- твердо сказал он. И мотоцикл рванул с места, плюнув выхлопным газом.
- Как ты думаешь, он кто? - спросила первая.
- У-у... - красноречиво протянула вторая, подняв вверх большой палец.
8
Прошло не так уж много времени, может, минут десять, как кто-то забарабанил в дверь. Карина так и думала, что гости вернутся и, отложив сценарий, который, перечитывала вновь, бросилась открывать. На пороге стоял Колычев.
- Что случилось? - испуганно спросила Карина, сердцем чувствуя, что произошло несчастье.
- Случилось... - повторил Алексей, растерянно проходя мимо. Затем повернулся, взял её за плечи и прижал к себе. - Ужасно! Как это могло произойти? Я не виноват...
- Где Николай? - Карина схватила его за рубашку и затрясла: - Что с ним?
- Он погиб, - ответил Колычев и прошел на кухню. Там он начал жадно пить воду прямо из-под крана. Затем увидел пузырек с нашатырным спиртом, забрал со стола и положил в карман. - Пригодится, - криво усмехнулся Алексей, поймав взгляд Карины.
- Ты его что, отравил? - спросила Карина, отступая. - Что в пузырьке?
- Не говори глупостей, - резко сказал Колычев. - Он был слишком пьян, чтобы вести машину. А меня за руль не пускал. Мы доехали только до поворота, и я сказал: все, хватит! В смертники не гожусь. И вышел. Лучше добираться на метро, чем в одной машине с сумасшедшим. Я прошел-то всего несколько метров, как он обогнал меня и посигналил, а потом - я сам видел выехал на встречную полосу. То ли его занесло, то ли он сделал это нарочно, но не увидеть мчащийся грузовик мог только слепой идиот. Хотя в этих грузовиках тоже сидят одни пьяные... Машина лопнула, как орех... И тело вышвырнуло аж метров на десять в сторону. Можно было к нему даже не подходить. Там все горело. Если бы он меня послушался...
- Значит, Николай мертв, - произнесла Карина. Голос её сейчас был ровным, она как-то странно успокоилась.
- Мертвее не бывает. Напрасно я его сюда привез. Каюсь. И выбрось из головы эти дурацкие мысли о каких-то там каплях! Хочешь, сам выпью, на твоих глазах? - Он вытащил из кармана пузырек и вытряхнул все его содержимое в стакан. Добавил воды, отпил, а остатки выплеснул в раковину.
- Прекрати, - устало сказала Карина. - Хватит ломать комедию. Это совсем другой пузырек, я помню. Но меня это уже не интересует
Колычев неожиданно засмеялся, глаза его блестели. Он снова подошел к ней, взяв за руку.
- Чтобы там ни было, но дело сделано, - произнес он. - Клеточкин умер, да здравствует Колычев. То есть я хотел сказать другое. Картиной теперь придется заниматься мне.
- Зачем ты его убил?
- У меня не было выбора.
- Разве нельзя было поступить иначе?
Карине казалось, что все это происходит во сне, и он, этот человек с соломенными волосами, также выплыл откуда-то из её подсознания, из самых глубин. Но ведь именно так ей всегда и казалось, когда она лежала в его объятиях и возвращалась в прошлое. В этом сне появлялись и исчезали другие люди, не похожие на живых, созданные не из плоти, а какой-то ваты, глины, металла. Может быть, таким был и Клеточкин? И Влад, и все остальные, и она сама?
- Ты знаешь, я давно хотел это сделать. - Голос Колычева прозвучал где-то рядом. Но сам он находился далеко, в конце коридора, а потом вновь направился к ней. - Еще когда я только начинал писать этот сценарий. Дело даже не в Николае. Хотя сейчас обстоятельства сложились именно так, что его смерть стала необходима. Надо было расчистить путь. И это подтолкнуло меня, а то бы я так никогда и не решился... Желание убить должно созреть, оформиться, как спелый плод, как жажда первой любви, томительное ожидание плоти. Ты ждешь этого и боишься. Мечтаешь во сне и распаляешь свое воображение, но его или её все нет, и ты не можешь пойти к первому встречному или убить этого первого встречного. Я говорю об одном и том же, потому что эти чувства похожи... Не знаю, что со мной происходит, но я думал об этом постоянно. О преступлении. О смертельном грехе. Наверное, во мне слишком живет мой прадед.
- Ты сходишь с ума, - сказала Карина.
- Даже по официальной статистике, в Москве уже больше семидесяти процентов потенциальных невротиков, - отмахнулся тот. - Город больных призраков. Как он ещё держится, непонятно. Но это неважно. Скоро наступит конец. И ты... ты тоже помогла мне убить его. Ты дала ему выпить из этой чаши.
Колычев опять засмеялся, сначала тихо и медленно, а потом все громче, пока вдруг не застонал, схватившись пальцами за виски, словно от невыносимой боли у него стала раскалываться голова.
Глава пятнадцатая
1
Ему хотелось выяснить побольше об этих таинственных незнакомцах, приходивших к старику Караджанову, но Снежана больше ничего не знала. Женщину звали Селеной... Странное имя, означающее вечный спутник Земли Луну. Они хотели забрать механическую куклу. А может, им нужно было от старого мага что-то еще? О каком другом мальчике шла речь? Все это слишком запутанно и непонятно. У людей, посвятивших свою жизнь оккультным наукам, всяческим мистическим экзерсисам и тайным каббалистическим знаниям, свои законы и свой путь в этом мире. Из него нет выхода, за вошедшим туда дверь захлопывается. И непосвященному трудно разобраться в его сути. Владислав, как и сама Снежана, тоже ощущал какое-то напряженное атмосферное давление вокруг них, хаотическое движение атомов, будто бы ускоренное приближением незримой бури. Все это относилось к области внутреннего чутья, интуиция и лежало за пределами разума. Как зверь нутром чует приближение охотника, так и Драгуров чувствовал, что затишье обманчиво, оно усыпляет, но готовое внезапно взорваться и изменить ровное течение жизни. Что должно было произойти? Об этом он не только не мог знать, но даже не догадывался.
- Это я перемешала все на столе, прости, - сказала Снежана, и Владислав немного успокоился - можно было хотя бы не опасаться за свой разум. - Когда эти звуки на тебя так подействовали, я испугалась. Эта лютня... Сама игрушка стала вызывать у меня отвращение. И страх. Честно говоря, я хотела от неё избавиться. Выбросить. Даже если бы кто-нибудь и подобрал разрозненные части, он вряд ли смог бы их собрать воедино. Наверное, сейчас это способен сделать только ты. Других, тех, кто знает, как она работает, нет. Дед умер, а мне это не под силу.
- Остается ещё Селена, и тот, второй, - напомнил Драгуров.
- Эти двое не в счет, - ответила Снежана. - Почему-то мне кажется, что они всего лишь исполнители и вряд ли разбираются в том, что представляет собой этот металлический мальчик.
- Что же нам с ним делать? - Владислав вдруг поймал себя на мысли, что говорит так, словно они обсуждают будущее их сына.
- Не знаю. - Снежана пожала плечами. - Это решать тебе. Все теперь зависит только от тебя.
- Хорошо. Я закончу работу. Вновь верну его... к жизни. - Сказав так, Владислав опять ощутил внутреннее беспокойство. Нет, не надо было произносить слово "жизнь", подумал он, это кощунственно и лишено смысла. Мы сами, все люди, одушевляем материальные предметы, не понимая того, что воплощаются не только идеи и мысли, брошенные в гневе или в любовном запале слова, но и самые тайные желания. Мир населяют призраки, нереализованные проекты и замыслы, фантомы из написанных книг, персонажи фильмов и сошедшие с полотен художника портреты, карикатуры и зыбкие очертания фигур и лиц прошлого. Все это великое множество населяет землю и витает в воздухе, пытаясь влиять на живую жизнь, отвечая на призывы колдунов и магов. Не дай бог войти в число тех, кто взывает к ним, отторгая данную ему душу, ища смысл лишь в мертвом и потустороннем. Четыре вопроса стояли перед человеком всегда. Вот они: что в жизни святого? зачем нам дан разум? для чего мы живем? почему мы умираем? Ответы на них глубоко внутри тебя самого. Слыша лукавое нашептывание на ухо, ты можешь поверить, что познал все и обманул всех, и выберешь любой удобный для тебя ответ. В час несчастья или в минуту искушения особо непрочна твоя связь с истинным Творцом, и ты можешь уйти за другим, выбрать путь мертвых и жить среди них. Но любовь, которая лежит в основе всех четырех ответов на эти вопросы, ещё может тебя спасти...
Снежана позвала его из соседней комнаты. Там были приготовлены бутерброды, чай, светился экран телевизора.
- Забавные новости, - сказала она, протягивая Владиславу чашку. Нашли какой-то старый сундук с куклами, а сегодня днем его уже украли. Прямо из музея игрушек, куда его доставили. В обеденный перерыв. Причем сундук остался, а кукол нет. Все двери и окна были закрыты. Словно куклы сами разбежались.
- Так не бывает, - ответил Драгуров, надкусывая бутерброд.
- Я тоже думаю, что чепуха. Чего только эти журналисты не придумают!
- Работа такая. А что у нас с погодой?
- Ветрено, - беспечно улыбнулась Снежана.
2
Тренировка необходима всегда, в любом деле, а Гере особенно хотелось пострелять из арбалета, тем более что прошло месяца четыре с тех пор, как он последний раз держал этот замечательный инструмент в руках. Погоняв вдоволь на мотоцикле по знакомым улицам своего района, он и удовольствие получил, и проверил обстановку: кто, где и чем занимается. Самого Геру в шлеме и новом прикиде узнать было невозможно. За спиной висела большая спортивная сумка, в зубах - сигарета, в руке - банка колы. Он видел машину Коржа и его самого, разговаривающего о чем-то со своими парнями, затем к ним торопливо подошли два подростка - Кент и Татарин. И Жмох был рядом, прятался за деревьями, но не выходил.
Затем Гера медленно ехал за торопливо шагавшей в сторону рынку Людкой. Она вошла в одну из палаток, где торговали кавказцы, и дверь за ней закрылась. На окошке вывесили табличку "Закрыто". Гера усмехнулся. Каждый зарабатывает, как может, здесь её точно накормят...
Он свернул к магазину "Барс" и долго кружил возле него, видя издалека милицейскую машину, открытые в бар двери, запоминая всех, кто входит и выходит из "черного" общежития.
Потом он отправился к Светиному дому, словно надеясь в последний раз увидеть её здесь, хотя и понимал, что это невозможно. Она лежала где-то в реанимационном отделении, с подключенными проводками, которые сейчас заменяли ей мозг, сердце, почки и все остальное. Жизненный механизм уже искусственный, а плоть ещё человеческая.
Неожиданно он увидел, что из подъезда выходит Лешка-Лентяй. Значит, уже выписался из больницы. Значит, ничего серьезного с ним и не произошло. Гера снял шлем и подъехал к Лентяю.
Поздоровались.
- Чего ты такой странный? - спросил Леша.
- Надо. Только не говори никому, что меня видел.
- Не сболтну.
Лентяю можно было верить, не такой он человек, как эти "обезьяны" и "живчики"...
Выглядел Леша как покойник, даже глаза ввалились. И Гера догадался почему.
- Сейчас в больницу, к Светке, - сказал Лентяй и махнул рукой. Боюсь, уже поздно, - и, не став больше ничего объяснять, пошел прочь.
Гера проводил его взглядом, затем, фыркнув мотором, помчался в сторону леса. Там он начал на предельной скорости гонять по дорожкам, распугивая детей и собак, наслаждаясь руганью взрослых. Когда это занятие ему надоело, Герасим медленно поехал к знакомой беседке. Остановившись за деревьями, разглядел своих бывших приятелей, даже услышал, о чем они толкуют. Все по-прежнему: шмотки, клей, курево, девки и кому дать в морду...
В беседке сидели Гусь, Арлекин, Жмох, Кича и Дылда. А вскоре к ним присоединились ещё трое - Кент, Татарин и Додик. Почти вся компания в сборе. Интересно, кто же из них будет вожаком, у кого хватит ума и силы? Наверное, либо Гусь, либо Кент. Дылда, может, и посильнее, но он дегенерат. Жмох и Татарин - шестерки. Кича уже не человек, всю дорогу обкуренный и проклеенный. Додик и Арлекин не настолько злы, как надо. А впрочем, все равно...
Гера расстегнул сумку, вытащил из чехла арбалет и приготовил его. В комплект входило двадцать пять стрел, более чем достаточно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49
- Как ты думаешь, он кто? - спросила первая.
- У-у... - красноречиво протянула вторая, подняв вверх большой палец.
8
Прошло не так уж много времени, может, минут десять, как кто-то забарабанил в дверь. Карина так и думала, что гости вернутся и, отложив сценарий, который, перечитывала вновь, бросилась открывать. На пороге стоял Колычев.
- Что случилось? - испуганно спросила Карина, сердцем чувствуя, что произошло несчастье.
- Случилось... - повторил Алексей, растерянно проходя мимо. Затем повернулся, взял её за плечи и прижал к себе. - Ужасно! Как это могло произойти? Я не виноват...
- Где Николай? - Карина схватила его за рубашку и затрясла: - Что с ним?
- Он погиб, - ответил Колычев и прошел на кухню. Там он начал жадно пить воду прямо из-под крана. Затем увидел пузырек с нашатырным спиртом, забрал со стола и положил в карман. - Пригодится, - криво усмехнулся Алексей, поймав взгляд Карины.
- Ты его что, отравил? - спросила Карина, отступая. - Что в пузырьке?
- Не говори глупостей, - резко сказал Колычев. - Он был слишком пьян, чтобы вести машину. А меня за руль не пускал. Мы доехали только до поворота, и я сказал: все, хватит! В смертники не гожусь. И вышел. Лучше добираться на метро, чем в одной машине с сумасшедшим. Я прошел-то всего несколько метров, как он обогнал меня и посигналил, а потом - я сам видел выехал на встречную полосу. То ли его занесло, то ли он сделал это нарочно, но не увидеть мчащийся грузовик мог только слепой идиот. Хотя в этих грузовиках тоже сидят одни пьяные... Машина лопнула, как орех... И тело вышвырнуло аж метров на десять в сторону. Можно было к нему даже не подходить. Там все горело. Если бы он меня послушался...
- Значит, Николай мертв, - произнесла Карина. Голос её сейчас был ровным, она как-то странно успокоилась.
- Мертвее не бывает. Напрасно я его сюда привез. Каюсь. И выбрось из головы эти дурацкие мысли о каких-то там каплях! Хочешь, сам выпью, на твоих глазах? - Он вытащил из кармана пузырек и вытряхнул все его содержимое в стакан. Добавил воды, отпил, а остатки выплеснул в раковину.
- Прекрати, - устало сказала Карина. - Хватит ломать комедию. Это совсем другой пузырек, я помню. Но меня это уже не интересует
Колычев неожиданно засмеялся, глаза его блестели. Он снова подошел к ней, взяв за руку.
- Чтобы там ни было, но дело сделано, - произнес он. - Клеточкин умер, да здравствует Колычев. То есть я хотел сказать другое. Картиной теперь придется заниматься мне.
- Зачем ты его убил?
- У меня не было выбора.
- Разве нельзя было поступить иначе?
Карине казалось, что все это происходит во сне, и он, этот человек с соломенными волосами, также выплыл откуда-то из её подсознания, из самых глубин. Но ведь именно так ей всегда и казалось, когда она лежала в его объятиях и возвращалась в прошлое. В этом сне появлялись и исчезали другие люди, не похожие на живых, созданные не из плоти, а какой-то ваты, глины, металла. Может быть, таким был и Клеточкин? И Влад, и все остальные, и она сама?
- Ты знаешь, я давно хотел это сделать. - Голос Колычева прозвучал где-то рядом. Но сам он находился далеко, в конце коридора, а потом вновь направился к ней. - Еще когда я только начинал писать этот сценарий. Дело даже не в Николае. Хотя сейчас обстоятельства сложились именно так, что его смерть стала необходима. Надо было расчистить путь. И это подтолкнуло меня, а то бы я так никогда и не решился... Желание убить должно созреть, оформиться, как спелый плод, как жажда первой любви, томительное ожидание плоти. Ты ждешь этого и боишься. Мечтаешь во сне и распаляешь свое воображение, но его или её все нет, и ты не можешь пойти к первому встречному или убить этого первого встречного. Я говорю об одном и том же, потому что эти чувства похожи... Не знаю, что со мной происходит, но я думал об этом постоянно. О преступлении. О смертельном грехе. Наверное, во мне слишком живет мой прадед.
- Ты сходишь с ума, - сказала Карина.
- Даже по официальной статистике, в Москве уже больше семидесяти процентов потенциальных невротиков, - отмахнулся тот. - Город больных призраков. Как он ещё держится, непонятно. Но это неважно. Скоро наступит конец. И ты... ты тоже помогла мне убить его. Ты дала ему выпить из этой чаши.
Колычев опять засмеялся, сначала тихо и медленно, а потом все громче, пока вдруг не застонал, схватившись пальцами за виски, словно от невыносимой боли у него стала раскалываться голова.
Глава пятнадцатая
1
Ему хотелось выяснить побольше об этих таинственных незнакомцах, приходивших к старику Караджанову, но Снежана больше ничего не знала. Женщину звали Селеной... Странное имя, означающее вечный спутник Земли Луну. Они хотели забрать механическую куклу. А может, им нужно было от старого мага что-то еще? О каком другом мальчике шла речь? Все это слишком запутанно и непонятно. У людей, посвятивших свою жизнь оккультным наукам, всяческим мистическим экзерсисам и тайным каббалистическим знаниям, свои законы и свой путь в этом мире. Из него нет выхода, за вошедшим туда дверь захлопывается. И непосвященному трудно разобраться в его сути. Владислав, как и сама Снежана, тоже ощущал какое-то напряженное атмосферное давление вокруг них, хаотическое движение атомов, будто бы ускоренное приближением незримой бури. Все это относилось к области внутреннего чутья, интуиция и лежало за пределами разума. Как зверь нутром чует приближение охотника, так и Драгуров чувствовал, что затишье обманчиво, оно усыпляет, но готовое внезапно взорваться и изменить ровное течение жизни. Что должно было произойти? Об этом он не только не мог знать, но даже не догадывался.
- Это я перемешала все на столе, прости, - сказала Снежана, и Владислав немного успокоился - можно было хотя бы не опасаться за свой разум. - Когда эти звуки на тебя так подействовали, я испугалась. Эта лютня... Сама игрушка стала вызывать у меня отвращение. И страх. Честно говоря, я хотела от неё избавиться. Выбросить. Даже если бы кто-нибудь и подобрал разрозненные части, он вряд ли смог бы их собрать воедино. Наверное, сейчас это способен сделать только ты. Других, тех, кто знает, как она работает, нет. Дед умер, а мне это не под силу.
- Остается ещё Селена, и тот, второй, - напомнил Драгуров.
- Эти двое не в счет, - ответила Снежана. - Почему-то мне кажется, что они всего лишь исполнители и вряд ли разбираются в том, что представляет собой этот металлический мальчик.
- Что же нам с ним делать? - Владислав вдруг поймал себя на мысли, что говорит так, словно они обсуждают будущее их сына.
- Не знаю. - Снежана пожала плечами. - Это решать тебе. Все теперь зависит только от тебя.
- Хорошо. Я закончу работу. Вновь верну его... к жизни. - Сказав так, Владислав опять ощутил внутреннее беспокойство. Нет, не надо было произносить слово "жизнь", подумал он, это кощунственно и лишено смысла. Мы сами, все люди, одушевляем материальные предметы, не понимая того, что воплощаются не только идеи и мысли, брошенные в гневе или в любовном запале слова, но и самые тайные желания. Мир населяют призраки, нереализованные проекты и замыслы, фантомы из написанных книг, персонажи фильмов и сошедшие с полотен художника портреты, карикатуры и зыбкие очертания фигур и лиц прошлого. Все это великое множество населяет землю и витает в воздухе, пытаясь влиять на живую жизнь, отвечая на призывы колдунов и магов. Не дай бог войти в число тех, кто взывает к ним, отторгая данную ему душу, ища смысл лишь в мертвом и потустороннем. Четыре вопроса стояли перед человеком всегда. Вот они: что в жизни святого? зачем нам дан разум? для чего мы живем? почему мы умираем? Ответы на них глубоко внутри тебя самого. Слыша лукавое нашептывание на ухо, ты можешь поверить, что познал все и обманул всех, и выберешь любой удобный для тебя ответ. В час несчастья или в минуту искушения особо непрочна твоя связь с истинным Творцом, и ты можешь уйти за другим, выбрать путь мертвых и жить среди них. Но любовь, которая лежит в основе всех четырех ответов на эти вопросы, ещё может тебя спасти...
Снежана позвала его из соседней комнаты. Там были приготовлены бутерброды, чай, светился экран телевизора.
- Забавные новости, - сказала она, протягивая Владиславу чашку. Нашли какой-то старый сундук с куклами, а сегодня днем его уже украли. Прямо из музея игрушек, куда его доставили. В обеденный перерыв. Причем сундук остался, а кукол нет. Все двери и окна были закрыты. Словно куклы сами разбежались.
- Так не бывает, - ответил Драгуров, надкусывая бутерброд.
- Я тоже думаю, что чепуха. Чего только эти журналисты не придумают!
- Работа такая. А что у нас с погодой?
- Ветрено, - беспечно улыбнулась Снежана.
2
Тренировка необходима всегда, в любом деле, а Гере особенно хотелось пострелять из арбалета, тем более что прошло месяца четыре с тех пор, как он последний раз держал этот замечательный инструмент в руках. Погоняв вдоволь на мотоцикле по знакомым улицам своего района, он и удовольствие получил, и проверил обстановку: кто, где и чем занимается. Самого Геру в шлеме и новом прикиде узнать было невозможно. За спиной висела большая спортивная сумка, в зубах - сигарета, в руке - банка колы. Он видел машину Коржа и его самого, разговаривающего о чем-то со своими парнями, затем к ним торопливо подошли два подростка - Кент и Татарин. И Жмох был рядом, прятался за деревьями, но не выходил.
Затем Гера медленно ехал за торопливо шагавшей в сторону рынку Людкой. Она вошла в одну из палаток, где торговали кавказцы, и дверь за ней закрылась. На окошке вывесили табличку "Закрыто". Гера усмехнулся. Каждый зарабатывает, как может, здесь её точно накормят...
Он свернул к магазину "Барс" и долго кружил возле него, видя издалека милицейскую машину, открытые в бар двери, запоминая всех, кто входит и выходит из "черного" общежития.
Потом он отправился к Светиному дому, словно надеясь в последний раз увидеть её здесь, хотя и понимал, что это невозможно. Она лежала где-то в реанимационном отделении, с подключенными проводками, которые сейчас заменяли ей мозг, сердце, почки и все остальное. Жизненный механизм уже искусственный, а плоть ещё человеческая.
Неожиданно он увидел, что из подъезда выходит Лешка-Лентяй. Значит, уже выписался из больницы. Значит, ничего серьезного с ним и не произошло. Гера снял шлем и подъехал к Лентяю.
Поздоровались.
- Чего ты такой странный? - спросил Леша.
- Надо. Только не говори никому, что меня видел.
- Не сболтну.
Лентяю можно было верить, не такой он человек, как эти "обезьяны" и "живчики"...
Выглядел Леша как покойник, даже глаза ввалились. И Гера догадался почему.
- Сейчас в больницу, к Светке, - сказал Лентяй и махнул рукой. Боюсь, уже поздно, - и, не став больше ничего объяснять, пошел прочь.
Гера проводил его взглядом, затем, фыркнув мотором, помчался в сторону леса. Там он начал на предельной скорости гонять по дорожкам, распугивая детей и собак, наслаждаясь руганью взрослых. Когда это занятие ему надоело, Герасим медленно поехал к знакомой беседке. Остановившись за деревьями, разглядел своих бывших приятелей, даже услышал, о чем они толкуют. Все по-прежнему: шмотки, клей, курево, девки и кому дать в морду...
В беседке сидели Гусь, Арлекин, Жмох, Кича и Дылда. А вскоре к ним присоединились ещё трое - Кент, Татарин и Додик. Почти вся компания в сборе. Интересно, кто же из них будет вожаком, у кого хватит ума и силы? Наверное, либо Гусь, либо Кент. Дылда, может, и посильнее, но он дегенерат. Жмох и Татарин - шестерки. Кича уже не человек, всю дорогу обкуренный и проклеенный. Додик и Арлекин не настолько злы, как надо. А впрочем, все равно...
Гера расстегнул сумку, вытащил из чехла арбалет и приготовил его. В комплект входило двадцать пять стрел, более чем достаточно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49