А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  

 

Они были сложены в идеальном порядке поверх его синей рабочей тетради. Это делала мисс Джейн Сандерсон. Она в очередной раз появилась в кабинете спустя полминуты после того, как он взялся за отчеты.
— Доброе утро. Или не очень? — сказала она.
Это была тонкая как щепка, очень высокая женщина. Волосы разумно светлого цвета, коротко стриженные и взъерошенные. Другим в ее возрасте такая прическа и не пошла бы. Несмотря на работу в помещении, Джейн умудрялась все время поддерживать приятный коричневый цвет кожи... Спустя многие, слишком многие недели обескураживающих попыток сделать секретаря из нескольких пухленьких и нерасторопных девиц он нашел Джейн по крошечному объявлению, которое поместил в лос-анджелесских газетах...
— Еще одно утро из тех самых мисс Джейн.
— Чего я и боялась.
— Попробуйте устроить мне встречу с Максом Хейнсом, когда ему будет удобно. На нейтральном поле, пожалуй. В Малом зале. А потом посмотрите, нельзя ли связаться по телефону с Дауни.
— Думаю, он еще в том мотеле. Его жена нашла что-то подходящее, но они не смогли сразу сняться и уехать. Может быть, это и к лучшему.
Хью прошелся по отчетам, делая в записной книжке пометки, которые ему пригодятся во время ежедневного обхода, а потом стал изучать список отъезжающих и приезжающих. Рядом с именем каждого содержалась информация, показывающая, сколько раз, если это был не первый, он или она приезжали раньше, в какого типа номерах останавливались, какого уровня обслуживание получали, род занятий (если известно), кредитные операции клиента, сумма счета по выезде. Записка из службы регистрации сообщала, что постоялец из номера шестьсот три, торговец из Денвера, выехал не расплатившись. Хью пометил Джейн, чтобы она отослала обычное в таких случаях письмо. Если тат его проигнорирует, то в один прекрасный день обнаружит, что не может зарезервировать номер ни в одном приличном отеле многих городов.
— Мистер Дауни на проводе, — известила Джейн.
Хью взял трубку:
— Томми, был такой факультативный курс, который тебе следовало бы в свое время пройти: как вести себя с пьяным боссом.
— Я прошел четырехлетний курс управления отелями, мистер Даррен, — холодно ответил Том Дауни, — и полтора года работал в лос-анджелесском «Амбассадоре», и единственная, может быть, вещь, которую я хорошо усвоил, — это не сносить пьяного бреда и оскорблений ни с чьей стороны.
— Ты очень чувствителен, Томми, я так и думал.
— Раз в год я схожу с ума, Хью. Да таким и остаюсь.
— Я привез тебя сюда, Томми, и у меня есть веские основания не отпускать тебя просто так.
— Ты что, забыл? Я уволен, меня уже нет. Извини.
— Представь, будто здесь произошли большие перемены. Представь, что все внезапно переходит в мои руки, а?
Последовало молчание, потом Хью услышал вздох и голос Дауни:
— В таком случае я вернулся бы бегом, и ты знаешь это. Дело не в преданности, Хью, хотя, мне кажется, и не без этого. Скорее, тут личный интерес — я ведь могу так много перенять у тебя. Но пока ты витаешь в облаках. Баклер — дружок Эла Марта.
— Единственное, о чем я тебя прошу, — не торопись. Я попытаюсь что-нибудь сделать. А потом или ты сможешь вернуться обратно, или мы оба будем искать работу. Договорились?
— Если так — да, Хью. И успеха тебе.
Встреча с Максом Хейнсом была назначена на два часа в Малом зале, а тем временем Хью совершил обход, поговорил со своими помощниками. С шефом ремонтно-эксплуатационной службы стариком Уолтером Уэлчем он направился в магазин товаров для мужчин, что располагался в пассаже, выходившем в вестибюль. Арендаторы высказали пожелание за свой счет убрать одну из стен. Уолтер сказал, что на прочность конструкции это не повлияет, и посему Даррен дал согласие — при условии, что будет получено согласие и со стороны архитектора отеля. Потом Хью вернулся в кабинет и пригласил к себе заведующего продовольственным хозяйством Джорджа Ладори. Сорок минут они горячо обсуждали вопрос об изменении цен в проекте нового меню, которому уже пора было находиться в типографии, и Даррен набрал очки там, где рассчитывал, в то же время оставив у Ладори ощущение, так необходимое этому человеку, что тот одержал победу.
Затем пришел Джон Трэйб, заведующий снабжением напитками, с отчетом относительно некоторых несоответствий, выявленных при последней ревизии, и неприятным сообщением о том, что, по сведениям, заслуживающим доверия, один из его лучших барменов замечен в «Поплавке» играющим по-крупному. Хью велел Джону Трэйбу самому разобраться во всем и поступить так, как сочтет необходимым. Очевидно, Трэйб хотел спихнуть с себя это дело и потому воспринял указание без энтузиазма.
Подписав несколько отпечатанных Джейн писем, Хью еще раз обошел огромный отель. Поднялся в солярий и посмотрел на только что полученные новые шезлонги, проверил, как продвигается отделка двух номеров на четвертом этаже, предупредил Рэда Элвера, шефа охраны, что двое его ребят слишком энергично вытягивают из гостей чаевые.
Вернувшись в кабинет, Хью продиктовал несколько ответов на текущую корреспонденцию. Для того чтобы перекусить до встречи с Максом Хейнсом, времени у него не оставалось. Через главный вход в казино он прошел в Малый зал. Во всех больших казино Лас-Вегаса время остановилось на полуночи. Солнечный луч никогда не касается этих мест. Освещение подобрано с умом и рассчитано на то, чтобы столы были достаточно ярко освещены, а все остальное оставалось в тени: полутьма располагает к безрассудству. Помещения большие, темные и зеленые, словно подводное царство. Даррен взглянул на группу посетителей, сгрудившихся вокруг одного из столов для игры в крэпс: болезненного вида лица, освещенные отраженным светом, дым, монотонный голос крупье, официантка, снующая с напитками.
Малый зал представлял собой полутемное помещение, отделанное кожей, темным деревом и белым холстом. Маленькие лампочки испускали слабое оранжевое сияние. На возвышении в дальнем углу играло фортепьяно — круглые сутки, безостановочно.
Макс Хейнс сидел в большом отдельном кабинете в дальнем конце зала. Это был человек среднего роста, с впечатляюще широкими плечами и лишенным всякой растительности сияющим черепом. Лицо Хейнса, испещренное морщинами, сохраняло обезьянью живость. Его часто принимали за азиата, и ходили слухи, что кое-кто пытался прилепить ему кличку Китайчик, но каждого из этих людей он с помощью собственных кулаков отправлял на лечение, иногда длительное. Вроде бы он был латыш; говорили также, что он занимался борьбой — задолго до тех дней, как начал носить позолоченные запонки. Люди, работающие на Хейнса, оказывали ему то особое, неослабевающее уважение, которое достигается исключительно глубоким страхом.
Как только Хью сел напротив, Макс Хейнс заговорил:
— Я сейчас слушал, как деньги падают в прорези столов. Кто живет у моря, тот тебе скажет: большие волны появляются так, что не увидишь. Могу сказать тебе, что в эти дневные часы казино получает до тысячи долларов прибыли и шум падающих денег дает понять, как идет игра на столах.
— Это интересно, Макс.
— Здесь все держится на этих столах, Даррен. И я, и ты, и все твои шикарные планы. Не забывай.
— Как-то скверно начинаются наши маленькие переговоры, Макс. Когда я начинал работать здесь, ты мне сказал, что в этой схеме ты более важен, чем я. Нет казино — нет и отеля. Ну хорошо. И теперь ты продолжаешь твердить мне то же самое. Может, мне записать на бумажке?
— Может быть. Ты иногда забываешь.
— Разве ты дашь забыть, Макс? Тут на тебя можно положиться.
— Десять лет назад в этих местах было полегче. Я не про нас, «Камерун» тогда еще не построили. Выпивка — за счет фирмы, хорошо поесть — три доллара, комната — десять, и никаких проблем. Нам и не нужны были люди с такой профессией, как у тебя. Менеджеры отелей!
Хью Даррен наклонился к нему:
— А когда я пришел сюда восемь месяцев назад, Макс, то ты, считалось, управляешь казино, а Джерри, считалось, — отелем. И оба вы ни черта не делали, а заведение было настолько запущенным, что потребовался человек со стороны, чтобы разгрести грязь. Так что хватит заливать, как все было хорошо, скажи лучше: разве не легче тебе стало жить теперь? Я хочу знать.
— Не знаю. Думаю, да. Раз ты так считаешь.
— Ты сам прекрасно знаешь, что это так. Тебе ведь важно, чтобы в отеле дела шли хорошо, чтобы у тебя в казино было полно игроков. И я это обеспечиваю. Когда человек здесь захочет вкусно поесть, он знает, куда пойти. Но если в отеле паршивая еда, недолив в стакане и грязный номер, человек не вернется сюда и не сядет за твои столы. Так что я создаю репутацию всему заведению.
— Последнюю неделю что-то плохо играют.
— Ты знаешь, в чем дело. У тебя в зале «Сафари» идет дрянная программа. Когда же контракт закончится и начнет выступать шведка, то и игроков прибавится. Так что сам виноват. Ты выбираешь шоу, а от этого зависит, как народ идет в казино, и я тут ни при чем.
— Последнее время у нас много вычетов.
— Макс, когда ты просишь меня подбросить еды, питья, дать люксы особым людям, которые играют по-крупному, я обязан относить это на счет казино, иначе просто не сведу концы с концами. Целых тридцать процентов накладных расходов не зависят от меня, тебе это известно.
— Даррен, ты стараешься вести дело так, чтобы отель приносил прибыль, — обвиняющим тоном произнес Макс Хейнс.
— Правильно, но мне так и приказали! И к концу года я буду в плюсах.
— Это неправильно. Отель надо вести на минусах. Это лишь служба по привлечению игроков, по выколачиванию денег в казино.
— Ты не со мной спорь, Макс, спорь со всеми администрациями отелей всей этой зоны. Все стремятся к этому. Это общая тенденция.
— Плохая тенденция.
Пришла официантка. Хью заказал чашку кофе, Макс Хейнс — еще один шерри. Стакан очень не смотрелся в его волосатой, с толстыми пальцами лапе, как не вязались с его обликом старинный желтоватый мундштук из слоновой кости и оранжево-розовый спортивный пиджак. Макс всегда напоминал Хью старого шимпанзе, который за банан выступает в цирковом номере.
— Нравится тебе это или не нравится, Макс, — Хью улыбнулся, — но мы работаем вместе и наше заведение становится все более подходящим местом для того, чтобы есть, спать, пить и... просаживать деньги.
— Теперь законов развелось черт знает сколько, каждый шаг регулируют, — пожаловался Макс. — Приходится мириться с переменами... Чего изволите на сей раз? Может, убрать наши столы и освободить место под бальные танцы?..
— Ты прекрасно знаешь, что в следующем месяце отхватишь у меня полвестибюля.
— Треть.
— Макс, мне нужен твой совет. Я хочу отделаться от Джерри Баклера. Его пьянство здорово мешает делу. Мне приходится тратить слишком много времени на исправление его ошибок. Я хочу, чтобы он по крайней мере не вмешивался в управление отелем.
— Ты хочешь убрать его с дороги? — Макс Хейнс откинулся на спинку кресла, его быстрые черные глаза сузились так, что их почти не стало видно под желтоватыми веками. — Ну у тебя, малый, и замашки.
— Макс, ответь: он пьяница?
— Да. Раньше еще ничего, а вот последние пару лет — да. И становится все хуже. Поэтому старые друзья должны позаботиться о нем.
— Он же некомпетентен, верно?
— Это так, иначе тебя бы здесь не было. Да на таких деньгах, да с развязанными руками!
— Относительно рук только говорилось, но настоящей свободы у меня нет.
— А ты не дурак, что заговорил об этом со мной, Даррен.
— Что ты имеешь в виду?
— Представь только, что ты двинул бы прямиком к Элу Марта. Эл — ко мне. Я ему говорю, что не вижу смысла менять что-то, а Эл Марта говорит тебе: прими все, как есть, или уходи, а мы возьмем другого умника, посговорчивей.
— Но почему?
— Еще не понимаешь? В одном большом нью-йоркском отеле управляющий начинает трогаться головой, и его выбрасывают с работы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43