Следуя советам Дейзи, он сочинил текст, в котором были соблюдены все тонкости, с точки зрения человека Запада, официальной японской вежливости, и который ничем бы не оскорбил господина Фуммиро.
В этом письме содержалось приглашение господину Фуммиро быть почетным гостем Отеля Занаду на любой срок, какой он только пожелает, и в любое удобное для него время. Господин Фуммиро может также привезти вместе с собой любое число гостей, все свое окружение, включая деловых партнеров из Соединенных Штатов. Дейзи деликатно дала понять господину Фуммиро, что все это не будет стоить ни единого цента, и что даже театральные представления будут бесплатными. Прежде чем отправить письмо, Калли получил “добро” от Гроунвельта, так как пока еще не имел привилегии полностью распоряжаться “правом карандаша”. Калли боялся, что Гроунвельт, прочитав письмо, поставит под ним свою подпись, но, к его облегчению, этого не случилось. Так что теперь эти клиенты из Японии официально будут считаться его, Калли, клиентами, если вообще приедут, конечно. А он будет исполнять роль “хозяина”.
Ответ пришел через три недели. В течение этого времени Калли еще немного позанимался с Дейзи. Он узнал, что, разговаривая с японским клиентом, нужно постоянно улыбаться. Что он и в тоне, и в жестах должен всегда демонстрировать высшую степень почтения. Дейзи сообщила Калли, что если вдруг в речи японского мужчины послышится легкое шипение, то это знак того, что клиент рассержен, сигнал опасности. Как звук погремушки, издаваемый гремучей змеей. Калли вспомнил, что в фильмах времен второй мировой войны именно такое шипение издавали отрицательные герои-японцы. Тогда он думал, что это всего лишь особенность, манерность актера.
Ответ на письмо пришел в форме телефонного звонка из Лос-Анджелеса, где находился офис заморского дочернего предприятия господин Фуммиро. Не мог бы Отель Занаду подготовить два номера, для господина Фуммиро, президента Джапан Уорлдуайд Сейлз Компани, и для его вице-президента, господина Ниигета? Плюс еще десять номеров для остальных членов окружения господина Фуммиро? По телефону разговаривал Калли, потому как спросили именно его, и он ответил, что все будет устроено. Затем он, вне себя от радости, позвонил Дейзи и сказал ей, что в следующие несколько дней им надо будет сделать некоторые покупки. Он сказал, что зарезервирует для господина Фуммиро десять номеров, чтобы все люди из его свиты чувствовали себя комфортно. Дейзи ответила, что делать этого не нужно. Что господин Фуммиро будет оскорблен в глазах его окружения, если их всех поселят в одинаковых номерах. Тогда Калли попросил Дейзи, чтобы она в тот же день летела в Лос-Анджелес и там купила для господина Фуммиро несколько кимоно, которые он смог бы одевать, находясь в номере. На что она ответила, что и это тоже не понравится господину Фуммиро, который гордится своей европезированностью, хотя дома, в Японии, он, безусловно, носит в домашней обстановке некоторые традиционно японские вещи. Калли, отчаянно пытался найти хоть что-нибудь, что подчеркивало бы высший класс приема гостей. Предложил Дейзи встретить господина Фуммиро и, возможно, выступить в роли его переводчицы и составить ему компанию за столом со время ужина. На это Дейзи рассмеялась и сказала, что весьма маловероятно, чтобы господин Фуммиро пожелал этого.
Господин Фуммиро будет чувствовать себя крайне неуютно в компании европезированной японской девушки, которая сможет наблюдать его в чужой стране.
Калли принял все ее возражения. Но на одной вещи он все же настоял. Во время трехдневного пребывания господина Фуммиро в Занаду Дейзи будет каждое утро готовить для него свежий японский суп. Рано утром Калли будет заходить в ее номер за супом, который затем подадут господину Фуммиро, когда он закажет завтрак. Дейзи застонала, но пообещала, что все сделает.
Вечером того же дня Калли позвонил Гроунвельт.
— Какого хрена в номере четыре-десять делает пианино? — спросил Гроунвельт. — Мне только что звонил менеджер отеля. Он говорит, что ты не поставил его в известность и вообще устроил неразбериху.
Калли объяснил, что приезжает господин Фуммиро, И что у него вот такие пристрастия. Гроунвельт посмеялся, а затем предложил:
— Когда поедешь в аэропорт встречать его, возьми мой роллс.
Роллс-Ройс Гроунвельта предназначался только для самых богатых техасских миллионеров и для его личных клиентов, приглашаемых Гроунвельтом персонально.
На следующий день Калли был в аэропорту, вместе с тремя служащими из отеля, роллсом с шофером и двумя лимузинами “Кадиллак”. Он договорился, что роллс и лимузины заедут непосредственно на летное поле, так чтобы его клиентам не нужно было проходить через здание аэровокзала. И он приветствовал господина Фуммиро сразу же, как только тот сошел с трапа на землю.
Группу японцев невозможно было спутать ни с кем другим, и не только из-за характерных черт лица, но и по тому, как они были одеты. Все были в черных деловых костюмах, плохо, по западным стандартам, сшитых, в белых рубашках и черных галстуках. Эта десятка скорее напоминала компанию весьма добросовестных конторских служащих, но никак не управляющую верхушку одного из крупнейших и богатейших японских синдикатов.
Узнать среди них господина Фуммиро тоже не составляло труда. Он был в этой компании самым высоким, очень высоким по сравнению с остальными, не менее пяти футов и десяти дюймов. Красивый мужчина, с крупными чертами лица, широкоплечий, с черными как смоль волосами. Он вполне мог сойти за звезду из Голливуда, играющего экзотическую роль и потому имеющего псевдо-восточную наружность. На долю секунды у Калли мелькнула мысль, что это могло бы быть изощренным мошенничеством…
Из всей группы только один человек стоял рядом с Фуммиро. Он был немного ниже Фуммиро, но гораздо более худым. Зубы же у него торчали точь-в-точь как у японца с карикатуры. Остальные все были довольно мелкие и ничем не выделялись. Каждый держал в руке элегантный черный портфель, имитацию венецианской парчи.
С полной уверенностью Калли протянул Фуммиро руку и представился:
— Меня зовут Калли Кросс, я из Отеля Занаду. Добро пожаловать в Лас-Вегас.
Господин Фуммиро ослепительно улыбнулся. Зубы у него были превосходные и крупные, и он ответил по-английски, с легким акцентом.
— Очень рад познакомиться с вами.
Затем он представил человека с кроличьими зубами как господина Ниигету, своего исполнительного вице-президента. Представляя остальных, он пробормотал их имена, и каждый церемонно обменялся с Калли рукопожатием. Калли взял у них багажные талоны и заверил, что все их вещи будут доставлены непосредственно в их номера в отеле.
Он проводил всех в ожидающие автомобили. Сам он, Фуммиро и Ниигета сели в Ролле, остальные забрались в Кадиллаки. По пути в отель он сообщил своим пассажирам, что для них открыт кредит. Фуммиро похлопал по портфелю Ниигеты и на своем слегка неправильном английском ответил:
— Мы привезли вам наличные деньги.
Оба они улыбнулись Калли. Калли улыбнулся им в ответ. Он рассказывал им про все услуги отеля, о том, что они могут посмотреть любое представление в Вегасе, и при этом не забывал постоянно улыбаться. У него мелькнула мысль, что можно было бы упомянуть и об обществе женщин, но какой-то инстинкт удержал его от этого.
Когда они приехали в отель, он провел их прямо в номера, и необходимые для заполнения формы принесли по указанию Калли прямо туда. Разместили всех на одном этаже, а у Фуммиро и Ниигеты номера были соседними и соединялись внутренней дверью. Фуммиро обследовал номера всей команды, и Калли обратил внимание на мелькнувшее в его глазах удовлетворение от того, что его собственный номер был самым шикарным. Но по-настоящему глаза Фуммиро зажглись, когда у себя в номере он обнаружил небольшое пианино. Он тут же сел за него и стал нажимать клавиши, прислушиваясь. “Не дай Бог, оно расстроено”, — подумал Калли. Сам он не мог этого определить, но тут Фуммиро энергично кивнул головой, и широко улыбаясь от удовольствия, сказал:
— Очень хорошо, очень благодарен, — и экспансивно пожал Калли руку.
Потом Фуммиро жестом дал понял Ниигете, чтобы тот открыл свой чемоданчик. На мгновение Калли обалдел. Чемоданчик был набит аккуратно перевязанными пачками денег. Он понятия не имел, какая там могла быть сумма.
— Мы бы хотели внести эти деньги в депозит в хранилище вашего казино, — сказал господин Фуммиро. — Тогда мы могли бы просто брать их, сколько нам будет нужно во время нашего маленького отпуска.
— Конечно, — ответил Калли.
Нингета захлопнул чемоданчик и они вдвоем спустились в казино, оставив Фуммиро в своем номере, чтобы он мог освежиться с дороги.
Они зашли в офис к менеджеру казино, где деньги были пересчитаны. Получилось пятьсот тысяч долларов. Калли проследил, чтобы соответствующим образом были составлены все документы для получения денег за столами, а Ниигета получил расписку. Менеджер казино лично вместе с Калли представит Фуммиро и Ниигету боссам игорных залов и дежурным смен. И тогда, в каком бы уголке казино они ни находились, этим двух японцам достаточно будет лишь поднять палец, чтобы получить фишки, и расписаться в маркере. Без всякого шума, и без необходимости всякий раз представляться. И относиться к ним будут по высшему разряду, с высшей степенью почтения. Почтения тем более рафинированного, что отношение оно имело лишь к деньгам.
В течение следующих трех дней рано по утрам Калли уже был в отеле, с супом, приготовленным Дейзи. В обслуживании номеров уже знали, что, как только господин Фуммиро заказывал завтрак, следовало сразу же звонить ему, Калли. Калли давал ему час, чтобы поесть, а потом, постучав в дверь, заходил, чтобы пожелать ему доброго утра. Он находил господина Фуммиро уже сидящим за пианино, что-то наигрывающим, а чашка из-под супа, опорожненная, стояла рядом на столе. Во время этих утренних встреч Калли устраивал для господина Фуммиро и его друзей билеты на представления и поездки по интересным местам. Господин Фуммиро всегда излучал вежливость и благодарность, и господин Ниигета выходил из своего номера через внутреннюю дверь, чтобы поздороваться с Калли и поблагодарить за утренний суп, который, по всей вероятности, ели они оба. Калли не забывал улыбаться и кивать головой, когда это делали они.
Тем временем, за три дня, что они провели в Вегасе, эта шайка из десяти японцев терроризировала игорные заведения Вегаса. Перемещались по Вегасу они все вместе и играли все вместе, за одним столом для игры в баккару. Когда у Фуммиро дело клеилось, все они ставили предельную ставку на банк. Несколько раз им крупно везло, но к счастью, это было не в Занаду. Играли они только в баккару, и со страстью, скорее характерной для итальянцев, чем для наций Востока. Фуммиро был заядлым игроком и радовался даже, когда выигрывал ставку в две тысячи долларов. Это изумляло Калли. Он знал, что Фуммиро на самом деле стоил более полумиллиарда долларов. Так с какой же стати такой мелкий выигрыш (хотя по меркам Вегаса солидный) приводит его в такое возбуждение?
И лишь один раз ему удалось увидеть, как за приятным фасадом улыбки Фуммиро проступила сталь. В один из вечеров Ниигета сделал ставку на карту Игрока, в то время как у Фуммиро была выигрышная комбинация. Фуммиро пристально посмотрел на него, приподняв брови, и что-то сказал по-японски. И Калли в первый раз услышал тот самый шипящий звук, о котором его предупреждала Дейзи. Ниигета что-то пробормотал сквозь свои кроличьи зубы, извиняясь, и тут же поставил свою ставку рядом со ставкой Фуммиро.
Поездка оказалась весьма успешной для всех. Фуммиро и его банда уехали к себе в Японию, увозя выигрыш в сто тысяч долларов, однако в Занаду они проиграли двести тысяч долларов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96
В этом письме содержалось приглашение господину Фуммиро быть почетным гостем Отеля Занаду на любой срок, какой он только пожелает, и в любое удобное для него время. Господин Фуммиро может также привезти вместе с собой любое число гостей, все свое окружение, включая деловых партнеров из Соединенных Штатов. Дейзи деликатно дала понять господину Фуммиро, что все это не будет стоить ни единого цента, и что даже театральные представления будут бесплатными. Прежде чем отправить письмо, Калли получил “добро” от Гроунвельта, так как пока еще не имел привилегии полностью распоряжаться “правом карандаша”. Калли боялся, что Гроунвельт, прочитав письмо, поставит под ним свою подпись, но, к его облегчению, этого не случилось. Так что теперь эти клиенты из Японии официально будут считаться его, Калли, клиентами, если вообще приедут, конечно. А он будет исполнять роль “хозяина”.
Ответ пришел через три недели. В течение этого времени Калли еще немного позанимался с Дейзи. Он узнал, что, разговаривая с японским клиентом, нужно постоянно улыбаться. Что он и в тоне, и в жестах должен всегда демонстрировать высшую степень почтения. Дейзи сообщила Калли, что если вдруг в речи японского мужчины послышится легкое шипение, то это знак того, что клиент рассержен, сигнал опасности. Как звук погремушки, издаваемый гремучей змеей. Калли вспомнил, что в фильмах времен второй мировой войны именно такое шипение издавали отрицательные герои-японцы. Тогда он думал, что это всего лишь особенность, манерность актера.
Ответ на письмо пришел в форме телефонного звонка из Лос-Анджелеса, где находился офис заморского дочернего предприятия господин Фуммиро. Не мог бы Отель Занаду подготовить два номера, для господина Фуммиро, президента Джапан Уорлдуайд Сейлз Компани, и для его вице-президента, господина Ниигета? Плюс еще десять номеров для остальных членов окружения господина Фуммиро? По телефону разговаривал Калли, потому как спросили именно его, и он ответил, что все будет устроено. Затем он, вне себя от радости, позвонил Дейзи и сказал ей, что в следующие несколько дней им надо будет сделать некоторые покупки. Он сказал, что зарезервирует для господина Фуммиро десять номеров, чтобы все люди из его свиты чувствовали себя комфортно. Дейзи ответила, что делать этого не нужно. Что господин Фуммиро будет оскорблен в глазах его окружения, если их всех поселят в одинаковых номерах. Тогда Калли попросил Дейзи, чтобы она в тот же день летела в Лос-Анджелес и там купила для господина Фуммиро несколько кимоно, которые он смог бы одевать, находясь в номере. На что она ответила, что и это тоже не понравится господину Фуммиро, который гордится своей европезированностью, хотя дома, в Японии, он, безусловно, носит в домашней обстановке некоторые традиционно японские вещи. Калли, отчаянно пытался найти хоть что-нибудь, что подчеркивало бы высший класс приема гостей. Предложил Дейзи встретить господина Фуммиро и, возможно, выступить в роли его переводчицы и составить ему компанию за столом со время ужина. На это Дейзи рассмеялась и сказала, что весьма маловероятно, чтобы господин Фуммиро пожелал этого.
Господин Фуммиро будет чувствовать себя крайне неуютно в компании европезированной японской девушки, которая сможет наблюдать его в чужой стране.
Калли принял все ее возражения. Но на одной вещи он все же настоял. Во время трехдневного пребывания господина Фуммиро в Занаду Дейзи будет каждое утро готовить для него свежий японский суп. Рано утром Калли будет заходить в ее номер за супом, который затем подадут господину Фуммиро, когда он закажет завтрак. Дейзи застонала, но пообещала, что все сделает.
Вечером того же дня Калли позвонил Гроунвельт.
— Какого хрена в номере четыре-десять делает пианино? — спросил Гроунвельт. — Мне только что звонил менеджер отеля. Он говорит, что ты не поставил его в известность и вообще устроил неразбериху.
Калли объяснил, что приезжает господин Фуммиро, И что у него вот такие пристрастия. Гроунвельт посмеялся, а затем предложил:
— Когда поедешь в аэропорт встречать его, возьми мой роллс.
Роллс-Ройс Гроунвельта предназначался только для самых богатых техасских миллионеров и для его личных клиентов, приглашаемых Гроунвельтом персонально.
На следующий день Калли был в аэропорту, вместе с тремя служащими из отеля, роллсом с шофером и двумя лимузинами “Кадиллак”. Он договорился, что роллс и лимузины заедут непосредственно на летное поле, так чтобы его клиентам не нужно было проходить через здание аэровокзала. И он приветствовал господина Фуммиро сразу же, как только тот сошел с трапа на землю.
Группу японцев невозможно было спутать ни с кем другим, и не только из-за характерных черт лица, но и по тому, как они были одеты. Все были в черных деловых костюмах, плохо, по западным стандартам, сшитых, в белых рубашках и черных галстуках. Эта десятка скорее напоминала компанию весьма добросовестных конторских служащих, но никак не управляющую верхушку одного из крупнейших и богатейших японских синдикатов.
Узнать среди них господина Фуммиро тоже не составляло труда. Он был в этой компании самым высоким, очень высоким по сравнению с остальными, не менее пяти футов и десяти дюймов. Красивый мужчина, с крупными чертами лица, широкоплечий, с черными как смоль волосами. Он вполне мог сойти за звезду из Голливуда, играющего экзотическую роль и потому имеющего псевдо-восточную наружность. На долю секунды у Калли мелькнула мысль, что это могло бы быть изощренным мошенничеством…
Из всей группы только один человек стоял рядом с Фуммиро. Он был немного ниже Фуммиро, но гораздо более худым. Зубы же у него торчали точь-в-точь как у японца с карикатуры. Остальные все были довольно мелкие и ничем не выделялись. Каждый держал в руке элегантный черный портфель, имитацию венецианской парчи.
С полной уверенностью Калли протянул Фуммиро руку и представился:
— Меня зовут Калли Кросс, я из Отеля Занаду. Добро пожаловать в Лас-Вегас.
Господин Фуммиро ослепительно улыбнулся. Зубы у него были превосходные и крупные, и он ответил по-английски, с легким акцентом.
— Очень рад познакомиться с вами.
Затем он представил человека с кроличьими зубами как господина Ниигету, своего исполнительного вице-президента. Представляя остальных, он пробормотал их имена, и каждый церемонно обменялся с Калли рукопожатием. Калли взял у них багажные талоны и заверил, что все их вещи будут доставлены непосредственно в их номера в отеле.
Он проводил всех в ожидающие автомобили. Сам он, Фуммиро и Ниигета сели в Ролле, остальные забрались в Кадиллаки. По пути в отель он сообщил своим пассажирам, что для них открыт кредит. Фуммиро похлопал по портфелю Ниигеты и на своем слегка неправильном английском ответил:
— Мы привезли вам наличные деньги.
Оба они улыбнулись Калли. Калли улыбнулся им в ответ. Он рассказывал им про все услуги отеля, о том, что они могут посмотреть любое представление в Вегасе, и при этом не забывал постоянно улыбаться. У него мелькнула мысль, что можно было бы упомянуть и об обществе женщин, но какой-то инстинкт удержал его от этого.
Когда они приехали в отель, он провел их прямо в номера, и необходимые для заполнения формы принесли по указанию Калли прямо туда. Разместили всех на одном этаже, а у Фуммиро и Ниигеты номера были соседними и соединялись внутренней дверью. Фуммиро обследовал номера всей команды, и Калли обратил внимание на мелькнувшее в его глазах удовлетворение от того, что его собственный номер был самым шикарным. Но по-настоящему глаза Фуммиро зажглись, когда у себя в номере он обнаружил небольшое пианино. Он тут же сел за него и стал нажимать клавиши, прислушиваясь. “Не дай Бог, оно расстроено”, — подумал Калли. Сам он не мог этого определить, но тут Фуммиро энергично кивнул головой, и широко улыбаясь от удовольствия, сказал:
— Очень хорошо, очень благодарен, — и экспансивно пожал Калли руку.
Потом Фуммиро жестом дал понял Ниигете, чтобы тот открыл свой чемоданчик. На мгновение Калли обалдел. Чемоданчик был набит аккуратно перевязанными пачками денег. Он понятия не имел, какая там могла быть сумма.
— Мы бы хотели внести эти деньги в депозит в хранилище вашего казино, — сказал господин Фуммиро. — Тогда мы могли бы просто брать их, сколько нам будет нужно во время нашего маленького отпуска.
— Конечно, — ответил Калли.
Нингета захлопнул чемоданчик и они вдвоем спустились в казино, оставив Фуммиро в своем номере, чтобы он мог освежиться с дороги.
Они зашли в офис к менеджеру казино, где деньги были пересчитаны. Получилось пятьсот тысяч долларов. Калли проследил, чтобы соответствующим образом были составлены все документы для получения денег за столами, а Ниигета получил расписку. Менеджер казино лично вместе с Калли представит Фуммиро и Ниигету боссам игорных залов и дежурным смен. И тогда, в каком бы уголке казино они ни находились, этим двух японцам достаточно будет лишь поднять палец, чтобы получить фишки, и расписаться в маркере. Без всякого шума, и без необходимости всякий раз представляться. И относиться к ним будут по высшему разряду, с высшей степенью почтения. Почтения тем более рафинированного, что отношение оно имело лишь к деньгам.
В течение следующих трех дней рано по утрам Калли уже был в отеле, с супом, приготовленным Дейзи. В обслуживании номеров уже знали, что, как только господин Фуммиро заказывал завтрак, следовало сразу же звонить ему, Калли. Калли давал ему час, чтобы поесть, а потом, постучав в дверь, заходил, чтобы пожелать ему доброго утра. Он находил господина Фуммиро уже сидящим за пианино, что-то наигрывающим, а чашка из-под супа, опорожненная, стояла рядом на столе. Во время этих утренних встреч Калли устраивал для господина Фуммиро и его друзей билеты на представления и поездки по интересным местам. Господин Фуммиро всегда излучал вежливость и благодарность, и господин Ниигета выходил из своего номера через внутреннюю дверь, чтобы поздороваться с Калли и поблагодарить за утренний суп, который, по всей вероятности, ели они оба. Калли не забывал улыбаться и кивать головой, когда это делали они.
Тем временем, за три дня, что они провели в Вегасе, эта шайка из десяти японцев терроризировала игорные заведения Вегаса. Перемещались по Вегасу они все вместе и играли все вместе, за одним столом для игры в баккару. Когда у Фуммиро дело клеилось, все они ставили предельную ставку на банк. Несколько раз им крупно везло, но к счастью, это было не в Занаду. Играли они только в баккару, и со страстью, скорее характерной для итальянцев, чем для наций Востока. Фуммиро был заядлым игроком и радовался даже, когда выигрывал ставку в две тысячи долларов. Это изумляло Калли. Он знал, что Фуммиро на самом деле стоил более полумиллиарда долларов. Так с какой же стати такой мелкий выигрыш (хотя по меркам Вегаса солидный) приводит его в такое возбуждение?
И лишь один раз ему удалось увидеть, как за приятным фасадом улыбки Фуммиро проступила сталь. В один из вечеров Ниигета сделал ставку на карту Игрока, в то время как у Фуммиро была выигрышная комбинация. Фуммиро пристально посмотрел на него, приподняв брови, и что-то сказал по-японски. И Калли в первый раз услышал тот самый шипящий звук, о котором его предупреждала Дейзи. Ниигета что-то пробормотал сквозь свои кроличьи зубы, извиняясь, и тут же поставил свою ставку рядом со ставкой Фуммиро.
Поездка оказалась весьма успешной для всех. Фуммиро и его банда уехали к себе в Японию, увозя выигрыш в сто тысяч долларов, однако в Занаду они проиграли двести тысяч долларов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96