Человек осознал себя Человеком - знающим, свободным, способным к
активному творчеству.
VI.
Все мы - могучие духовные существа. Любовь
- вот что нас отличает.
из фильма "Спасённый светом"
На этом, казалось бы, можно поставить точку. Однако, как ни
парадоксально это звучит, идеей богоподобия не исчерпывается становление
человеческого духа. Более того, мы возьмём на себя смелость утверждать, что
в чистом виде данная идея, к каким бы вершинам совершенства она ни вела,
для человека неприемлема.
В приведённых выше рассуждениях Бог предстаёт перед нами как
олицетворение жестокости, лицемерия и обмана Примечание 7 . Ему чужда
простая человеческая жалость, как чуждо Ему сострадание, раскаяние
Примечание 8 , чувство ответственности за содеянное. Да и перед кем Ему
каяться, перед кем отвечать, кому сострадать? Твари, которую Он создал? Не
много ли чести?
Разумеется, Бог свободен в Своих поступках, и свобода Его
неограниченна: она, эта свобода, возвышается и над законом, и над моралью,
и над необходимостью. Бог волен быть таким, каковым пожелает. Проблема
выбора между добром и злом никогда не стояла перед ним, всё, что Им ни
делалось, было "добро зело" - так гласит Писание.
Но и человек сотворён свободным, поскольку духовность и свобода, в
сущности, есть одно и то же. Могут ли в таком случае сосуществовать две
свободы - Бога и человека, не ущемляя при этом неограниченных прав (ведь
свобода - это отсутствие каких-либо ограничений) противной стороны? Мы
вынуждены ответить отрицательно: двум свободам нет места в сотворённом
Богом мире. Свобода может быть только одна.
Таков Бог. Таков идеал, бездушный, самодовольный, эгоистичный и
лицемерный - идеал, к которому должен стремиться человек. Но должен ли?
Если уподобление Богу есть достижение "совершенства", в основе которого
лежат вышеназванные качества, должен ли человек желать осуществления
богоподобия?
И да, и нет. Да - поскольку богоподобие предполагает достижение
полноты творческой самореализации и знания человеком всех сторон бытия. Нет
- поскольку человеческий дух для полной своей реализации нуждается в
гораздо большем, нежели может дать ему уподобление Богу.
Это большее есть любовь.
Именно этого, присущего только человеку, качества Бог как раз и
лишён. Человек приобрёл его вопреки воле Бога, вопреки запрету, наложенному
на вожделенный плод с древа познания. Так называемое "грехопадение", таким
образом, открыло человеку путь не только к интеллектуальному насыщению его
духовной сущности, но и к прекрасному чувству любви, к проявлению
сокровенных, исконно человеческих свойств его существа. С первых же шагов
покинувший Бога человек учится понимать красоту человеческой души, в
общении с себе подобными постигает самую сложную и самую важную из всех
наук - науку любить и быть любимым.
Нет, не добро и зло познал человек, вкусив от запретного плода -
человек познал любовь. Познал сам, нарушив Божий запрет, а познав, не смог
больше дышать приторным воздухом Эдемского рая - и ушёл от Бога.
Создав человека, Бог в Своём творении превзошёл Самого Себя: Он
создал существо, потенциально обладающее большим, чем имеет в Своем
арсенале Он Сам. Да, человек не всемогущ и не всеведущ, а творческие
возможности его ограничены и не сравнимы с божественными - однако человек
не был бы Человеком, если бы, будучи, подобно Богу, всемогущим, всеведущим
и творчески совершенным, он не обладал при этом способностью любить.
Любовь есть то, что отличает человека от Бога, поднимает человека над
Богом, создаёт своего рода новую "онтологическую пропасть" между Творцом и
Его творением - с той лишь разницей, что стремиться к её преодолению должен
уже не человек, а Сам Господь Бог. При этом, однако, следует заметить, что,
как человек никогда не сможет преодолеть первую пропасть (о которой говорит
Н. Лосский), так и Богу никогда не дано преодолеть вторую. Даже обладая
совершенным всемогуществом, Бог останавливается перед этой пропастью -
пропастью, навсегда отделившей Его от человека и его мира. Здесь, у края
бездны, кладётся предел божественному всемогуществу.
Так, как может любить человек, Бог любить не способен: Его холодная,
расчётливая, эгоистичная псевдолюбовь есть лишь тусклый отблеск, жалкое
подобие того истинного, бескорыстного, жертвенного, порой безумного, но всё
же святого чувства любви, которое вошло в человека вместе с "запретным"
знанием. Бог никогда не сможет понять человека, вылепленного Им по "образу
и подобию" Своему, Бог никогда не сможет подняться до Своего творения, до
тех недосягаемых вершин, куда вознёс человека его свободный дух. В этом,
кстати, и заключается парадокс божественного творчества: сотворить нечто,
превзошедшее Его Самого, подвластно только Богу. Что ж, отдадим должное
великому Творцу - здесь Ему равных нет.
Таким образом, человек только тогда достигает духовной полноты и
совершенства, когда, наряду со способностью к творчеству и познанию тайн
бытия, он обретает также и способность любить - способность, которая лежит
за гранью идеи богоподобия и которая идеей богоподобия никоим образом не
определяется. И только тогда человек станет Человеком, когда, наряду с
богоподобием, он осуществит в себе также и истинное человекоподобие. Именно
в этом и состоит смысл жизни каждого человеческого существа.
------------------------------------------------------------------------
1) "В человеке тварь и творец соединены воедино: в человеке есть материал,
обломок, избыток, глина, грязь, бессмыслица, хаос; но в человеке есть и
творец, ваятель, твёрдость молота, божественный зритель и седьмой день -
понимаете ли вы это противоречие?" (Ницше Фридрих, По ту сторону добра и
зла. Афоризм 225).
2) "Творение мира Богом есть проявление бесконечно большей творческой силы,
чем та творческая способность, которая свойственна нам, людям. Творя мир,
Бог не нуждается для этого ни в каком данном Ему материале; Он не берет его
ни извне Себя, ни из Самого Себя: Он творит мир и по форме, и по содержанию
как нечто совершенно новое, отличное от Него и раньше не существовавшее
никакою своею стороною. Итак, Он творит мир из ничего в том смысле, что Ему
ничего не нужно заимствовать ни извне Себя, ни из Себя, чтобы создать мир".
(Лосский Н., Бог и мировое зло. Основы теодицеи// Лосский Н., Бог и мировое
зло. М. 1994. С. 321-322).
3) "Дух в людях грезит", - так Сёрен Кьеркегор определяет состояние
первочеловека до грехопадения (Кьеркегор С., Понятие страха// Кьеркегор С.,
Страх и трепет. М. 1993. С. 143). Однако Лев Шестов придерживается иной
точки зрения: "В противуположность Киркегарду нужно сказать, что именно
плоды с дерева познания усыпили человеческий дух" (Шестов Л., Афины и
Иерусалим// Шестов Л., соч. в 2-х томах. М. 1993. т. 1. С. 500). Заметим,
что спор двух великих мыслителей лежит вне рамок данной статьи.
4) См. Лосский Н., Бог и мировое зло. Основы теодицеи// Лосский Н.,
Бог и мировое зло. М. 1994. С. 333.
5) Андре Жид, устами Лаперуза, одного из главных персонажей
"Фальшивомонетчиков", дает прекрасную характеристику Богу-искателю
развлечений и утех: "О, теперь я ясно сознаю, что Бог забавляется. Когда он
заставляет нас делать что-нибудь, он забавляется тем, что предоставляет нам
думать, будто мы сами хотели это сделать. В этом и заключается его гнусная
игра: Он играет с нами, как кошка с мышью, которую она мучит: И после этого
он еще требует от нас быть признательными ему. Признательными за что? за
что?.." (Жид А. Фальшивомонетчики. // Жид А. Избранные произведения. М.
1993. С. 353, 464).
6) "Нет, не умрёте", - возражает Искуситель - и оказывается прав.
Правда, многие исследователи (и среди них Л. Шестов) склонны считать, что
под "смертью умрёте" Бог подразумевает не физическую, а духовную смерть,
однако у нас есть все основания придерживаться противоположной точки
зрения: с "грехопадением" дух человека не только не погибает, но, напротив,
сбрасывает оковы сна и пробуждается к активной и созидательной жизни.
7) Способность Бога к лицемерию и обману противоречит как
ортодоксальной христианской теологии, так и христианской философии. Так,
согласно утверждению Декарта, "первейший из атрибутов Бога - его высочайшая
правдивость" (Декарт, Первоначала философии// Декарт, cоч. в 2-х томах. М.
1989. т. 1. С. 325). Однако индуизм (в частности, кришнаизм) понимает этот
аспект Бога намного шире: "Кришна, будучи Всевышним, может быть более
вероломным, чем любой простой человек. Если Кришна решил обмануть человека,
то никто не сможет превзойти Его в коварстве" (Шри Шримад А. Ч.
Бхактиведанта Свами Прабхупада, Бхагавад-Гита как она есть. В 2-х томах.
Бхактиведанта Бук Траст. Москва-Ленинград-КалькуттаБомбей-Нью-Дели. 1990.
т. 2. С. 123).
8) Акт "раскаяния", впрочем, однажды был предпринят Богом: послав
единородного Сына Своего на верную смерть, Он как бы приобретает
индульгенцию у человечества - как за прошлые Свои деяния, так и за те, что
Ему еще предстоит совершить. Смерть Спасителя на кресте, действительно,
означает попытку спасения - но не человека, а Самого Бога. Как же, по вине
человечества Бог потерял своего единственного Сына - разве теперь Он не
вправе требовать к Себе сострадания и, как результат, прощения за содеянное
ранее?!
------------------------------------------------------------------------
ноябрь 1995 г. - январь 1996 г. Москва
1 2 3
активному творчеству.
VI.
Все мы - могучие духовные существа. Любовь
- вот что нас отличает.
из фильма "Спасённый светом"
На этом, казалось бы, можно поставить точку. Однако, как ни
парадоксально это звучит, идеей богоподобия не исчерпывается становление
человеческого духа. Более того, мы возьмём на себя смелость утверждать, что
в чистом виде данная идея, к каким бы вершинам совершенства она ни вела,
для человека неприемлема.
В приведённых выше рассуждениях Бог предстаёт перед нами как
олицетворение жестокости, лицемерия и обмана Примечание 7 . Ему чужда
простая человеческая жалость, как чуждо Ему сострадание, раскаяние
Примечание 8 , чувство ответственности за содеянное. Да и перед кем Ему
каяться, перед кем отвечать, кому сострадать? Твари, которую Он создал? Не
много ли чести?
Разумеется, Бог свободен в Своих поступках, и свобода Его
неограниченна: она, эта свобода, возвышается и над законом, и над моралью,
и над необходимостью. Бог волен быть таким, каковым пожелает. Проблема
выбора между добром и злом никогда не стояла перед ним, всё, что Им ни
делалось, было "добро зело" - так гласит Писание.
Но и человек сотворён свободным, поскольку духовность и свобода, в
сущности, есть одно и то же. Могут ли в таком случае сосуществовать две
свободы - Бога и человека, не ущемляя при этом неограниченных прав (ведь
свобода - это отсутствие каких-либо ограничений) противной стороны? Мы
вынуждены ответить отрицательно: двум свободам нет места в сотворённом
Богом мире. Свобода может быть только одна.
Таков Бог. Таков идеал, бездушный, самодовольный, эгоистичный и
лицемерный - идеал, к которому должен стремиться человек. Но должен ли?
Если уподобление Богу есть достижение "совершенства", в основе которого
лежат вышеназванные качества, должен ли человек желать осуществления
богоподобия?
И да, и нет. Да - поскольку богоподобие предполагает достижение
полноты творческой самореализации и знания человеком всех сторон бытия. Нет
- поскольку человеческий дух для полной своей реализации нуждается в
гораздо большем, нежели может дать ему уподобление Богу.
Это большее есть любовь.
Именно этого, присущего только человеку, качества Бог как раз и
лишён. Человек приобрёл его вопреки воле Бога, вопреки запрету, наложенному
на вожделенный плод с древа познания. Так называемое "грехопадение", таким
образом, открыло человеку путь не только к интеллектуальному насыщению его
духовной сущности, но и к прекрасному чувству любви, к проявлению
сокровенных, исконно человеческих свойств его существа. С первых же шагов
покинувший Бога человек учится понимать красоту человеческой души, в
общении с себе подобными постигает самую сложную и самую важную из всех
наук - науку любить и быть любимым.
Нет, не добро и зло познал человек, вкусив от запретного плода -
человек познал любовь. Познал сам, нарушив Божий запрет, а познав, не смог
больше дышать приторным воздухом Эдемского рая - и ушёл от Бога.
Создав человека, Бог в Своём творении превзошёл Самого Себя: Он
создал существо, потенциально обладающее большим, чем имеет в Своем
арсенале Он Сам. Да, человек не всемогущ и не всеведущ, а творческие
возможности его ограничены и не сравнимы с божественными - однако человек
не был бы Человеком, если бы, будучи, подобно Богу, всемогущим, всеведущим
и творчески совершенным, он не обладал при этом способностью любить.
Любовь есть то, что отличает человека от Бога, поднимает человека над
Богом, создаёт своего рода новую "онтологическую пропасть" между Творцом и
Его творением - с той лишь разницей, что стремиться к её преодолению должен
уже не человек, а Сам Господь Бог. При этом, однако, следует заметить, что,
как человек никогда не сможет преодолеть первую пропасть (о которой говорит
Н. Лосский), так и Богу никогда не дано преодолеть вторую. Даже обладая
совершенным всемогуществом, Бог останавливается перед этой пропастью -
пропастью, навсегда отделившей Его от человека и его мира. Здесь, у края
бездны, кладётся предел божественному всемогуществу.
Так, как может любить человек, Бог любить не способен: Его холодная,
расчётливая, эгоистичная псевдолюбовь есть лишь тусклый отблеск, жалкое
подобие того истинного, бескорыстного, жертвенного, порой безумного, но всё
же святого чувства любви, которое вошло в человека вместе с "запретным"
знанием. Бог никогда не сможет понять человека, вылепленного Им по "образу
и подобию" Своему, Бог никогда не сможет подняться до Своего творения, до
тех недосягаемых вершин, куда вознёс человека его свободный дух. В этом,
кстати, и заключается парадокс божественного творчества: сотворить нечто,
превзошедшее Его Самого, подвластно только Богу. Что ж, отдадим должное
великому Творцу - здесь Ему равных нет.
Таким образом, человек только тогда достигает духовной полноты и
совершенства, когда, наряду со способностью к творчеству и познанию тайн
бытия, он обретает также и способность любить - способность, которая лежит
за гранью идеи богоподобия и которая идеей богоподобия никоим образом не
определяется. И только тогда человек станет Человеком, когда, наряду с
богоподобием, он осуществит в себе также и истинное человекоподобие. Именно
в этом и состоит смысл жизни каждого человеческого существа.
------------------------------------------------------------------------
1) "В человеке тварь и творец соединены воедино: в человеке есть материал,
обломок, избыток, глина, грязь, бессмыслица, хаос; но в человеке есть и
творец, ваятель, твёрдость молота, божественный зритель и седьмой день -
понимаете ли вы это противоречие?" (Ницше Фридрих, По ту сторону добра и
зла. Афоризм 225).
2) "Творение мира Богом есть проявление бесконечно большей творческой силы,
чем та творческая способность, которая свойственна нам, людям. Творя мир,
Бог не нуждается для этого ни в каком данном Ему материале; Он не берет его
ни извне Себя, ни из Самого Себя: Он творит мир и по форме, и по содержанию
как нечто совершенно новое, отличное от Него и раньше не существовавшее
никакою своею стороною. Итак, Он творит мир из ничего в том смысле, что Ему
ничего не нужно заимствовать ни извне Себя, ни из Себя, чтобы создать мир".
(Лосский Н., Бог и мировое зло. Основы теодицеи// Лосский Н., Бог и мировое
зло. М. 1994. С. 321-322).
3) "Дух в людях грезит", - так Сёрен Кьеркегор определяет состояние
первочеловека до грехопадения (Кьеркегор С., Понятие страха// Кьеркегор С.,
Страх и трепет. М. 1993. С. 143). Однако Лев Шестов придерживается иной
точки зрения: "В противуположность Киркегарду нужно сказать, что именно
плоды с дерева познания усыпили человеческий дух" (Шестов Л., Афины и
Иерусалим// Шестов Л., соч. в 2-х томах. М. 1993. т. 1. С. 500). Заметим,
что спор двух великих мыслителей лежит вне рамок данной статьи.
4) См. Лосский Н., Бог и мировое зло. Основы теодицеи// Лосский Н.,
Бог и мировое зло. М. 1994. С. 333.
5) Андре Жид, устами Лаперуза, одного из главных персонажей
"Фальшивомонетчиков", дает прекрасную характеристику Богу-искателю
развлечений и утех: "О, теперь я ясно сознаю, что Бог забавляется. Когда он
заставляет нас делать что-нибудь, он забавляется тем, что предоставляет нам
думать, будто мы сами хотели это сделать. В этом и заключается его гнусная
игра: Он играет с нами, как кошка с мышью, которую она мучит: И после этого
он еще требует от нас быть признательными ему. Признательными за что? за
что?.." (Жид А. Фальшивомонетчики. // Жид А. Избранные произведения. М.
1993. С. 353, 464).
6) "Нет, не умрёте", - возражает Искуситель - и оказывается прав.
Правда, многие исследователи (и среди них Л. Шестов) склонны считать, что
под "смертью умрёте" Бог подразумевает не физическую, а духовную смерть,
однако у нас есть все основания придерживаться противоположной точки
зрения: с "грехопадением" дух человека не только не погибает, но, напротив,
сбрасывает оковы сна и пробуждается к активной и созидательной жизни.
7) Способность Бога к лицемерию и обману противоречит как
ортодоксальной христианской теологии, так и христианской философии. Так,
согласно утверждению Декарта, "первейший из атрибутов Бога - его высочайшая
правдивость" (Декарт, Первоначала философии// Декарт, cоч. в 2-х томах. М.
1989. т. 1. С. 325). Однако индуизм (в частности, кришнаизм) понимает этот
аспект Бога намного шире: "Кришна, будучи Всевышним, может быть более
вероломным, чем любой простой человек. Если Кришна решил обмануть человека,
то никто не сможет превзойти Его в коварстве" (Шри Шримад А. Ч.
Бхактиведанта Свами Прабхупада, Бхагавад-Гита как она есть. В 2-х томах.
Бхактиведанта Бук Траст. Москва-Ленинград-КалькуттаБомбей-Нью-Дели. 1990.
т. 2. С. 123).
8) Акт "раскаяния", впрочем, однажды был предпринят Богом: послав
единородного Сына Своего на верную смерть, Он как бы приобретает
индульгенцию у человечества - как за прошлые Свои деяния, так и за те, что
Ему еще предстоит совершить. Смерть Спасителя на кресте, действительно,
означает попытку спасения - но не человека, а Самого Бога. Как же, по вине
человечества Бог потерял своего единственного Сына - разве теперь Он не
вправе требовать к Себе сострадания и, как результат, прощения за содеянное
ранее?!
------------------------------------------------------------------------
ноябрь 1995 г. - январь 1996 г. Москва
1 2 3