Поступай с ним, как знаешь!
Вдали Гамон увидел пленника, но лицо повара было измазано кровью и грязью настолько, что трудно было узнать в нем Морлека.
Гамон решил держаться от него подальше.
В соседнем селении для отряда были приготовлены мулы, Когда Гамон увидел перед собою мула в пышно разукрашенной упряжи, увешанного множеством серебряных колокольчиков и с красным сафьяновым седлом, он искусал от злости губы. Этот мул был припасен для Джоан.
Они вскочили в седла, и вскоре маленький караван из одиннадцати мулов исчез из виду. Караван шел вглубь страны. В полдень они остановились, и, отдохнув пару часов, снова продолжили путь. На ночевку караван расположился недалеко от маленькой деревушки.
— Ты не хочешь присутствовать на суде? — осведомился предводитель арабов у Гамона. — Этот человек твоей расы, и тебе будет неприятно видеть, как мы с ним расправимся.
— Мне совершенно безразлично, что вы с ним сделаете, я устал, — проговорил Гамон.
Для Гамона разбили палатку поблизости от палатки предводителя. Он собирался прилечь, но ему помешало неожиданное движение среди арабов. Гамон осведомился о причине волнения и услышал в ответ:
— Эль-Зафури.
Ральф не раз слышал имя этого независимого вождя арабов, но никогда еще ему не приходилось встречаться с ним лицом к лицу.
— Он здесь?
— Он направляется сюда, — равнодушно ответил предводитель арабов. — Он мой друг — нам нечего опасаться его.
Вдали показалось облако пыли; оно было велико и свидетельствовало о многочисленности отряда Эль-Зафури.
Через полчаса Эль-Зафури разбил лагерь, и Гамон мысленно порадовался тому, что этот повстанец был в дружеских отношениях с его наемником.
Гамон отправился лично приветствовать Эль-Зафури. Прославленного араба он застал в палатке, сидящим на коврике. Это был высокий и статный человек с широкими губами и негритянским разрезом глаз. Цвет его кожи был темнее, чем у остальных арабов.
— Мир твоему дому, Эль-Зафури, — сказал Гамон, следуя восточному этикету.
— Да будет мир и над твоим домом, — ответил шейх. — Я знаю тебя, ты — Гамон.
— Да, это я, — заметил Гамон, польщенный тем, что его слава проникла так далеко.
— Ты приятель Сади Гафиза?
Вопрос этот был несколько щекотлив, потому что Сади Гафиз менял друзей бесчисленное число раз; могло случиться, что его недавний друг Зафури мог в настоящее время быть его смертельным врагом.
— Сади — мой агент, — ответил он осторожно. — Но кто знает, друг ли он мне? Сади служит солнцу, лишь пока оно светит.
Это он мог сказать без опаски, потому что репутация Сади была не из лучших. Гамон почувствовал некоторое облегчение, заметив, что в глазах Зафури вспыхнул довольный огонек.
— Это верно, — сказал он. — Куда ты направляешься, Хай? — спросил он капитана парусника.
— Я направляюсь в горы, шейх, — ответил капитан, поглаживая бороду.
— В таком случае тебе предстоит нелегкий путь, — многозначительно заметил Эль-Зафури. — У тебя есть пленник?
Капитан кивнул головой.
— Мне рассказали об этом мои люди. Они говорят, что он умрет. Я думаю, что это самый лучший выход для него и для вас. Когда человек засыпает навеки, он не может никому причинить вреда, и он счастлив. Я приду на заседание твоего суда.
Ральф был не прочь также присутствовать на суде, но он двое суток не сомкнул глаз и поэтому решил прилечь отдохнуть. Прилег и тут же погрузился в крепкий сон.
Суд должен был состояться час спустя после захода солнца. Предстояло зрелище, бывшее в новинку даже Эль-Зафури. Люди выстроились шпалерами, образовав узкий проход, через который должен был пробежать пленник. Если ему удавалось добежать до конца шеренги и ускользнуть там от двух людей, вооруженных мечами, то пленнику даровалась жизнь. Джемс знал об этом старом обычае, служившем для расправы с врагами и политическими противниками, и отдавал себе отчет в том, что надежды на спасение нет, и что ему, прежде чем удастся добежать до конца шеренги, предстоит вынести множество палочных ударов, потому что каждый, стоявший в строю, был вооружен деревянной палкой.
Ему принесли воды и овощей.
— Беги скорее и будешь счастлив! — сказал один из шеренги и с удивлением услышал, что Джемс заговорил по-арабски, ответив известной поговоркой:
— Правосудие быстрее птицы и страшнее льва.
— Ты говоришь на языке Аллаха? — удивился араб. — В таком случае скажи несколько добрых слов Аллаху обо мне. Ты предстанешь перед ним уже сегодня.
Затем они отвели его к своему предводителю, восседавшему на шелковом коврике.
— Жизнь за жизнь, смерть за смерть. Кто убил — да умрет!
— Запомни, что ты сказал! — воскликнул Джемс.
Зафури, сидевший радом с предводителем арабов на коврике, пристально взглянул на Джемса.
Предводителю подали чашу с водой, и он торжественно, в знак своей невинности, умыл перед осужденным руки.
— Слушай меня, человек без имени, — продолжал Джемс по-арабски. — Моя смерть не останется тайной, и ты поплатишься за нее. Тебя повесят на базарной площади, и твоя душа попадет в ад, — и мы там встретимся…
— Уведите его! — прохрипел араб.
— Нет, оставьте его здесь!
Это крикнул Зафури.
— Да будет над тобой мир, Мирлака! — сказал он. Так именовали Джемса в прежние годы его пребывания в Марокко.
— И да будет мир над тобой, Зафури! — ответил Джемс.
Зафури поднялся со своего места и обнял пленника, поцеловав его в плечо.
— Если кто-нибудь хочет смерти моего друга, то пусть он об этом скажет мне! — грозно заявил он, и рука его легла на рукоять сабли.
Никто не осмелился заговорить.
Глава 17. ПОХИЩЕНА СРЕДЬ БЕЛА ДНЯ
Утреннее солнце взошло над Танжером. Джоан Карстон с удивлением любовалась развернувшейся перед ней прекрасной панорамой. Над головою расстилалось безоблачное небо, дыхание ветра доносило на пароход ароматы береговых рощ и пустыни.
— Вот таков Восток, — сказал лорд Крейз.
Джоан уже пришла в себя после переживаний минувшего дня, но перемена, происшедшая в ней со времени отъезда из Англии, стала еще явственнее.
— Ты достаточно хорошо себя чувствуешь, чтобы сойти на берег?
Она кивнула головой.
— Ты прелестная девушка, Джоан, — сказал лорд, восхищаясь своей дочерью. — Тебе пришлось многое перенести за последние дни, и все же ты не утратила бодрости.
Джоан улыбнулась.
— Привыкнуть можно ко всему — даже к ударам судьбы.
Лорд пристально взглянул на нее.
— Ты не беспокоишься за судьбу Морлека?
Девушка ответила не сразу.
— Трудно ответить на этот вопрос. Я почему-то вполне уверена в том, что он преодолеет и эту беду. А затем, если бы ему угрожало что-либо опасное, то мое предчувствие подсказало бы мне это.
Лорд Крейз был в самом радужном настроении и не желал говорить ни о чем тяжелом или неприятном.
— Капитан говорит, что нам придется простоять здесь целую неделю. Я думаю, что мы не будем скучать?
Он снял комнаты в большом белом отеле, из которых открывался чудесный вид на море. На следующий день Джоан стояла на террасе отеля и любовалась прихотливой мешаниной маленьких туземных домиков, лепившихся перед нею.
— Это похоже на сцену из Ветхого завета, но освещенную электричеством, — заметил лорд. — Надеюсь, ты не строишь иллюзий, Джоан? Эти восточные города вблизи далеко не так привлекательны, как на расстоянии. А их запахи! — и он скорчил гримасу.
— Джемс жил здесь в течение ряда лет, — прошептала Джоан.
— Но даже и это не могло избавить город от запахов, — заметил лорд. — Что он здесь делал?
— Капитан Грин говорит, что он состоял на дипломатической службе. Я хочу навести об этом кое-какие справки.
На следующий день Джоан пошла на главную улицу города, где помещались все консульства. Но ее ожидало разочарование: полученные сведения были очень скудны. Очевидно, характер деятельности Джемса вынуждал чиновников быть очень сдержанными в разговорах о нем. Все же Джоан убедилась, что капитан, утверждая, будто Джемс занимал очень достойное и видное положение, сказал правду.
Лорд Крейз был знаком с английским посланником, и тот пригласил его с дочерью к чаю. Джоан рассеянно слушала, как он рассказывал о концессиях в горах, о дипломатических нотах султану, о влиянии европейцев на благоустройство страны и о прочих местных делах. Она отказалась сопровождать отца, когда он отправился осматривать тюрьмы, и ограничилась тем, что выслушала его отчет об этой прогулке.
— Это земной ад, — сказал он, и ее обуял страх за Джемса.
На третий день пребывания на берегу Джоан почувствовала скуку. Она не раз обошла город, побывала на базарной площади, созерцая угольщиков, отдыхающих верблюдов, факиров, торговцев и дервишей.
— Собственно, лучшую часть Танжера никак не удается увидеть, — заявила она. — Ты помнишь, отец, маленькую уличку за мечетью? В конце ее красуются старинные ворота, и, когда они отворились, я заметила, что за ними расстилается чудесный сад. На балконе стояли две женщины, с опущенными на лица покрывалами и кормили голубей. Эта картина была так привлекательна что я чуть было не пошла к ним.
Лорд Крейз рассеянно выслушал ее и заговорил о непомерно вздутых счетах отеля.
На следующий день они присутствовали на туземном празднестве. Из пустыни пришло множество арабов, чтобы отпраздновать годовщину смерти одного из своих святых. На обратном пути прошли мимо тюрьмы. Джоан содрогнулась, увидев за решеткой чье-то исхудалое лицо.
— Ты не хочешь осмотреть тюрьму? — спросил лорд.
— Нет, нет, — поспешно ответила девушка, и они отправились к базару.
Лорд Крейз открыл свой белый зонтик, потому что солнце пекло немилосердно.
— Восток — это восток, а запад — это запад, — произнес он. — Но что меня здесь более всего интересует, и в чем я хотел бы иметь возможность разобраться — это в мыслях местных жителей. Нельзя постичь востока, не постигнув его психологии.
Джоан не ответила, но лорд не обратил на это внимания.
— Скажи, Джоан… — снова начал он. Не получив ответа и на это обращение, он обернулся. Но Джоан рядом с ним не было.
Удивленный лорд пошел назад. На углу его остановил нищий, попросивший милостыню во имя Аллаха. Мимо него прошла какая-то туземная женщина с покрывалом, наброшенным на лицо. В руках у нее была корзинка со всякими безделушками местного происхождения. Но от Джоан не осталось и следа…
Удивленно поднял он глаза и перевел их на высокие стены, словно Джоан каким-то чудом перенеслась туда.
Затем им овладело беспокойство, и он бросился на соседнюю уличку. Но и там не оказалось Джоан. Мимо него прошли четверо мужчин, несших какой-то ящик. Он снова возвратился к нищему и хотел осведомиться у него, не видел ли он Джоан. Но нищий оказался слепым.
— Джоан! — крикнул смущенный лорд, но не получил ответа.
В тени ворот спал туземец — он проснулся от крика, взглянул на бледного европейца и выругал всех нечестных иноземцев, нарушающих покой правоверных. Затем снова погрузился в сон.
В отдалении лорд заметил французского жандармского офицера и поспешил к нему.
— Вы не видели моей дочери? Вам не встретилась европейская дама? — спросил он и бессвязно стал ему рассказывать о происшедшем.
— Наверное, она вошла в один из соседних домов, — высказал предположение офицер. — У вас имеются друзья среди местного населения?
— Нет, — ответил лорд.
— Где вы ее видели в последний раз?
Лорд Крейз повел его на место, где потерял Джоан из виду.
Но Джоан не было видно поблизости. Не оказалось ее и в отеле. На террасе было пусто — там сидел одинокий господин в сером костюме и словно веером обвевал себя шляпой.
Он взглянул на лорда, услышав его голос, и бросился к нему.
— Морлек! — вскричал изумленный лорд. — Джоан…
— Что случилось? — осведомился Морлек.
— Джоан исчезла! Я боюсь, что с нею случилось что-то дурное!
Глава 18.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25
Вдали Гамон увидел пленника, но лицо повара было измазано кровью и грязью настолько, что трудно было узнать в нем Морлека.
Гамон решил держаться от него подальше.
В соседнем селении для отряда были приготовлены мулы, Когда Гамон увидел перед собою мула в пышно разукрашенной упряжи, увешанного множеством серебряных колокольчиков и с красным сафьяновым седлом, он искусал от злости губы. Этот мул был припасен для Джоан.
Они вскочили в седла, и вскоре маленький караван из одиннадцати мулов исчез из виду. Караван шел вглубь страны. В полдень они остановились, и, отдохнув пару часов, снова продолжили путь. На ночевку караван расположился недалеко от маленькой деревушки.
— Ты не хочешь присутствовать на суде? — осведомился предводитель арабов у Гамона. — Этот человек твоей расы, и тебе будет неприятно видеть, как мы с ним расправимся.
— Мне совершенно безразлично, что вы с ним сделаете, я устал, — проговорил Гамон.
Для Гамона разбили палатку поблизости от палатки предводителя. Он собирался прилечь, но ему помешало неожиданное движение среди арабов. Гамон осведомился о причине волнения и услышал в ответ:
— Эль-Зафури.
Ральф не раз слышал имя этого независимого вождя арабов, но никогда еще ему не приходилось встречаться с ним лицом к лицу.
— Он здесь?
— Он направляется сюда, — равнодушно ответил предводитель арабов. — Он мой друг — нам нечего опасаться его.
Вдали показалось облако пыли; оно было велико и свидетельствовало о многочисленности отряда Эль-Зафури.
Через полчаса Эль-Зафури разбил лагерь, и Гамон мысленно порадовался тому, что этот повстанец был в дружеских отношениях с его наемником.
Гамон отправился лично приветствовать Эль-Зафури. Прославленного араба он застал в палатке, сидящим на коврике. Это был высокий и статный человек с широкими губами и негритянским разрезом глаз. Цвет его кожи был темнее, чем у остальных арабов.
— Мир твоему дому, Эль-Зафури, — сказал Гамон, следуя восточному этикету.
— Да будет мир и над твоим домом, — ответил шейх. — Я знаю тебя, ты — Гамон.
— Да, это я, — заметил Гамон, польщенный тем, что его слава проникла так далеко.
— Ты приятель Сади Гафиза?
Вопрос этот был несколько щекотлив, потому что Сади Гафиз менял друзей бесчисленное число раз; могло случиться, что его недавний друг Зафури мог в настоящее время быть его смертельным врагом.
— Сади — мой агент, — ответил он осторожно. — Но кто знает, друг ли он мне? Сади служит солнцу, лишь пока оно светит.
Это он мог сказать без опаски, потому что репутация Сади была не из лучших. Гамон почувствовал некоторое облегчение, заметив, что в глазах Зафури вспыхнул довольный огонек.
— Это верно, — сказал он. — Куда ты направляешься, Хай? — спросил он капитана парусника.
— Я направляюсь в горы, шейх, — ответил капитан, поглаживая бороду.
— В таком случае тебе предстоит нелегкий путь, — многозначительно заметил Эль-Зафури. — У тебя есть пленник?
Капитан кивнул головой.
— Мне рассказали об этом мои люди. Они говорят, что он умрет. Я думаю, что это самый лучший выход для него и для вас. Когда человек засыпает навеки, он не может никому причинить вреда, и он счастлив. Я приду на заседание твоего суда.
Ральф был не прочь также присутствовать на суде, но он двое суток не сомкнул глаз и поэтому решил прилечь отдохнуть. Прилег и тут же погрузился в крепкий сон.
Суд должен был состояться час спустя после захода солнца. Предстояло зрелище, бывшее в новинку даже Эль-Зафури. Люди выстроились шпалерами, образовав узкий проход, через который должен был пробежать пленник. Если ему удавалось добежать до конца шеренги и ускользнуть там от двух людей, вооруженных мечами, то пленнику даровалась жизнь. Джемс знал об этом старом обычае, служившем для расправы с врагами и политическими противниками, и отдавал себе отчет в том, что надежды на спасение нет, и что ему, прежде чем удастся добежать до конца шеренги, предстоит вынести множество палочных ударов, потому что каждый, стоявший в строю, был вооружен деревянной палкой.
Ему принесли воды и овощей.
— Беги скорее и будешь счастлив! — сказал один из шеренги и с удивлением услышал, что Джемс заговорил по-арабски, ответив известной поговоркой:
— Правосудие быстрее птицы и страшнее льва.
— Ты говоришь на языке Аллаха? — удивился араб. — В таком случае скажи несколько добрых слов Аллаху обо мне. Ты предстанешь перед ним уже сегодня.
Затем они отвели его к своему предводителю, восседавшему на шелковом коврике.
— Жизнь за жизнь, смерть за смерть. Кто убил — да умрет!
— Запомни, что ты сказал! — воскликнул Джемс.
Зафури, сидевший радом с предводителем арабов на коврике, пристально взглянул на Джемса.
Предводителю подали чашу с водой, и он торжественно, в знак своей невинности, умыл перед осужденным руки.
— Слушай меня, человек без имени, — продолжал Джемс по-арабски. — Моя смерть не останется тайной, и ты поплатишься за нее. Тебя повесят на базарной площади, и твоя душа попадет в ад, — и мы там встретимся…
— Уведите его! — прохрипел араб.
— Нет, оставьте его здесь!
Это крикнул Зафури.
— Да будет над тобой мир, Мирлака! — сказал он. Так именовали Джемса в прежние годы его пребывания в Марокко.
— И да будет мир над тобой, Зафури! — ответил Джемс.
Зафури поднялся со своего места и обнял пленника, поцеловав его в плечо.
— Если кто-нибудь хочет смерти моего друга, то пусть он об этом скажет мне! — грозно заявил он, и рука его легла на рукоять сабли.
Никто не осмелился заговорить.
Глава 17. ПОХИЩЕНА СРЕДЬ БЕЛА ДНЯ
Утреннее солнце взошло над Танжером. Джоан Карстон с удивлением любовалась развернувшейся перед ней прекрасной панорамой. Над головою расстилалось безоблачное небо, дыхание ветра доносило на пароход ароматы береговых рощ и пустыни.
— Вот таков Восток, — сказал лорд Крейз.
Джоан уже пришла в себя после переживаний минувшего дня, но перемена, происшедшая в ней со времени отъезда из Англии, стала еще явственнее.
— Ты достаточно хорошо себя чувствуешь, чтобы сойти на берег?
Она кивнула головой.
— Ты прелестная девушка, Джоан, — сказал лорд, восхищаясь своей дочерью. — Тебе пришлось многое перенести за последние дни, и все же ты не утратила бодрости.
Джоан улыбнулась.
— Привыкнуть можно ко всему — даже к ударам судьбы.
Лорд пристально взглянул на нее.
— Ты не беспокоишься за судьбу Морлека?
Девушка ответила не сразу.
— Трудно ответить на этот вопрос. Я почему-то вполне уверена в том, что он преодолеет и эту беду. А затем, если бы ему угрожало что-либо опасное, то мое предчувствие подсказало бы мне это.
Лорд Крейз был в самом радужном настроении и не желал говорить ни о чем тяжелом или неприятном.
— Капитан говорит, что нам придется простоять здесь целую неделю. Я думаю, что мы не будем скучать?
Он снял комнаты в большом белом отеле, из которых открывался чудесный вид на море. На следующий день Джоан стояла на террасе отеля и любовалась прихотливой мешаниной маленьких туземных домиков, лепившихся перед нею.
— Это похоже на сцену из Ветхого завета, но освещенную электричеством, — заметил лорд. — Надеюсь, ты не строишь иллюзий, Джоан? Эти восточные города вблизи далеко не так привлекательны, как на расстоянии. А их запахи! — и он скорчил гримасу.
— Джемс жил здесь в течение ряда лет, — прошептала Джоан.
— Но даже и это не могло избавить город от запахов, — заметил лорд. — Что он здесь делал?
— Капитан Грин говорит, что он состоял на дипломатической службе. Я хочу навести об этом кое-какие справки.
На следующий день Джоан пошла на главную улицу города, где помещались все консульства. Но ее ожидало разочарование: полученные сведения были очень скудны. Очевидно, характер деятельности Джемса вынуждал чиновников быть очень сдержанными в разговорах о нем. Все же Джоан убедилась, что капитан, утверждая, будто Джемс занимал очень достойное и видное положение, сказал правду.
Лорд Крейз был знаком с английским посланником, и тот пригласил его с дочерью к чаю. Джоан рассеянно слушала, как он рассказывал о концессиях в горах, о дипломатических нотах султану, о влиянии европейцев на благоустройство страны и о прочих местных делах. Она отказалась сопровождать отца, когда он отправился осматривать тюрьмы, и ограничилась тем, что выслушала его отчет об этой прогулке.
— Это земной ад, — сказал он, и ее обуял страх за Джемса.
На третий день пребывания на берегу Джоан почувствовала скуку. Она не раз обошла город, побывала на базарной площади, созерцая угольщиков, отдыхающих верблюдов, факиров, торговцев и дервишей.
— Собственно, лучшую часть Танжера никак не удается увидеть, — заявила она. — Ты помнишь, отец, маленькую уличку за мечетью? В конце ее красуются старинные ворота, и, когда они отворились, я заметила, что за ними расстилается чудесный сад. На балконе стояли две женщины, с опущенными на лица покрывалами и кормили голубей. Эта картина была так привлекательна что я чуть было не пошла к ним.
Лорд Крейз рассеянно выслушал ее и заговорил о непомерно вздутых счетах отеля.
На следующий день они присутствовали на туземном празднестве. Из пустыни пришло множество арабов, чтобы отпраздновать годовщину смерти одного из своих святых. На обратном пути прошли мимо тюрьмы. Джоан содрогнулась, увидев за решеткой чье-то исхудалое лицо.
— Ты не хочешь осмотреть тюрьму? — спросил лорд.
— Нет, нет, — поспешно ответила девушка, и они отправились к базару.
Лорд Крейз открыл свой белый зонтик, потому что солнце пекло немилосердно.
— Восток — это восток, а запад — это запад, — произнес он. — Но что меня здесь более всего интересует, и в чем я хотел бы иметь возможность разобраться — это в мыслях местных жителей. Нельзя постичь востока, не постигнув его психологии.
Джоан не ответила, но лорд не обратил на это внимания.
— Скажи, Джоан… — снова начал он. Не получив ответа и на это обращение, он обернулся. Но Джоан рядом с ним не было.
Удивленный лорд пошел назад. На углу его остановил нищий, попросивший милостыню во имя Аллаха. Мимо него прошла какая-то туземная женщина с покрывалом, наброшенным на лицо. В руках у нее была корзинка со всякими безделушками местного происхождения. Но от Джоан не осталось и следа…
Удивленно поднял он глаза и перевел их на высокие стены, словно Джоан каким-то чудом перенеслась туда.
Затем им овладело беспокойство, и он бросился на соседнюю уличку. Но и там не оказалось Джоан. Мимо него прошли четверо мужчин, несших какой-то ящик. Он снова возвратился к нищему и хотел осведомиться у него, не видел ли он Джоан. Но нищий оказался слепым.
— Джоан! — крикнул смущенный лорд, но не получил ответа.
В тени ворот спал туземец — он проснулся от крика, взглянул на бледного европейца и выругал всех нечестных иноземцев, нарушающих покой правоверных. Затем снова погрузился в сон.
В отдалении лорд заметил французского жандармского офицера и поспешил к нему.
— Вы не видели моей дочери? Вам не встретилась европейская дама? — спросил он и бессвязно стал ему рассказывать о происшедшем.
— Наверное, она вошла в один из соседних домов, — высказал предположение офицер. — У вас имеются друзья среди местного населения?
— Нет, — ответил лорд.
— Где вы ее видели в последний раз?
Лорд Крейз повел его на место, где потерял Джоан из виду.
Но Джоан не было видно поблизости. Не оказалось ее и в отеле. На террасе было пусто — там сидел одинокий господин в сером костюме и словно веером обвевал себя шляпой.
Он взглянул на лорда, услышав его голос, и бросился к нему.
— Морлек! — вскричал изумленный лорд. — Джоан…
— Что случилось? — осведомился Морлек.
— Джоан исчезла! Я боюсь, что с нею случилось что-то дурное!
Глава 18.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25