя с удивительной храбростью и достоинством. И, конечно, не беспокойтесь о счете. Мы сами возместим убытки.
Он разорвал бумагу и бросил в корзину для мусора. Бедный Браун все еще смотрел растерянно.
— Я так ничего и не понял! — воскликнул он. — Какой счет? Какая ошибка? Какие убытки?
Мистер П. Дж. Нортовер медленно и с достоинством вышел на середину комнаты. При близком рассмотрении, кроме закрученных усов, в нем обнаруживались и другие примечательные черты, скажем — худое ястребиное лицо, не лишенное усталой мудрости.
1 2 3 4
— Факт… — пробормотал Бэзил, словно рассуждая о каком-то диковинном животном. — Факты часто скрывают истину. Может быть, это и глупо — я ведь, заметьте, не в своем уме… — но я никогда не мог поверить в этого, как его там зовут в тех прекрасных рассказах?.. Да, Шерлок Холмс. Конечно, каждая деталь указывает на что-то, но обычно совсем не на то. Факты, мне кажется, как ветки на дереве, смотрят во все стороны. Только жизнь дерева объединяет их, только его зеленая кровь, фонтаном возносящаяся к небу.
— Но что же это такое, если не письмо преступника?
— Для ответа понадобится вечность, — ответил судья. — Оно может означать бесконечное множество вещей. Мне они неведомы… Я видел только письмо и говорю, что его писал не преступник.
— Так кто же?
— Не знаю.
— Почему же ты не принимаешь простых объяснений?
Бэзил еще какое-то время пристально смотрел на угли, словно собираясь с мыслями, потом заговорил снова.
— Представьте, вы пошли погулять при лунном свете, представьте, что вы идете по длинным улицам, по серебряным площадям и вдруг, выходя на какое-то пустое пространство с двумя-тремя памятниками, видите балерину, танцующую в белом сиянии. Представьте, что, всмотревшись, вы узнаете в ней мужчину, мало того — лорда Китченера. Что вы подумаете?
Он помолчал и начал снова:
— Простого объяснения вы принять не сможете. Особые, необычные одежды надевают потому, что они нас красят. Но вы не поверите, что лорд Китченер оделся балериной из тщеславия. Скорее всего, вы подумаете, что он унаследовал безумие от прабабушки, или танцует под гипнозом, или запутан тайным обществом. Баден-Пауэлл мог бы плясать на пари, но не Китченер! Это я знаю точно, во время моего общественного служения мы нередко виделись. Вот и тут я знаю и письмо, и преступников. Все дело в атмосфере. — Он закрыл глаза и провел рукой по лбу.
Руперт и майор смотрели на него и с жалостью, и с уважением. Наконец Руперт сказал:
— Ну, я пойду. Пока твоя духовная тайна не откроется, буду думать, что человек, распорядившийся об убийстве, да еще таком, которое чуть не совершилось, не слишком праведен. Можно взять револьвер?
— Да, конечно, — сказал Бэзил, вставая. — Но я и сам иду. — И он накинул старый плащ и взял трость, в которой была шпага,
— Ты!.. — удивился Руперт. — Да ты почти не выходишь из своей норы, ничего не хочешь видеть!
Бэзил надел огромную шляпу, которая была когда-то белой.
— Я почти не слышу ничего такого, чего не могу понять, не увидев, — ответил он с бессознательным высокомерием и первым вышел в лиловато-синюю тьму.
Мы быстро двигались по освещенным фонарями улицам Лэмбета, по Вестминстерскому мосту, по набережной, к той части Флит-стрит, где расположен Теннерс Корт. Прямая темная фигура майора Брауна, маячившая впереди, являла полную противоположность Руперту Гранту в причудливо развевающемся пальто, который пригибался к земле, как гончая, и с детским восторгом принимал позы сыщиков из романа. Сзади, обратив лицо к звездам, как лунатик, двигался Бэзил.
На углу Теннерс Корт Руперт остановился и, с восторгом и трепетом предвкушая опасность, сжал прямо в кармане револьвер Бэзила. — Ну что, пойдем? — спросил он.
— Без полиции? — осведомился майор, вглядываясь в улицу.
— Не знаю, — ответил Руперт, нахмурив брови. — Конечно, тут явно пахнет преступлением. Но ведь нас все-таки трое и…
— Я бы не стал звать полицию, — проговорил Бэзил каким-то странным голосом.
Руперт взглянул на него и задержал взгляд.
— Бэзил! — воскликнул он. — Да ты весь дрожишь. Что с тобой? Боишься?!
— Вы замерзли? — предположил майор. Вне сомнения, судья содрогался. Руперт смотрел на него и вдруг сердито выругался.
— Да ты смеешься! — воскликнул он. — Знаю я этот чертов тихий смех! Что же тебя развеселило, Бэзил? Мы в двух шагах от притона…
— И все-таки я бы не звал полицию, — перебил его Бэзил. — Мы четверо героев, которые ни в чем не уступают хозяевам, — и он снова содрогнулся от необъяснимого веселья.
Руперт быстрыми шагами направился во двор. Мы последовали за ним. Когда он приблизился к дому под номером 14, то резко обернулся, и в руке его блеснул револьвер.
— Станьте поближе, — властно сказал он. — Негодяй попытается спастись бегством. Сейчас мы распахнем дверь и ворвемся.
Тотчас мы, все четверо, втиснулись под арку и замерли, только старый судья все еще вздрагивал от смеха.
— Теперь, — свистящим шепотом произнес Руперт Грант, повернув к нам бледное лицо с горящими глазами, — по счету «четыре» бросайтесь за мной. Если я крикну «Держи!», хватайте и прижимайте их к полу. Если я крикну «Стой!» — сразу останавливайтесь. Я крикну так, если там больше трех человек. А если они бросятся на нас, я разряжу в них пистолет. Бэзил, доставай шпагу. Ну… Раз, два, три, четыре!
Едва прозвучали эти слова, как мы, распахнув дверь, словно захватчики, ворвались внутрь — и остановились. В обычной, аккуратно обставленной конторе на первый взгляд никого не было. Но, приглядевшись мы увидели за огромным столом с великим множеством отделений и ящиков невысокого мужчину с черными напомаженными усами, который ничем не отличался от обыкновенного конторского служащего. Он что-то писал и поднял на нас взгляд лишь тогда, когда мы уже застыли на месте.
— Вы стучали? — любезно осведомился он. — Простите, не услышал. Чем могу быть полезен?
Мы молча постояли в нерешительности. Наконец сам майор, жертва насилия, вышел вперед. Он держал в руке письмо и глядел необычайно мрачно.
— П. Дж. Нортовер? — спросил он.
— Да, это я, — ответил тот с улыбкой.
— Видимо, — еще угрюмей сказал майор Браун, — это писали вы?
Он бросил письмо на стол и ударил по нему кулаком. Человек, назвавшийся Нортовером, посмотрел на бумагу с любопытством и кивнул.
— Ну, — проговорил майор, тяжело дыша, — что вы скажете?
— А в чем, собственно, дело? — поинтересовался человек с усами.
— Я — майор Браун, — сурово ответил тот.
Нортовер поклонился.
— Рад с вами познакомиться, сэр. Что вы мне хотели сказать?
— Сказать? — вскричал майор, который уже не мог сдерживать бурю чувств. — Я хочу покончить с этой чертовщиной! Хочу…
— Конечно, сэр, — ответил Нортовер, слегка вскинув брови, и быстро встал. — Подождите минуточку. Присаживайтесь.
Он нажал на кнопку звонка над своим креслом, и в соседней комнате раздался дребезжащий звук. Майор опустил руку на спинку стула, который ему только что предложили, но остался стоять, нервно постукивая по полу начищенным ботинком.
Тут стеклянная дверь открылась и появился нескладный, светловолосый молодой человек.
— Мистер Хопсон, — сказал Нортовер, — это майор Браун. Пожалуйста, закончите поскорее то, что я передал вам сегодня утром, и принесите нам сюда.
— Да, сэр, — ответил мистер Хопсон и исчез, как молния.
— Вы извините меня, джентльмены, — проговорил Нортовер с лучезарной улыбкой, — если я вернусь к своей работе, пока мистер Хопсон не подготовит вам все. Я должен сегодня разобрать еще несколько счетов, завтра уезжаю в отпуск. Все мы любим подышать свежим деревенским воздухом, верно? Ха, ха, ха!
И с невинным смехом преступник взялся за перо. В комнате воцарилось молчание — безмятежное молчание занятого делом человека.
Наконец скрип пера сменился стуком, дверная ручка повернулась, в комнату все с той же молчаливой поспешностью вошел мистер Хопсон, положил перед начальником какую-то бумагу и вновь исчез. Те несколько секунд, что потребовались, чтобы пробежать ее глазами, человек за столом крутил и дергал остроконечные усы. Затем он снова взял ручку и тут же, слегка нахмурив брови, исправил что-то, бормоча: «Небрежно». Потом все с той же непостижимой задумчивостью он перечитал бумагу и наконец передал ее майору, чьи пальцы выбивали на спинке стула какой-то зверский ритм.
— По-моему, тут все в порядке, — сказал он.
Майор взглянул на бумагу. Все ли там было в порядке, нам станет известно позднее, а он обнаружил следующее:
П. Дж. Нортоверу от майора Брауна.
Фунтов-Шиллингов-Пенсов
1 января. За подготовку материалов: 5 — 6 — 0
9 мая. Посадка в горшки и на газон 200 анютиных глазок: 2 — 0 — 0
За тележку с цветами: 0 — 15 — 0
Человеку с тележкой: 0 — 5 — 0
Аренда дома с садом на 1 день: 1 — 0 — 0
За обстановку комнаты — сине-зеленые гардины, медные украшения и т. д.: 3 — 0 — 0
Плата мисс Джеймсон: 1 — 0 — 0
Плата мистеру Пловеру: 1 — 0 — 0
Всего: 13 — 26 — 0
— Что? — воскликнул Браун после минутного молчания, и глаза его чуть не вылезли из орбит. — Боже мой, что это?
— Что это такое? — переспросил Нортовер, удивленно вскинув брови. — Ваш счет, конечно.
— Мой счет? — Мысли майора пришли в панический беспорядок. — Мой счет! Что же я должен с ним делать?
— Ну, — весело ответил Нортовер, — лучше всего заплатить.
Рука майора все еще лежала на спинке стула. При этих словах он без единого лишнего движения одной рукой поднял стул и с силой швырнул его в Нортовера, целясь ему в голову. Ножки стула зацепились за стол, удар пришелся по руке. Нортовер вскочил, сжав кулаки, но мы его сразу же схватили. Упавший стул загрохотал по полу.
— Пустите меня, мерзавцы! — кричал Нортовер. — Пустите…
— Стойте спокойно, — властно приказал ему Руперт. — Действия майора Брауна вполне оправданны. Мерзкое преступление, которое вы пытались совершить…
— Клиент имеет полное право торговаться, — заговорил Нортовер, — но не швыряться же мебелью!
— Какие клиенты? — вскричал майор Браун, чья по-женски тонкая душа, бесстрашная в час опасности, не могла вынести тайны. — Кто вы такой? Я никогда не видел ни вас, ни ваших идиотских счетов. Правда, один из ваших агентов пытался задушить меня…
— Сумасшедший!.. — проговорил Нортовер, беспомощно оглядываясь. — Они все сумасшедшие! Не знал, что они ходят четверками.
— Хватит увиливать, — оборвал его Руперт. — Ваши преступления раскрыты. Во дворе стоит полицейский. Хоть сам я частный детектив, должен предупредить вас, что все, вами сказанное…
— Сумасшедший, — устало повторил Нортовер.
И тут впервые послышался странный, сонный голос Бэзила Гранта.
— Майор Браун, — сказал он, — могу я задать вам вопрос?
Майор с возрастающим недоумением повернулся к нему.
— Вы? — воскликнул он. — Ну конечно, мистер Грант.
— Тогда, — продолжал мистик, опустив голову, нахмурив брови и вычерчивая кончиком трости какой-то узор в пыли, — не скажете ли вы мне, кто жил в вашем доме до вас?
Несчастного майора такие бессмысленные вопросы уже не очень раздражали, и он ответил туманно:
— По-моему, какой-то Герни… Двойная фамилия… Ну, точно… Герни-Браун.
— А когда вы туда переехали? — спросил Бэзил, подняв на майора проницательный взгляд. Его странные глаза ярко горели.
— В прошлом месяце, — ответил Браун.
Услышав его слова, Нортовер упал в свое огромное кресло и, разразившись смехом, воскликнул:
— Ой, это слишком хорошо!.. Нет, слишком!
Смеялся он оглушительно, Бэзил Грант беззвучно. Мысли остальных метались, как флюгер в бурю.
— Черт возьми, Бэзил! — вскричал Руперт, топнув ногой. — Бели ты не хочешь, чтобы я сошел с ума и вышиб твои заумные мозги, скажи мне, что все это значит?
Нортовер встал.
— Разрешите, я объясню, — сказал он. — Прежде всего позвольте мне извиниться перед вами, майор Браун, за ужасную, непростительную ошибку, принесшую вам неудобства и опасности, в которых, если разрешите так выразиться, вы вели себя с удивительной храбростью и достоинством. И, конечно, не беспокойтесь о счете. Мы сами возместим убытки.
Он разорвал бумагу и бросил в корзину для мусора. Бедный Браун все еще смотрел растерянно.
— Я так ничего и не понял! — воскликнул он. — Какой счет? Какая ошибка? Какие убытки?
Мистер П. Дж. Нортовер медленно и с достоинством вышел на середину комнаты. При близком рассмотрении, кроме закрученных усов, в нем обнаруживались и другие примечательные черты, скажем — худое ястребиное лицо, не лишенное усталой мудрости.
1 2 3 4