– Но этот сон скоро кончится. Как только установится погода, мы тронемся в путь. А отсюда до границы рукой подать.
Девушка помолчала, а потом произнесла:
– Пол, как ты думаешь, почему он в буран пошел за нами пешком?
– Судя по всему, он очень этого хотел. Желание догнать нас его буквально съедало. Хоффнер полагает, что это из-за меня.
Катя нахмурилась.
– Что он хотел этим сказать? – спросила она.
Шавасс пожал плечами:
– Полковник Ли – человек, который свято верил в коммунизм, как священник в Бога. Вся его жизнь была построена на этой вере.
– Да, но какое отношение это имеет к тебе?
– Точно не знаю, могу только догадываться. Думаю, что для него было важно, чтобы я не только признался в преступлениях, совершенных против Китайской Народной Республики, но и поверил в учение марксизма-ленинизма.
– Почему ты так думаешь?
– Потому что считаю, что он проникся ко мне симпатией, – вздохнув, ответил Шавасс. – В другое время и в другом месте мы, возможно, стали бы друзьями.
Они долго молчали, а потом Катя тихо спросила:
– А что с ним теперь?
– Точно не знаю. Думаю, я подорвал ему эту веру, так как отказался ее принять даже под пытками. В его сознании, скорее всего, произошли перемены. В таком состоянии у него просто не осталось выбора. Пытаясь надломить меня, полковник сломался сам.
– Странно, – нахмурившись, произнесла девушка. – Ты говоришь о нем, казалось бы, сочувственно, но доброты в твоем голосе нет.
– Доброта – это последнее, что он заслуживает. На его руках слишком много крови.
– Как ты с ним поступишь?
– Дам ему лошадь и немного еды. Если захочет, отсюда он легко сможет добраться до Рутога. Убивать его я не собираюсь. Теперь в этом нужды нет.
– Нет нужды, потому что ты морально раздавил его?
– Ну, что-то вроде этого.
Катя посмотрела на полыхавшие в печке поленья.
– Пол, а что будет со мной, когда мы окажемся в Кашмире? – после долгой паузы спросила она.
Шавасс улыбнулся и нежно поцеловал ее в щеку.
– Ты не пропадешь. Все у тебя будет хорошо, уверяю тебя, – ответил англичанин.
– Полагаешь, что мне можно на что-то надеяться?
Лицо Кати стало как у маленькой девочки, а взгляд ее черных глаз, наивный и полный надежды, тронул его сердце.
– Катя, надежда всегда есть, – ответил ей Шавасс. – А ради нее стоит жить.
Она положила голову ему на грудь, и он крепко обнял ее.
Вскоре Катя заснула, а Шавасс, глядя на огонь в печке, стал ждать наступления утра.
Перед самым рассветом ветер стих. Едва проснувшись, Осман Шериф вышел на улицу. Вернулся он с довольной улыбкой.
– Снег перестал, – сообщил казах. – Так что с переходом границы у нас проблем не будет.
Он начал выводить лошадей из домика, и от топота копыт все разом проснулись. Его жена растопила печку и поставила на огонь чайник с водой.
Шавасс вышел, чтобы помочь Шерифу оседлать лошадей, и сообщил ему, что хочет оставить одну из них полковнику.
– Для меня это значит потерять хорошую лошадь, – сурово ответил ему казах.
Шавасс нахмурился.
– Неужели ты думаешь, что он пешком доберется до Рутога? – спросил он.
Шериф покачал головой.
– Нет, я имел в виду совсем другое, – ответил он. – Друг мой, я видел его глаза. Это были глаза ходячего мертвеца.
Шавасс вернулся в дом и сел рядом с пившим чай Хоффнером. Старик выглядел измученным, но глаза его светились радостью.
– Пол, откуда такая печаль на лице? – спросил доктор.
– Да у вас самого вид не лучше. – Шавасс взял пиалу с чаем, которую поднесла ему жена Османа.
Катя подсела к детям, расположившимся по другую сторону от печки, и задумчиво посмотрела на огонь. Глаза ее болезненно блестели, лицо осунулось.
– Теперь недолго осталось, – желая подбодрить ее, мягким голосом произнес Шавасс.
Девушка вздрогнула, удивленно посмотрела на него, а потом улыбнулась. Улыбка ее была такой печальной, что у англичанина защемило сердце.
Допив чай, он налил в свою пиалу бодрящего напитка и подошел к полковнику. Тот полусидел на полу, прислонившись спиной к стене. Ноги Ли были укрыты овечьей шкурой, а его забинтованная рука висела на уровне груди. Несмотря на бледность, выглядел он вполне спокойным.
– Думаю, что вас можно поздравить, – тихо сказал он подошедшему англичанину.
– Одного не могу понять, – произнес Шавасс. – Почему капитан Цен приехал в дом Хоффнера один?
Полковник вяло улыбнулся.
– Предполагалось, что группу из шести солдат он возглавит в полночь, – ответил он. – Но вы, сбежав раньше, нарушили все наши планы. Кто-нибудь из моих людей остался в живых? Их со мной было трое.
– Я никого не видел. Да и наткнулся я на вас только потому, что сам заблудился, – ответил Шавасс и кивнул на вошедшего с улицы казаха. – А тем, что остались в живых, вы обязаны вон тому человеку.
Выпив чай, китаец аккуратно поставил пустую пиалу на пол.
– Но, надо полагать, жить мне осталось недолго, – заметил он.
Шавасс покачал головой.
– Вы все понимаете не так, как следует, – сказал он. – Мы оставим вам лошадь и немного еды. Так что вы легко доберетесь до Рутога.
Губы полковника дрогнули, и на его лбу выступили капли пота.
– Вы разве меня не расстреляете? – удивленно произнес он.
– Полковник, убивать вас нет необходимости, – покачав головой, ответил Шавасс. – Угрозы вы для нас больше не представляете. Как бы сказали американцы, вы окончательно сломались.
Китаец стал подниматься с пола, и тут за своей спиной Шавасс услышал тихий голос:
– Не совсем, Пол.
Англичанин медленно повернулся и увидел стоявшую за печкой Катю. Сжимая в руках пистолет, она смотрела то на полковника, то на Шавасса.
– Катя, Бога ради, что это значит? – первым нарушив гробовую тишину, удивленно спросил Хоффнер.
Ослепительная белизна лица Кати делала ее еще красивее. Она смотрела на англичанина словно пантера, приготовившаяся растерзать свою жертву.
Шавасс, глубоко засунув руки в карманы тулупа, сделал шаг по направлению к девушке и, улыбаясь, спокойно произнес:
– Ну, ангел мой, ответь ему. Расскажи ему все.
В глазах Кати появился ужас.
– Ты все знал, – прошептала она. – И знал с самого начала. Но если это так, то почему взял меня с собой?
– Только из-за доктора, – ответил Шавасс. – А потом, мне очень хотелось, чтобы ты сама себя выдала. Видишь ли, для получения нужной информации я не пользуюсь вашими методами. Мои методы, как ты сама поняла, более успешные. Я долго ждал, когда ты покажешь свое истинное лицо. А за то, что я тебя быстро раскусил, благодари своего дружка. Помнишь, как я разыграл спектакль, прикинувшись Курбским? Полковник тогда во всеуслышание заявил, что он встречался с ним в Рангонге. Как ни печально для вас, но русский журналист говорил мне, что он полковника Ли никогда не видел.
– Мы все допустили ошибки, – заметила Катя.
– Но не в этой игре. Когда мы катались на лошадях, я рассказал тебе, что мне удалось вывезти из Тибета Далай-ламу. Мне доподлинно известно, что о моем участии в этой операции ни Пекин, ни тем более полковник знать не могли. Ты была единственным человеком, который мог рассказать это полковнику. Молодец! Ты выбрала себе достойный круг друзей.
– Это было совсем не трудно сделать – полковник Ли мой брат, – с гордостью произнесла девушка. – Мы с ним знали, что делаем и ради чего.
– Катя, ради всего святого, – взмолился Шавасс. – Я этой чушью сыт по горло. На протяжении последних недель я слушал ее из уст полковника. Лучше скажи мне, почему вы так крепко держались за доктора Хоффнера, опекали его.
– Доктор в нашем городе был, можно сказать, знаковой фигурой, – пожав плечами, ответила она. – И это потому, что местные жители верили в него, как в Будду. Они ему полностью доверяли и часто обращались к нему за помощью или за советом. Именно этим и объясняется мое присутствие в его доме.
– И вот еще что мне хотелось бы у тебя выяснить, – сказал Шавасс. – Когда я попытался выстрелить в твоего брата, мой «вальтер» не сработал. А между прочим, он меня до этого еще ни разу не подводил.
– Ничего удивительного. Накануне вечером я предусмотрительно вынула из него все патроны, – объяснила Катя. – Сделала я это, когда ты спал.
– Умница, – со вздохом произнес англичанин. – Ты хоть представляешь себе, что станет с нами, когда вы доставите меня обратно в Чангу?
– С вами сделают то, что пойдет на пользу нашей республике, – ответила девушка. – И больше ничего.
– Катя! – с болью в голосе воскликнул Хоффнер. – Неужели я больше для тебя ничего не значу?
– Ничего, доктор, – подтвердила она.
– Я тебе не верю! – в отчаянии крикнул старик и шагнул к девушке.
Катя угрожающе наставила на него пистолет.
– Назад, доктор! Обещаю вам, что буду стрелять.
– А как же его мозги? – усмехнулся Шавасс.
– Ничего страшного. Все, что нам нужно от доктора, находится в его атташе-кейсе, – ответила она.
– Катя, пожалуйста, выслушай меня, – сделав еще один шаг, взмолился старик.
– Я вас предупредила, – угрожающе произнесла девушка.
Шавасс крепче сжал пистолет Цена, который лежал в его кармане, и, увидев, что указательный палец, который Катя держала на спусковом крючке, побелел, дважды выстрелил.
Выстрелами девушку отбросило назад. Падая, она ударилась спиной о стену и, выронив пистолет, медленно сползла по ней на пол.
Хоффнер истошно закричал и прикрыл лицо руками. Оттолкнув его, Шавасс присел возле Кати. Девушка, нахмурив брови, посмотрела на него, кашлянула, и из ее рта фонтаном брызнула кровь. Голова убитой упала на плечо. Шавасс осторожно взял Катю за плечи и уложил ее на пол.
А Осман Шериф тем временем поспешно выталкивал членов своей семьи за дверь.
Шавасс медленно поднялся и посмотрел на Хоффнера.
– Простите, – сказал он. – Я знаю, как много она для вас значила.
Старик задумчиво покачал головой и тихо промолвил:
– А что вам оставалось. Вы сделали все, что могли. Наконец-то я понял истинную силу зла. Нет, с ним надо неустанно бороться.
Хоффнер, прихватив с собой атташе-кейс и саквояж с медикаментами, вышел на улицу. Шавасс в последний раз посмотрел на Катю, над которой склонился полковник.
– Вы крепкий человек, – поднимаясь с колен, чужим голосом произнес китаец. – Гораздо крепче, чем все остальные.
– Быть им – моя работа, – ответил англичанин. – Я профессионал. Это то, что вы отказывались понимать, а вот Катя поняла сразу.
Он повернулся, чтобы уйти, но китаец схватил его за локоть.
– Убейте меня, Пол! – неожиданно прокричал он. – Убейте!
Шавасс отбросил его руку и, не проронив ни слова, вышел из дома.
Семейство казахов и доктор Хоффнер уже сидели на лошадях. Осман Шериф держал под уздцы коня англичанина. Шавасс взялся за луку высокого деревянного седла и, подтянувшись, забрался в него. Это потребовало невероятных усилий.
Вытянувшись в цепочку, всадники тронулись в путь.
Шавасс услышал за своей спиной скрип двери. Он понял, что полковник вышел на улицу и, остановившись возле привязанной к дому лошади, смотрит им вслед. Оборачиваться англичанин не стал.
Действие лекарства, которое дважды вкалывал ему Хоффнер, постепенно ослабевало. Вскоре он почувствовал, что сил у него уже не осталось. «Это не важно, – подумал Шавасс. – Самое главное, что я остался жив».
Где-то через час они достигли вершины горного перевала. Внезапно Шавассу показалось, что откуда-то издалека кто-то его окликает. Он обернулся и бросил последний взгляд на крохотную фигурку человека, стоявшего возле старого поста таможни. Пришпорив коня, он повел его вниз по склону, у подножия которого лежал Кашмир.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22
Девушка помолчала, а потом произнесла:
– Пол, как ты думаешь, почему он в буран пошел за нами пешком?
– Судя по всему, он очень этого хотел. Желание догнать нас его буквально съедало. Хоффнер полагает, что это из-за меня.
Катя нахмурилась.
– Что он хотел этим сказать? – спросила она.
Шавасс пожал плечами:
– Полковник Ли – человек, который свято верил в коммунизм, как священник в Бога. Вся его жизнь была построена на этой вере.
– Да, но какое отношение это имеет к тебе?
– Точно не знаю, могу только догадываться. Думаю, что для него было важно, чтобы я не только признался в преступлениях, совершенных против Китайской Народной Республики, но и поверил в учение марксизма-ленинизма.
– Почему ты так думаешь?
– Потому что считаю, что он проникся ко мне симпатией, – вздохнув, ответил Шавасс. – В другое время и в другом месте мы, возможно, стали бы друзьями.
Они долго молчали, а потом Катя тихо спросила:
– А что с ним теперь?
– Точно не знаю. Думаю, я подорвал ему эту веру, так как отказался ее принять даже под пытками. В его сознании, скорее всего, произошли перемены. В таком состоянии у него просто не осталось выбора. Пытаясь надломить меня, полковник сломался сам.
– Странно, – нахмурившись, произнесла девушка. – Ты говоришь о нем, казалось бы, сочувственно, но доброты в твоем голосе нет.
– Доброта – это последнее, что он заслуживает. На его руках слишком много крови.
– Как ты с ним поступишь?
– Дам ему лошадь и немного еды. Если захочет, отсюда он легко сможет добраться до Рутога. Убивать его я не собираюсь. Теперь в этом нужды нет.
– Нет нужды, потому что ты морально раздавил его?
– Ну, что-то вроде этого.
Катя посмотрела на полыхавшие в печке поленья.
– Пол, а что будет со мной, когда мы окажемся в Кашмире? – после долгой паузы спросила она.
Шавасс улыбнулся и нежно поцеловал ее в щеку.
– Ты не пропадешь. Все у тебя будет хорошо, уверяю тебя, – ответил англичанин.
– Полагаешь, что мне можно на что-то надеяться?
Лицо Кати стало как у маленькой девочки, а взгляд ее черных глаз, наивный и полный надежды, тронул его сердце.
– Катя, надежда всегда есть, – ответил ей Шавасс. – А ради нее стоит жить.
Она положила голову ему на грудь, и он крепко обнял ее.
Вскоре Катя заснула, а Шавасс, глядя на огонь в печке, стал ждать наступления утра.
Перед самым рассветом ветер стих. Едва проснувшись, Осман Шериф вышел на улицу. Вернулся он с довольной улыбкой.
– Снег перестал, – сообщил казах. – Так что с переходом границы у нас проблем не будет.
Он начал выводить лошадей из домика, и от топота копыт все разом проснулись. Его жена растопила печку и поставила на огонь чайник с водой.
Шавасс вышел, чтобы помочь Шерифу оседлать лошадей, и сообщил ему, что хочет оставить одну из них полковнику.
– Для меня это значит потерять хорошую лошадь, – сурово ответил ему казах.
Шавасс нахмурился.
– Неужели ты думаешь, что он пешком доберется до Рутога? – спросил он.
Шериф покачал головой.
– Нет, я имел в виду совсем другое, – ответил он. – Друг мой, я видел его глаза. Это были глаза ходячего мертвеца.
Шавасс вернулся в дом и сел рядом с пившим чай Хоффнером. Старик выглядел измученным, но глаза его светились радостью.
– Пол, откуда такая печаль на лице? – спросил доктор.
– Да у вас самого вид не лучше. – Шавасс взял пиалу с чаем, которую поднесла ему жена Османа.
Катя подсела к детям, расположившимся по другую сторону от печки, и задумчиво посмотрела на огонь. Глаза ее болезненно блестели, лицо осунулось.
– Теперь недолго осталось, – желая подбодрить ее, мягким голосом произнес Шавасс.
Девушка вздрогнула, удивленно посмотрела на него, а потом улыбнулась. Улыбка ее была такой печальной, что у англичанина защемило сердце.
Допив чай, он налил в свою пиалу бодрящего напитка и подошел к полковнику. Тот полусидел на полу, прислонившись спиной к стене. Ноги Ли были укрыты овечьей шкурой, а его забинтованная рука висела на уровне груди. Несмотря на бледность, выглядел он вполне спокойным.
– Думаю, что вас можно поздравить, – тихо сказал он подошедшему англичанину.
– Одного не могу понять, – произнес Шавасс. – Почему капитан Цен приехал в дом Хоффнера один?
Полковник вяло улыбнулся.
– Предполагалось, что группу из шести солдат он возглавит в полночь, – ответил он. – Но вы, сбежав раньше, нарушили все наши планы. Кто-нибудь из моих людей остался в живых? Их со мной было трое.
– Я никого не видел. Да и наткнулся я на вас только потому, что сам заблудился, – ответил Шавасс и кивнул на вошедшего с улицы казаха. – А тем, что остались в живых, вы обязаны вон тому человеку.
Выпив чай, китаец аккуратно поставил пустую пиалу на пол.
– Но, надо полагать, жить мне осталось недолго, – заметил он.
Шавасс покачал головой.
– Вы все понимаете не так, как следует, – сказал он. – Мы оставим вам лошадь и немного еды. Так что вы легко доберетесь до Рутога.
Губы полковника дрогнули, и на его лбу выступили капли пота.
– Вы разве меня не расстреляете? – удивленно произнес он.
– Полковник, убивать вас нет необходимости, – покачав головой, ответил Шавасс. – Угрозы вы для нас больше не представляете. Как бы сказали американцы, вы окончательно сломались.
Китаец стал подниматься с пола, и тут за своей спиной Шавасс услышал тихий голос:
– Не совсем, Пол.
Англичанин медленно повернулся и увидел стоявшую за печкой Катю. Сжимая в руках пистолет, она смотрела то на полковника, то на Шавасса.
– Катя, Бога ради, что это значит? – первым нарушив гробовую тишину, удивленно спросил Хоффнер.
Ослепительная белизна лица Кати делала ее еще красивее. Она смотрела на англичанина словно пантера, приготовившаяся растерзать свою жертву.
Шавасс, глубоко засунув руки в карманы тулупа, сделал шаг по направлению к девушке и, улыбаясь, спокойно произнес:
– Ну, ангел мой, ответь ему. Расскажи ему все.
В глазах Кати появился ужас.
– Ты все знал, – прошептала она. – И знал с самого начала. Но если это так, то почему взял меня с собой?
– Только из-за доктора, – ответил Шавасс. – А потом, мне очень хотелось, чтобы ты сама себя выдала. Видишь ли, для получения нужной информации я не пользуюсь вашими методами. Мои методы, как ты сама поняла, более успешные. Я долго ждал, когда ты покажешь свое истинное лицо. А за то, что я тебя быстро раскусил, благодари своего дружка. Помнишь, как я разыграл спектакль, прикинувшись Курбским? Полковник тогда во всеуслышание заявил, что он встречался с ним в Рангонге. Как ни печально для вас, но русский журналист говорил мне, что он полковника Ли никогда не видел.
– Мы все допустили ошибки, – заметила Катя.
– Но не в этой игре. Когда мы катались на лошадях, я рассказал тебе, что мне удалось вывезти из Тибета Далай-ламу. Мне доподлинно известно, что о моем участии в этой операции ни Пекин, ни тем более полковник знать не могли. Ты была единственным человеком, который мог рассказать это полковнику. Молодец! Ты выбрала себе достойный круг друзей.
– Это было совсем не трудно сделать – полковник Ли мой брат, – с гордостью произнесла девушка. – Мы с ним знали, что делаем и ради чего.
– Катя, ради всего святого, – взмолился Шавасс. – Я этой чушью сыт по горло. На протяжении последних недель я слушал ее из уст полковника. Лучше скажи мне, почему вы так крепко держались за доктора Хоффнера, опекали его.
– Доктор в нашем городе был, можно сказать, знаковой фигурой, – пожав плечами, ответила она. – И это потому, что местные жители верили в него, как в Будду. Они ему полностью доверяли и часто обращались к нему за помощью или за советом. Именно этим и объясняется мое присутствие в его доме.
– И вот еще что мне хотелось бы у тебя выяснить, – сказал Шавасс. – Когда я попытался выстрелить в твоего брата, мой «вальтер» не сработал. А между прочим, он меня до этого еще ни разу не подводил.
– Ничего удивительного. Накануне вечером я предусмотрительно вынула из него все патроны, – объяснила Катя. – Сделала я это, когда ты спал.
– Умница, – со вздохом произнес англичанин. – Ты хоть представляешь себе, что станет с нами, когда вы доставите меня обратно в Чангу?
– С вами сделают то, что пойдет на пользу нашей республике, – ответила девушка. – И больше ничего.
– Катя! – с болью в голосе воскликнул Хоффнер. – Неужели я больше для тебя ничего не значу?
– Ничего, доктор, – подтвердила она.
– Я тебе не верю! – в отчаянии крикнул старик и шагнул к девушке.
Катя угрожающе наставила на него пистолет.
– Назад, доктор! Обещаю вам, что буду стрелять.
– А как же его мозги? – усмехнулся Шавасс.
– Ничего страшного. Все, что нам нужно от доктора, находится в его атташе-кейсе, – ответила она.
– Катя, пожалуйста, выслушай меня, – сделав еще один шаг, взмолился старик.
– Я вас предупредила, – угрожающе произнесла девушка.
Шавасс крепче сжал пистолет Цена, который лежал в его кармане, и, увидев, что указательный палец, который Катя держала на спусковом крючке, побелел, дважды выстрелил.
Выстрелами девушку отбросило назад. Падая, она ударилась спиной о стену и, выронив пистолет, медленно сползла по ней на пол.
Хоффнер истошно закричал и прикрыл лицо руками. Оттолкнув его, Шавасс присел возле Кати. Девушка, нахмурив брови, посмотрела на него, кашлянула, и из ее рта фонтаном брызнула кровь. Голова убитой упала на плечо. Шавасс осторожно взял Катю за плечи и уложил ее на пол.
А Осман Шериф тем временем поспешно выталкивал членов своей семьи за дверь.
Шавасс медленно поднялся и посмотрел на Хоффнера.
– Простите, – сказал он. – Я знаю, как много она для вас значила.
Старик задумчиво покачал головой и тихо промолвил:
– А что вам оставалось. Вы сделали все, что могли. Наконец-то я понял истинную силу зла. Нет, с ним надо неустанно бороться.
Хоффнер, прихватив с собой атташе-кейс и саквояж с медикаментами, вышел на улицу. Шавасс в последний раз посмотрел на Катю, над которой склонился полковник.
– Вы крепкий человек, – поднимаясь с колен, чужим голосом произнес китаец. – Гораздо крепче, чем все остальные.
– Быть им – моя работа, – ответил англичанин. – Я профессионал. Это то, что вы отказывались понимать, а вот Катя поняла сразу.
Он повернулся, чтобы уйти, но китаец схватил его за локоть.
– Убейте меня, Пол! – неожиданно прокричал он. – Убейте!
Шавасс отбросил его руку и, не проронив ни слова, вышел из дома.
Семейство казахов и доктор Хоффнер уже сидели на лошадях. Осман Шериф держал под уздцы коня англичанина. Шавасс взялся за луку высокого деревянного седла и, подтянувшись, забрался в него. Это потребовало невероятных усилий.
Вытянувшись в цепочку, всадники тронулись в путь.
Шавасс услышал за своей спиной скрип двери. Он понял, что полковник вышел на улицу и, остановившись возле привязанной к дому лошади, смотрит им вслед. Оборачиваться англичанин не стал.
Действие лекарства, которое дважды вкалывал ему Хоффнер, постепенно ослабевало. Вскоре он почувствовал, что сил у него уже не осталось. «Это не важно, – подумал Шавасс. – Самое главное, что я остался жив».
Где-то через час они достигли вершины горного перевала. Внезапно Шавассу показалось, что откуда-то издалека кто-то его окликает. Он обернулся и бросил последний взгляд на крохотную фигурку человека, стоявшего возле старого поста таможни. Пришпорив коня, он повел его вниз по склону, у подножия которого лежал Кашмир.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22