– По привычке. Она действительно была слишком возбуждена. И это ненормально – мотать меня к заставе Нейи, а выйти на площади Сент-Огюстен, и все для того, чтобы пересесть в другую машину.
– Она по дороге с ребенком разговаривала?
– Две или три фразы ему сказала, чтобы успокоить.
А компенсация мне полагается?
– Может быть. Я не уверен.
– Я ведь полдня потерял.
Мегрэ протянул ему банкнот и через несколько минут уже входил в кабинет начальника уголовной полиции, где шла летучка. Там за огромным столом из красного дерева сидели начальники всех служб, обсуждая текущие дела.
– А у вас, Мегрэ? Как поживает ваш Стёвельс?
По их улыбкам было видно, что все они прочли утреннюю заметку, и он снова, опять-таки для их удовольствия, насупился.
Была половина десятого. Раздался телефонный звонок, начальник полиции снял трубку, послушал немного и передал ее Мегрэ:
– Вас просит Торранс.
Торранс был крайне взволнован.
– Это вы, патрон? Даму в белой шляпке не нашли?
Только что привезли газеты из Парижа, и я прочел заметку. Так вот, по описанию это та самая женщина, на след которой я напал здесь.
– Рассказывай.
– Поскольку у меня не было никакой возможности вытащить хоть что-нибудь из этой гусыни с почты, которая делает вид, что у нее память вообще отшибло, я стал рыскать по гостиницам и меблированным комнатам, расспрашивать служащих в гаражах и на вокзалах.
– Понятно.
– Сейчас ведь не сезон, и большинство приезжающих в Конкарно либо местные, либо те, кого здесь более или менее знают: коммивояжеры, например.
– Короче.
Из-за комиссара все разговоры вокруг оборвались.
– Я подумал, если кто-нибудь приехал из Парижа, чтобы дать телеграмму…
– Представь себе, я уже понял.
– Так вот! В тот самый день, когда была отправлена эта телеграмма, приехала дама в голубом костюме и белой шляпке. Она сошла с поезда в четыре, а телеграмму отправили без четверти пять.
– У нее был багаж?
– Нет. Погодите. Она не останавливалась в гостинице. Знаете отель «Желтый Пес» в конце перрона?
Она там поужинала и до одиннадцати часов просидела в углу кафе. Иначе говоря, уехала поездом одиннадцать сорок.
– Ты это проверил?
– Еще не успел, но я не сомневаюсь, потому что она ушла из кафе как раз в то время, а расписание попросила сразу после ужина.
– Она ни с кем не говорила?
Только с официанткой. Она все время читала, даже за едой.
– Ты не узнал, что за книгу она читала?
– Нет. Официантка говорит, что у нее иностранный акцент, но какой именно, не знает. Что делать дальше?
– Снова поговорить на почте.
– А потом?
– Позвонить мне или Люка, если меня не будет на месте, и возвращаться.
– Хорошо, патрон. Вы тоже думаете, что это она?
Кладя трубку, Мегрэ улыбнулся.
– Может быть, мадам Мегрэ наведет нас на след, – сказал он. – Вы позволите мне уйти, шеф? Мне срочно надо кое-что выяснить самому.
В комнате инспекторов он, по счастью, успел застать Лапуэнта, совершенно потерявшего покой.
– Пойдем-ка со мной!
Они взяли такси, стоявшее на набережной; юному Лапуэнту было здорово не по себе: у комиссара не было привычки вот так прихватывать его с собой.
– Угол площади Бланш и улицы Лепик.
Был час, когда на Монмартре, а на улице Лепик в особенности, все тротуары заставлены тележками зеленщиков; груды фруктов и овощей замечательно пахли землей и весной.
Мегрэ понял, что слева от него – тот самый маленький ресторан, где обедал шофер, а напротив увидел гостиницу «Приятный отдых»; точнее, увидел он только узкую дверь этой гостиницы, зажатую между двумя лавками: колбасной и бакалейной.
Комнаты на месяц, на неделю и на день.
Водопровод. Центральное отопление.
Цены умеренные.
В глубине коридора была стеклянная дверь, за ней лестница, на стене сбоку висела табличка: «Контора».
Черная рука указующим перстом звала подняться по ступенькам наверх, в бельэтаж.
– Эй, кто-нибудь! – позвал Мегрэ.
Запахи напомнили ему те времена, когда он, примерно в возрасте Лапуэнта, в составе бригады полиции нравов целыми днями ходил по меблирашкам. Пахло бельем, потом, незастеленными постелями, невынесенными помойными ведрами и пищей, разогреваемой на спиртовке.
Рыжая, неряшливо одетая женщина стояла, опершись о перила.
– В чем дело?
Затем, сразу поняв, что они из полиции, недовольным голосом объявила:
– Сейчас иду!
Еще некоторое время она ходила наверху, грохотала ведрами и швабрами; наконец появилась, застегивая блузку на своей необъятной груди. Вблизи стало видно, что ее волосы у корней совсем седые.
– Что случилось? Меня только вчера проверяли, постояльцы у меня сейчас спокойные. Вы ведь не из полиции нравов?
Не отвечая, комиссар со слов шофера такси описал ей спутника дамы в шляпке.
– Вы его знаете?
– Может быть. Я не уверена. Как его зовут?
– Именно это я и хотел бы узнать у вас.
– Принести книгу записи постояльцев?
– Прежде всего скажите мне, нет ли у вас клиента, похожего на этого человека.
– Может, господин Левин?
– Кто он?
– Не знаю. Во всяком случае, хороший человек, заплатил за неделю вперед.
– Он еще у вас?
– Нет. Вчера уехал.
– Один?
– Разумеется, с мальчиком.
– А дама?
– Вы хотели сказать, няня?
– Минуточку. Давайте начнем сначала, так будет быстрее.
– Давайте, а то у меня лишнего времени нету. Что сделал господин Левин?
– Отвечайте, пожалуйста, на мои вопросы. Когда он приехал?
– Четыре дня назад. Можете проверить по моей книге. Я ему сказала, что у меня комнаты нет, так оно и было.
Но он настаивал. Я спросила, на сколько ему нужна комната; он ответил, что заплатит за неделю вперед.
– И как же вы смогли его поселить, если у вас не было свободной комнаты?
Мегрэ знал ответ, но хотел его услышать. В таких отелях часто держат комнаты на втором этаже для парочек, которые приходят на минутку или на часок.
– Всегда есть «случайные» комнаты, – ответила она, употребив словечко для посвященных.
– Ребенок был с ним?
– В тот момент нет. Он поехал за ним и вернулся через час. Я спросила, как же он будет управляться с таким маленьким ребенком, и он сказал, что у него есть знакомая няня, она и будет с ним большую часть дня.
– Он показал вам паспорт или удостоверение личности?
По правилам она непременно должна была потребовать у него документы, но было ясно, что она этого не сделала.
– Он сам заполнял карточку. Я сразу увидела, что это человек порядочный. И что, вы теперь из-за этого устроите мне неприятности?
– Не обязательно. Как была одета няня?
– На ней был голубой костюм.
– И белая шляпка?
– Да. Она всегда приходила утром, купала малыша, а потом уходила с ним.
– А господин Левин?
– Он до одиннадцати часов, а то и до полудня оставался дома. Я думаю, он опять ложился спать. Потом уходил, и целый день я его не видела.
– А ребенка?
– Тоже. Раньше семи часов вечера – никогда. Она приводила его и укладывала спать. А сама, одетая, ложилась на кровать и ждала господина Левина.
– И когда же он возвращался?
– Не раньше часа ночи.
– Тогда она уходила?
– Да.
– Где она жила, вы не знаете?
– Нет, я только знаю – сама это видела – что она, выходя, садилась в такси.
– Она с вашим постояльцем была близка?
– Вы хотите сказать, спала ли она с ним? Не уверена. По некоторым признакам, я думаю, случалось. Они ведь имеют право, не так ли?
– Что записал в своей карточке Левин, какую национальность?
– Француз. Он сказал, что давно живет во Франции и натурализовался.
– Откуда он приехал?
– Не помню. Ваш коллега из полиции нравов вчера унес все карточки, ну, как обычно, по вторникам. Впрочем, если не ошибаюсь, он приехал из Бордо.
– Что произошло вчера в полдень?
– В полдень? Не знаю.
– А утром?
– Около десяти часов к нему пришли. Няня с ребенком уж порядочно как вышла.
– Кто пришел?
– Я имени не спрашивала. Не очень хорошо одетый человек, совсем не привлекательный на вид.
– Француз?
– Да, конечно. Я сказала ему номер комнаты.
– Раньше он никогда не появлялся?
– Кроме няни, к Левину вообще никто не приходил.
– Южного акцента у него не было?
– Скорее, парижский. Знаете, он похож на тех типов, которые останавливают вас на бульваре и либо открытками порнографическими торгуют, либо предлагают отвести вас известно куда.
– И долго он здесь оставался?
– Да, он-то оставался, а господин Левин уходил.
– С вещами?
– Откуда вы знаете? Я очень удивилась, когда увидела его с вещами.
– У него их было много?
– Четыре чемодана.
– Коричневых?
– Чемоданы ведь почти все коричневые, разве нет?
Во всяком случае, не дешевые, и по крайней мере два из натуральной кожи.
– Что он вам сказал?
– Что ему неожиданно надо уехать, что он срочно покидает Париж, но еще вернется за детскими вещами.
– И через какое время он вернулся?
– Примерно через час. Дама была с ним.
– Вас не удивило, что вы не видите мальчика?
– Вы и это знаете?
Она становилась все более осторожной, потому что начинала понимать, что история, похоже, серьезная, и полицейские знают куда больше, чем говорят.
– Они втроем долго пробыли в комнате и довольно громко разговаривали.
– Будто ссорились?
– Во всяком случае, спорили.
– По-французски?
– Нет.
– Парижанин принимал участие в разговоре?
– Почти нет. Да он первым и ушел, я его больше не видела. Потом ушли господин Левин и дама. Поскольку я попалась им по пути, он поблагодарил меня и сказал, что предполагает через несколько дней вернуться.
– Вам это не показалось странным?
– Если бы вы восемнадцать лет содержали такую гостиницу, вам бы уже ничего не казалось странным.
– Вы сами убирали комнату после них?
– Я туда пошла с горничной.
– Вы там ничего не нашли?
– Повсюду валялись окурки. Он курил больше пятидесяти сигарет в день. Американских. И газет было много. Он почти все газеты покупал, какие есть в Париже.
– Иностранных не было?
– Нет. Я об этом подумала.
– Значит, вы были заинтригованы?
– Да всегда интересно.
– Что там еще было?
– Дрянь всякая, как обычно, – сломанная расческа, рваное белье.
– С вензелями?
– Нет. Детское белье.
– Дорогое?
– Да, довольно дорогое. Более дорогое, чем я привыкла здесь видеть.
– Я еще зайду к вам.
– Зачем?
– Затем, что какие-нибудь подробности, которые сейчас вам в голову не приходят, вы непременно припомните. Вы ведь всегда были в хороших отношениях с полицией? Ребята вам особенно не докучают?
– Я поняла. Но ничего больше не знаю.
– До свидания.
Мегрэ и Лапуэнт стояли на залитой солнцем шумной улице.
– Выпьем по аперитиву? – предложил комиссар.
– Я никогда не пью.
– Оно и лучше. Ты что-нибудь надумал?
Молодой человек понял, что речь идет не о том, что они только что узнали в гостинице.
– Да.
– Ну и?
– Вечером я с ней поговорю.
– Ты знаешь, кто это?
– У меня есть приятель, репортер из той газеты, где сегодня утром появилась заметка, я его вчера не видел.
Впрочем, я никогда не рассказываю ему, что происходит на набережной Орфевр, он из-за этого всегда надо мной подтрунивает.
– Сестра твоя с ним знакома?
– Да. Но я не думал, что они встречаются. Если я скажу об этом отцу, он заставит ее вернуться в Мелан.
– Как зовут твоего репортера?
– Бизар. Антуан Бизар. Он тоже в Париже один. Его семья живет в Коррезе. Он на два года моложе меня, но уже печатается.
– Ты с сестрой вместе обедаешь?
– Когда как. Если я свободен и оказываюсь недалеко от улицы Бак, обедаю с ней в молочной, возле ее работы.
– Сходи туда сегодня. И расскажи обо всем, что мы с тобой узнали.
– Я должен это сделать?
– Да.
– А если она все расскажет?
– Расскажет обязательно.
– Вы этого хотите?
– Иди. Главное, не ссорься с ней. Не дай понять, что ты что-то заподозрил.
– Но я же не могу позволить ей встречаться с молодым человеком. Отец настоятельно просил меня…
– Иди.
Мегрэ с удовольствием прошелся по улице Нотр-Дам-де-Лоретт и взял такси только у Монмартра, после того как выпил кружку пива в одной из тамошних пивных.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19