Тон был настолько угрожающим, что Левенгру с готовностью подчинился.
Ставни на полицейском автомобиле были наглухо закрыты. На сиденьях, расположенных вдоль боковых стенок салона, уже сидели два человека. Инспектор сел рядом с Левенгру. Машина тронулась. Прошло пять минут, десять… Казалось бы, можно было уже достичь полицейского участка, но ночное путешествие продолжалось. Левенгру беспокойно заёрзал на жёстком сиденьи.
— Могу успокоить вас, — произнёс чей-то спокойный голос. — Вы едете не в полицию.
— А… куда же вы меня везёте?
— Сами увидите, — последовал ответ.
Прошёл, наверное, час, прежде чем автомобиль, наконец, остановился. Дом, в который его ввели, производил впечатление необитаемого. Прихожая была покрыта пылью и паутиной. Они спустились по лестнице, ведущей, по-видимому, в подвал, отперли стальную дверь и втолкнули его в помещение, оказавшееся небольшой комнатой со столом, стулом и кроватью. В углу было отверстие, ведущее, как он узнал впоследствии, в уборную. Больше всего его поразило то, что спутники его были в непроницаемых масках. Инспектор куда-то исчез.
— Вы останетесь здесь. Ваше отсутствие никем не будет замечено.
— Но… моя дочь, — пробормотал Левенгру.
— Ваша дочь? Ваша дочь завтра утром отправляется в Аргентину с неким мистером Гордоном, тем же путём, что и дочери других родителей.
Левенгру тупо посмотрел на говорившего, сделал шаг вперёд и без чувств повалился на пол.
Прошло шестнадцать дней.
Каждое утро к мистеру, Левенгру приходил человек в маске и невозмутимо описывал быт и нравы некоего заведения в Буэнос-Айресе — будущей резиденции Валерии.
Ему даже показывали фотографию некоего садиста, управляющего этим адским притоном.
— Негодяи! — орал Левенгру, порываясь броситься на своих мучителей, но всякий раз чья-то сильная рука валила его на кровать.
— Вы зря обвиняете Гордона, — насмешливо говорил незнакомец, — ведь ему, бедняге, тоже надо как-то зарабатывать на жизнь. Он ведь всего лишь агент хозяина притона.
На восемнадцатый день, утром, они вошли к нему, все трое в масках, и радостно сообщили, что Валерия благополучно прибыла к месту назначения и приступила к исполнению своих обязанностей в притоне.
Юлий Левенгру провёл всю ночь в одном из углов своей тюрьмы, дрожа от ужаса. Следующей ночью, часа в три, они вошли к нему и, приготовив шприц, сделали ему укол…
Проснувшись, он принял всё минувшее за кошмарный сон, так как обнаружил себя на диване в собственной гостиной.
Вошедший слуга, увидев его, уронил поднос.
— Боже праведный! Вы откуда, сэр?
Левенгру не смог произнести ни слова, он только кивнул головой.
— А мы-то знали, что вы в Германии, сэр!
— Что… нового… мисс Валерия? — спросил Юлий хриплым голосом.
— Мисс Валерия, сэр? — удивленно переспросил слуга. — Она у себя наверху… В ту ночь, когда вы спешно уехали, она сильно волновалась, но получив ваше письмо, сразу успокоилась.
Мистер Левенгру с трудом поднялся с дивана и подошёл к зеркалу. Волосы и борода его стали совершенно седыми.
Шатаясь, дотащился он до своего письменного стола и вынул из ящика пачку телеграфных бланков.
— Вызовите посыльного, — голос его был хриплым и дребезжащим. — Я намерен послать в Южную Америку двадцать три телеграммы.
Глава 8.
Держатель акций
Пойккерт ввёл в комнату человека лет шестидесяти. Бравая выправка выдавала в нём бывшего военного.
— Отставной генерал, — подумал Манфред.
От его внимания не ускользнула и плохо скрываемая озабоченность визитёра.
— Фоол, генерал-майор Карл Фоол, — представился он, когда Пойккерт предложил ему стул.
— И вы пришли по делу мистера Бонзера Трю, — сказал Манфред. — Изумление генерала заставило его рассмеяться. — Вы участвовали в одном из его предприятий и потеряли значительную сумму денег. Если не ошибаюсь, это была нефть?
— Олово, — возразил генерал. — Нигерское олово. Но откуда вы знаете о моём несчастье?
— Я знаю об очень многих людях, обанкротившихся из-за мистера Трю.
Собеседник вздохнул.
— Двадцать пять тысяч фунтов, — сказал он, — всё моё состояние. Я наводил справки в полиции, но мне ответили, что ничего нельзя сделать. Оловянные копи, как и письма мистера Трю, были подлинными.
— Он неглуп, — заметил Манфред.
— Мне это дело с самого начала казалось несколько подозрительным. Он пригласил меня пообедать с ним в гостинице «Уоклей». За обедом он сообщил о колоссальных залежах олова и уверял меня, что мои капиталы удвоятся в течение полугода. Я не стал бы гнаться за лёгкой наживой, — продолжал Фоол, — но, мистер Манфред, у меня есть дочь, будущее которой я хотел обеспечить. А вместо этого я разорён, разорён окончательно! Неужели же нельзя ничего предпринять?
Манфред ответил не сразу.
— Вы, генерал, уже двенадцатый человек, приходящий к нам с этим вопросом. Мистер Трю так ловко прикрылся ширмами правосудия, что уличить его просто невозможно. Кто познакомил вас с этим джентльменом?
— Миссис Колфорд Крин. Я впервые встретился с этой дамой на обеде у нашего общего знакомого, и она пригласила меня на один из приёмов…
Манфреда это нисколько не удивило.
— Боюсь много обещать вам, — сказал он. — Попрошу только об одном: не теряйте связь со мной.
Генерал сообщил свой адрес и откланялся.
Пойккерт, вернувшись из прихожей, задумчиво сказал:
— Джордж, мне порядком надоел этот мистер Трю. Сегодня утром Леон говорил, что в Новом Лесу есть глубокий пруд, на дне которого человек, закованный в цепи, мог бы пролежать необнаруженный целый век. И вот я подумал…
Джордж Манфред весело рассмеялся.
— Это очень мило, но попробуем обойтись другими средствами, хотя мистер Трю давно заслужил…
При обсуждении этой проблемы за обедом Гонзалес также не смог предложить ничего конкретного.
— Любопытнее всего то, что у Трю нет никаких капиталов в Англии, — сказал он. — Так, два-три остаточных счёта в банках, скорее для прикрытия. Я следил за ним в течение года. Он никуда не выезжает, но его скромную квартирку в Уэстминстере я обыскивал столько раз, что мог бы ходить по ней с завязанными глазами.
…Это было весной 1925 года. Тройка не смогла подступиться к этой проблеме, пока не стало известно о таинственном исчезновении некоей Маргариты Лейн, служившей прислугой у миссис Колфорд Крин.
Однажды вечером она отправилась в аптеку за ароматической солью для своей госпожи и пропала бесследно. Хорошенькая девятнадцатилетняя девушка, сирота, она не имела в Лондоне ни родственников, ни знакомых.
Около недели спустя один из известнейших адвокатов Лондона, войдя в зал Лейтер-клуба, увидел за небольшим столиком элегантного господина и тут же направился к нему.
— О, мистер Гонзалес! — воскликнул он. — Вот уж не ожидал встретить вас здесь!
Леон, усмехнувшись, подлил рейнвейна в свой бокал.
— Любезный мистер Серлс, — возразил он, — это как раз то место, где мне более всего подлежит быть сегодня. Видите человека, галантно беседующего с той полной дамой? Этот человек не вламывается в квартиры и не стреляет из револьвера, однако, он торгует подложными акциями, безжалостно разоряя легковерных людей. Но это только до поры. Я всё равно рассчитаюсь с ним.
По красному лицу адвоката скользнула недоверчивая улыбка, когда он усаживался рядом с Гонзалесом.
— Это будет нелегко сделать. Мистер Трю очень богат и не менее умён.
Леон вставлял папиросу в янтарный мундштук и был, казалось, всецело погружён в это занятие.
— Может быть, мне не следовало сообщать вам столь недвусмысленной угрозы, — сказал он. — Мистер Трю является приятелем вашей клиентки, не так ли?
— Миссис Крин? — спросил Серлс. — Клянусь вам, я даже не подозревал об этом.
— Значит, я ошибся, — сказал Леон и перевёл разговор на другую тему.
Он нисколько не сомневался в том, что держатель акций не только был приятелем миссис Крин, но в ту самую ночь, когда исчезла Маргарита Лейн, он находился в доме её госпожи. Миссис Крин, однако, не сочла нужным сообщить об этом ни в полицию, ни на Керзон-стрит.
Миссис Крин была довольно миловидной молодой вдовой, снимающей скромную квартирку близ Ганновер-Курт. Было известно, что она жила на средства, оставленные ей мужем.
Леон, как ни старался, ничего не смог узнать о её покойном муже. О ней было известно, что частые поездки за границу в последнее время стали чуть ли не отличительной чертой характера безутешной вдовы. Она посещала даже такие отдаленные страны, как Румыния. В этих поездках её неизменно сопровождала ныне исчезнувшая Маргарита. В Праге, в Будапеште и в Варшаве миссис Крин устраивала роскошные рауты. Возвращаясь в Лондон, вела жизнь подчёркнуто скромную…
Леон кивнул лакею и уплатил по счёту. Его взгляд упал на противоположный столик, за которым сидел мистер Трю. Леон улыбнулся, представив себе, какое выражение было бы у этого господина, если бы он узнал, что в кармане Гонзалеса находится копия некоего брачного свидетельства, добытого с немалым трудом несколько часов назад.
Чувство, заставившее его покинуть клуб, нельзя назвать иначе, чем наитием свыше.
Он взглянул на часы. Было довольно поздно, но всё же можно было рискнуть навестить миссис Крин.
Через десять минут он уже был дома у вдовы. Лифт поднял его на третий этаж. Миссис Крин отворила ему сама. Очевидно она ждала кого-то другого, так как в первое мгновение немного растерялась.
— О, мистер Гонзалес! — воскликнула она. — Есть новости о Маргарите?
— К сожалению, пока нет, — ответил Леон. — Могу я поговорить с вами несколько минут?
Очевидно, она почуяла неладное.
— Но… сейчас довольно поздно…
— Мне бы не хотелось приезжать сюда ещё раз рано утром…
Она довольно неохотно впустила его.
Леон был у неё не впервые. Ему давно уже бросилось в глаза то, что несмотря на скромность образа жизни вдовы, обстановка квартиры было очень дорогой.
Хозяйка предложила ему стакан виски с содовой. Он поблагодарил, но к стакану не притронулся.
— Я хочу спросить вас, — начал он, — как долго вы пользовались услугами Маргариты?
— Больше года.
— Она себя хорошо зарекомендовала?
— О, да. Впрочем, я ведь вам уже говорила о ней.
— Вы говорили, что она знала языки.
— Французский и немецкий. Она воспитывалась в одном семействе в Эльзасе, так что…
— А для чего вы послали её за английской солью?
Она сделала нетерпеливое движение.
— У меня в тот день ужасно болела голова. Маргарита сама вызвалась сходить за солью.
— А мистер Трю не мог сам сходить?
Она вздрогнула. Лицо её исказилось.
— Мистер Трю? Что вы хотите этим сказать?
— Он же в тот вечер был у вас. Вы ужинали вдвоём, как и подобает супружеской чете.
Она, закусив губы, смотрела на него и молчала.
— Собственно, мне непонятно, почему вы так тщательно скрываете ваше замужество, миссис Крин. Мне, например, прекрасно известно, что ещё пять лет тому назад вы были не только супругой мистера Трю, но и поверенной в его делах, то есть, вы помогали ему в его… гм… в его финансовых операциях. Не так ли? Когда вы ездили за границу, эта девушка была с вами?
Она нехотя кивнула.
— С какой целью вы ездили в Будапешт, Бухарест, Вену? Только чтобы развлечься? Или тут соображения делового характера?
Ответа не последовало.
— В таком случае позвольте сказать мне. В каждом из этих городов имеется банк. В каждом банке — несгораемое отделение. В каждом отделении — ваш частный сейф. Не так ли?
Она резко поднялась. Губы её дрожали.
— Кто вам сказал? — спросила она вяло.
В это время раздался мелодичный звон колокольчика.
— Я открою, — решительно сказал Леон и, прежде чем она смогла что-либо возразить, он в несколько прыжков преодолев коридор, уже открывал дверь.
— Войдите, мистер Трю, — мягко проговорил Леон, обращаясь к изумлённому финансисту.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17