Артель «Напрасный труд»! Они ведь на следующей остановке выскочат и обратно вернутся. Но надо же что-то делать с несовершеннолетними уркаганами. И вот тут, возле самой остановки сержант снова видит эту пару. Мужчину окончательно развезло, он лежит на лавочке, а дама ему лицо картузиком прикрывает. Сержант отпускает цыганят и берет инициативу в свои руки:
– Немедленно в медпункт!
Супруга возражает, но сержант в прямом смысле слова относит беднягу в левое крыло аэропорта и сдает его медикам. А те сразу же поднимают тревогу, поскольку клиент уже в полной бессознательности, пульс нитевидный… возможен летальный исход. И тут жена круто меняет тактику и начинает орать:
– Что вы его щупаете, немедленно вызывайте «скорую»! Он же сейчас умрет!
У нас в медпункте прохладно, тихо, нашему сержанту полегчало – и тут что-то ему не понравилось. Попросил документы. Женщина оба паспорта вынула из своей сумочки. У мужчины в руках вообще ничего не было. И вот, внимание! – первый сигнал: фамилии в паспортах разные. Места проживания тоже разные, даже не одна область. Дамочка глаза опустила и очень естественно покраснела:
– Мы вместе в Одессе отдыхали. Знаете, как оно в жизни бывает: у меня семья, дети, у него тоже. Только и счастья, что эти две недели. Нам скандал не нужен, потому и не соглашались сразу к медикам идти. А теперь – делайте все, что возможно, потому что любимый умирает.
Вот тут я прервал:
– Если они живут даже не в одном городе, то и билеты должны быть на разные направления.
– Я сержанту так и сказал. Но он у нас совестливый, это в нашей работе лишнее. Заметил, что у мужчины билет в паспорте. А о том, где билет женщины, не спросил. В ее паспорте не было. Возможно, она вообще никуда не летела. Но это мы потом такими умными стали. А тогда сержант отдал паспорта и ушел в кассовый зал ветеранские мордобои разнимать. Где-то через полчаса вызывают его по селектору в медпункт:
– Вас нашла та женщина, что с больным мужем была?
– А что ей возле касс делать, если другу плохо?
– Как, она же через пару минут выбежала, догоню, говорит, сержанта, пусть поможет билеты переоформить, а то вижу, никуда мы сегодня не улетим. И за дверь – только и видели.
Сержант плечами пожал:
– Меня и слепой уже двадцать раз бы нашел. Я от касс не отхожу. Потому что броню сняли и драка началась, как всегда. А может, она не хотела меня лишний раз беспокоить, заняла очередь и стоит? Пойду, взгляну…
А врач ему:
– Когда найдете, то подготовьте ее морально. Потому что ее муж, или кто там он ей, только что умер. И «скорой» не дождался.
Сержант оббегал весь аэропорт, по радио несколько раз объявили. Потом вызвали подмогу, прочесали все окрестности: как в воду канула! Ни женщины, ни документов! Имеем неопознанный труп со всеми последствиями. И невнятные показания касательно спутницы. Потому что и сержант, и медики не столько на нее, сколько на мужчину смотрели. Правда, киоскер из «Союзпечати» вроде видел какую-то брюнетистую молодку с двумя чемоданами, когда она в троллейбус садилась. Однако – была ли это та, которую искали, осталось в неизвестности.
– Ну, хорошо, – сказал я коллеге, – и когда все это стряслось?
Авиамент взглянул на часы:
– Два часа, как труповозка на Оранжерейную в морг уехала.
Я всплеснул руками:
– Имей уважение к мертвым! Покойник еще не остыл, а ты уже мне его подсовываешь.
– А куда вы, ребята, денетесь? Брюнетки в аэропорту на моей подведомственной территории уже нету. Ищи-свищи… во всяком случае, не у меня под окнами.
Я не стал развивать дискуссию, поскольку кое-что припомнил. Из собственной практики. И не такое уж и далекое. Поэтому спросил коллегу:
– Этот клиент, надеюсь, не от перепоя помер?
– Какого перепоя, ты что? Хотя – ресторан они посетили. Мы уже допросили официантку. Она эту пару запомнила: сидели долго, разговаривали, а выпили немного. Он сто грамм коньяка в два приема, а она полбутылки «шампанского». Так недопитой на столе и осталась.
– Это хорошо, что осталась, хоть пальчики снимем.
– Какие пальчики! «Шампанское» девчата сразу допили, а пустую бутылку уборщица сполоснула и забрала, чтобы после работы сдать. А, кроме того, официантка сказала, что за столом наливал мужчина. Его рюмка на месте, а вот ее фужер исчез. Врач из «скорой» полагает, что очень похоже на отравление, но необходимы вскрытие и анализы.
– Ну, если фужер дама забрала, то нарвались мы на профессионалку. Не удивлюсь, если ее вилка с ножом салфеткой протерты. А еще что-то твоя официантка запомнила?
– Во-первых, не моя, а штурмана из экипажа, что на Одессу летает. А во-вторых, мужчину она хорошо обрисовала, а женщину – высокая худощавая крашенная брюнетка. Возможно, в парике, хотя и странно – в такую жару. Как была одета – тоже запомнила, до деталей. И даже сумочку – черную, с длинным ремешком, из натуральной кожи, пряжка-кнопка под медь или медная. Ты же знаешь, это мы, мужчины, на ноги и фигуру смотрим, а женщины – что на этой фигуре нацеплено.
– Может, украшения какие-нибудь? Брошка или кулон, перстень, наконец?
– Ничего! Это и врач наша подтвердила. Так что, можно официально оформлять запрос от нашей управы к вашей?
– При одном условии, точнее, при двух, я у тебя покойника заберу. Первое: отвезешь меня туда, где брал. Второе – дождись экспертизы, тогда присылай все сразу. И вне плана – давай сюда своего сержанта. Надеюсь, ты его не отпустил.
Говорят, в Америке сержант – это опора службы в полиции. Вполне возможно. У них там, в Штатах, выше капитана званий в полиции вообще нет. А наши советские сержанты, особенно эти, из новеньких – это сплошное «село – и сердце отдыхает». Спрашиваю его:
– Куда тот мужик летел?
– В Кратово, – а сам смеется.
– Какое Кратово? И чего смеешься?
– Город такой есть в России. Ну, это, из песни: «И не в Воронеже, и не в Саратове, а я дала ему в местечке Кратове…»
– Стоп, Магомаев! Сам придумал, или где-то слышал?
– В армии ребята пели, когда в баню шли. Потому и запомнил. До Кратова он летел, с пересадкой. А где именно, не помню.
– Ну, раз и не в Воронеже, и не в Саратове, то лететь он собирался через Волгоград. А женщину случайно не Зоей звали? Знаешь, песня есть такая – «Гоп-стоп, Зоя…»?
– Нет, не Зоя. Потому, что я эту песню тоже знаю. Там дальше про начальника…
– В гробу я видел твоего начальника! Звать ее как? А его?
– У него простая фамилия, а у нее сложная. И ту, и ту я забыл…
– Хорошо, начнем с простой. Иванов, Петров, Сидоров, Елкин, Палкин, а может, Хрущев? Никита Сергеевич?
Сержант потом умывается и головой вертит, мол, нет. Перебрали мы этих простых фамилий чуть ли не сотню. Но с места не сдвинулись.
– Вырисовывается классическая ситуация. Антон Павлович Чехов, рассказ «Лошадиная фамилия», серия вторая. Переходим к женщине. Говоришь, сложная фамилия? Украинская, русская, еврейская или, не дай Бог, грузинская? Менгвицетухесия, например? Очень легко запоминается.
Сержант дернулся сотворить крестное знамение:
– Да нет, русская фамилия. Что-то с животными связано.
– Козлова, Петухова, Баранова, Теличкина, Щенникова, а может быть, все-таки, Сидорова?
– А при чем тут Сидорова?
– Потому, что коза – Сидорова, обалдуй! – не выдержал я. Сержант не обиделся. Наверное, не я первый констатировал этот факт.
– Ну, там что-то не просто про животных, а такое, как вот человек возле скота ходит. Вроде бы Скотникова, но не Скотникова.
– Тогда точно Козлодоева!
Вообще-то фамилия женщины была, как потом оказалось, Курощапова. Но до этого надо было еще дожить. А тогда мой коллега похлебал казенной минералки из холодильника и сказал:
– Я с вами, легавыми, через пять минут тронусь. Это ж надо так нормальному человеку башку забить! Причем здесь ваши тухесы с козлодралами? Он же летел из Одессы на Волгоград через Киев. Прямого рейса нет, российский борт задерживался, потому у них и было время выпить да погулять. Минут через пять самолет, в который они должны были сесть, вырулит на взлетную. Регистрация давно закончилась. Ты, юный натуралист, чеши в кассу, возьми список пассажиров рейса. У нас, слава тебе Господи, не электричка Киев – Фастов. Билеты именные. Сейчас посмотрим, кто не сел, и не будем себе головы морочить. Получишь, Сирота, и его фамилию, и ее. У меня такое предчувствие, что лететь она раздумала.
Мои глубоко упрятанные подозрения начали приобретать четкие очертания. Поэтому, не дожидаясь, пока сержант принесет список, я сказал:
– Его фамилию мы сейчас узнаем. А вот ее – черта с два! Убежден. Если, конечно, сержант не перепутал Кратово с Карагандой, Краснодаром или Кызыл-Юртом. С него станется. Но и в таком случае максимум к вечеру выяснится, кто опоздал на посадку, а кто не явился вообще. Вот это и будет наш клиент. А что касается женщины, то она, как та молодость из песни, – не вернется. Поскольку никакого отношения к пассажиропотоку, или как там это у вас в авиации называется, не имеет. Как и к Одессе и к Кратову с Волгоградом. Интуиция тебя не подвела, эта дама на самом деле из моей клиентуры. Более того, я уже, кажется, с ней заочно познакомился.
– Слушай, – меня вдруг осенило, – тут такая история раскручивается, что одним кофе не обойдется. Тащи коньяк из конфискатов. Только не делай вид, что не понимаешь.
Коллега вида не делал, только проворчал насчет алкоголя в такую жару. А я, в свою очередь, объяснил ему, что к чему. Месяц назад в самом глухом углу Байкового кладбища, возле самой ограды, начали разбирать кучу старых высохших венков, чтобы сжечь их в надлежащем месте. А там, в самом низу, свежий покойник лежал. Голенький, мужского пола. Несмотря на то, что внешних следов насильственной смерти не наблюдалось, милицию вызвали немедленно. Есть такое правило: если человек умирает не под заботливым врачебным присмотром, желательно, на казенной койке, то перед труповозкой прибывает милиция. Кстати, даже если гражданин распишет все стены комнаты заявлением: «В моей смерти прошу никого не винить», а затем в этой комнате повесится, застрелится или яду выпьет, – все равно наша служба должна учинить расследование.
Но вернемся к подкидышу из-под веночков. Дорога к кладбищу у него оказалась неблизкой. Сначала его привезли в вытрезвитель в соответствующем состоянии. Однако, еще живым. А посреди ночи вдруг оказалось, что он почему-то умер. Идиоты из обслуживающего персонала этого «почему-то» очень испугались. Настолько, что перебросили труп через забор соседнего кладбища, не подумав о том, чтобы его хотя бы прикопать. Более того – потеряли по эту же сторону забора старую казенную простыню с печатью. Они в нее покойника заворачивали. Дебилы! Работать не хотят, воровать боятся, в автоинспекции служить – ума не хватает. Пристроились в вытрезвитель.
Начала наша Управа этот факт раскручивать. И посыпались криминальные эпизоды, как перья из казенной подушки. Оказывается, обслуживающий персонал вытрезвителя деньги у пьяных воровал, рукам волю давал, а в женском отделении особенно агрессивных клиенток остригали под нуль. Ну, этими пакостниками не наш отдел занимался. Нам с головой покойника хватило. Привезли его из «Киева-Пассажирского». Документов у него не оказалось. Правда, одежда воняла водкой, и лежал он на первой платформе рядом с депутатским залом в состоянии, которое железнодорожная милиция приняла за «глубокое алкогольное опьянение». Потому что мужчина уже даже не мычал, а только руками отмахивался. Вызвали спецмашину из вытрезвителя. А надо было – «скорую». И немедленно везти в токсикологию. Если бы догадались, беднягу можно было бы спасти. Потому, что токсикология – считай, рядом с вокзалом, – в Калининской больнице напротив Политеха. При случае удалось бы узнать немало интересного, но… Пассажир вместо станции Рубежное отбыл за иные рубежи. А нашему высокому начальству пришлось извиняться перед родственниками и брать на себя все расходы по погребению.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13