Мистер Сандерс разговаривал по своему переносному телефону, стоя у окна; вы разговаривали по телефону, стоявшему у вас на столе. Что же, это мистер Сандерс, закончив разговор и положив свой телефон, подошел к вам и начал вас целовать?
Мередит помолчала, затем ответила:
– Нет.
– Так кто же тогда кого поцеловал первым?
– Думаю, что я…
– А когда мистер Сандерс, протестуя, сказал: «Мередит!», – вы проигнорировали его протест и, продолжая, говорили: «Боже, я хочу тебя весь день, я вся горю, я прилично не трахалась тысячу лет!» – Фернандес зачитала эти слова ровным, равнодушным голосом.
– Я, должно быть… Я думаю, что это соответствует истине. Да.
Фернандес снова покосилась в свои бумаги:
– И далее, когда он сказал: «Мередит, подожди», снова однозначно выразив свое недовольство происходящим, вы ведь сказали: «Ох, не надо ничего говорить, нет-нет, о Господи!»
– Думаю… возможно, я это говорила.
– И в свете всего этого готовы ли вы признать, что все эти комментарии мистера Сандерса можно рассматривать как протесты, которые вы проигнорировали?
– Нет, не очень-то это были отчетливые протесты. Нет.
– Мисс Джонсон, можете ли вы утверждать, что мистер Сандерс отнесся к перспективе вступить с вами в половую связь с энтузиазмом?
Джонсон опять замялась. Сандерс прямо-таки видел, как она напряженно думает, пытаясь сообразить, что как записано на пленке. Наконец она выдавила:
– Ну, иногда с энтузиазмом, а иногда не совсем. По-моему…
– Вы хотите сказать, что он был амбивалентен? *
– Возможно. Похоже на то.
– Так да или нет, мисс Джонсон?
– Да…
– Прекрасно. Значит, на протяжении всей вашей встречи мистер Сандерс был с вами амбивалентен. Он уже объяснил нам почему: ведь ему было предложено завести служебный роман со своей бывшей любовницей, которая к тому же теперь стала его начальницей. Кроме того, он женат. Можно ли считать эти причины достаточным основанием, чтобы проявить амбивалентность?
– Да.
– И, находясь в таком состоянии, в последний момент мистер Сандерс внезапно осознал, что он не хочет продолжать действовать в том же духе, и сказал вам об этом прямо и недвусмысленно. Почему же вы характеризуете его действия как попытку унизить вас? Я, например, склонна полагать, что мы имеем обширное свидетельств совершенно обратного – непродуманной, я бы сказала, отчаянной, чисто человеческой реакции на ситуацию, которую полностью контролировали вы. И как бы вам не хотелось доказать обратное, мисс Джонсон, это не было встречей старых любовников – это вообще не было встречей равных людей. Фактически вы были выше по положению, и вы управляли ходом событий на каждой стадии. Вы назначили время, купили вино, купили презервативы, заперли дверь – и после этого еще обвиняете своего подчиненного в том, что он отказался вас ублажить. Причем продолжаете это делать даже сейчас.
– А вы пытаетесь выставить его поведение в благоприятном свете, – возразила Джонсон. – Но я продолжаю утверждать, что дотянуть до последнего, а потом отказаться – это любого доведет до белого каления.
– Да, – согласилась Фернандес. – Именно так и говорят многие мужчины, когда женщины отказывают им в последнюю минуту. Но женщины говорят, что у мужчины нет оснований кипятиться, потому что женщинам можно отыграть назад в любой момент. Разве не так?
Джонсон раздраженно побарабанила пальцами по столешнице.
– Послушайте, – сказала она. – Основываясь на весьма смутных фактах, вы пытаетесь создать здесь прецедент. Что я такого плохого сделала? Я всего-навсего предложила, и, если мистеру Сандерсу мое предложение было не по вкусу, он должен был просто сказать: «Нет». Но он этого не сказал. Ни разу. Он хотел меня унизить. Он зол на меня за то, что меня назначили на должность, которую он рассчитывал занять сам, и он решил отплатить мне единственным доступным ему путем – запятнав мое достоинство и честь. А это, знаете, нецивилизованные действия, скорее, так могут вести себя партизаны или террористы. Он, завидуя моим успехам в бизнесе, мечтает напакостить мне. И вы напускаете туману только для того, чтобы прикрыть этот главный и неоспоримый факт.
– Мисс Джонсон, главным и неоспоримым фактом является то, что вы – начальник мистера Сандерса и что ваше поведение по отношению к нему носило незаконный характер. А это уже достаточное основание для прецедента.
Наступило недолгое молчание.
Секретарша Блэкберна вошла в зал и, подойдя к своему боссу, передала ему записку. Блэкберн пробежал ее глазами и передал Хеллеру.
– Мисс Фернандес, – спросила судья Мерфи, – может быть, вы все-таки объясните мне, что происходит?
– Конечно, Ваша честь: получилось так, что существует магнитофонная запись встречи мисс Джонсон и мистера Сандерса.
– В самом деле? И вы ее прослушали?
– Да, Ваша честь. И она подтверждает правоту слов мистера Сандерса.
– Вы знаете о существовании этой записи, мисс Джонсон?
– Нет, не знаю.
– Возможно, вы и ваш адвокат также захотите ее прослушать. Наверное, нам всем стоит ее прослушать, – предложила Мерфи, в упор глядя на Блэкберна.
Хеллер опустил записку в карман пиджака и сказал:
– Ваша честь, я хочу просить у вас устроить десятиминутный перерыв.
– Прекрасно, мистер Хеллер, думаю, что такой оборот дела вынуждает нас сделать перерыв.
* * *
Тяжелые черные тучи висели над Посредническим центром; похоже, опять собирался дождь. Джонсон, Хеллер и Блэкберн стояли плотной группой поодаль, у фонтанов. Фернандес следила за ними.
– Ничего не понимаю, – пожаловалась она. – Опять стоят совещаются. О чем тут совещаться? Клиентка завралась, потом по ходу дела сочинила новую историю. Нет сомнений, что Джонсон повинна в сексуальном преследовании, и мы имеем ленту с записью, подтверждающую это. Ну о чем здесь говорить?
Некоторое время она, нахмурившись, смотрела в их cторону.
– Знаете, нельзя не признать, что эта Джонсон – чертовски сообразительная женщина, – сказала она.
– Да уж, – согласился Сандерс.
– Умна и хладнокровна.
– Угу
– Быстро делает блестящую карьеру.
– Да.
– Как же тогда она позволила себе попасть в такую ситуацию?
– Что вы имеете в виду? – спросил Сандерс.
– С чего это она прицепилась к вам в первый же день? И причем так круто взяла. Нажила себе кучу проблем. Она слишком хитра для этого.
Сандерс пожал плечами.
– Может, вы полагаете, что это из-за вашей неотразимости? – поинтересовалась Фернандес. – Очень сомневаюсь, при всем моем к вам глубоком уважении.
К Сандерсу почему-то полезли в голову воспоминания о том времени, когда он впервые встретил Мередит, потом он вспомнил, как она проводила презентацию, как она скрещивала ноги, когда ей задавали вопрос, на который у нее не было готового ответа.
– Она всегда прибегает к сексу, когда нужно кого-нибудь от чего-нибудь отвлечь. Она это хорошо умеет.
– Я, конечно, верю, – сказала Фернандес, – но от чего она хочет нас сейчас отвлечь?
Этого Сандерс не знал, но инстинкт ему говорил, что что-то еще произойдет.
– Кто может знать, каковы люди, когда они наедине с собой? – спросил он. – Когда-то я знал эту женщину, она имела внешность ангела, но путалась с рокерами.
– Это интересно, – сказала Фернандес, – но нам это не поможет. Она произвела на меня впечатление женщины, обдумывающей каждый свой шаг, а с вами она действовала необдуманно.
– Ну, вы же сами говорили, что ей это не впервой.
– Да, возможно. Но почему в первый же день, с наскоку? Нет, я думаю, причина здесь в другом.
– А как насчет меня? – спросил Сандерс. – Как, по-вашему, у меня была другая причина?
– Думаю, что была, – ответила адвокат, серьезно глядя на него. – Но об этом мы поговорим как-нибудь еще.
Со стороны автостоянки появился Алан.
– Что раздобыл? – приветствовала его Фернандес.
– Ничего хорошего. Куда ни кинь – всюду клин, – устало ответил детектив и раскрыл свой блокнот. – Так, во-первых, мы проверили интернетовский адрес. Сообщение пришло из района «Ю», а «Эфренд» обернулся доктором Артуром Э.Фрейдом, профессором неорганической химии из Вашингтонского университета. Вам что-нибудь говорит это имя?
– Ничего, – ответил Сандерс.
– И неудивительно, поскольку в настоящий момент профессор Френд находится в северном Непале, где консультирует местное правительство. Он там находится уже три недели, и его не ждут обратно до конца июля. Так что скорее всего сообщения посылал не он.
– Кто-то использовал его адрес в Интернете?
– Его секретарь говорит, что это невозможно, потому что кабинет профессора заперт и никто, кроме нее, не имеет в него доступа. А компьютер, по словам секретарши, включается ею только раз в день, чтобы принять сообщения, присланные по электронной почте. Кроме нее, пароля все равно никто не знает.
– Значит, сообщение пришло из запертого кабинета? – подняв брови, спросил Сандерс.
– Не знаю… Мы работаем над этим, но пока все остается под завесой тайны.
– Прелестно, – сказала Фернандес. – А что там с «Конрад Компьютер»?
– Они заняли очень твердую позицию: могут дать информацию только фирме-нанимателю – в данном случае «ДиджиКом», но ни в коем случае не нам. А компания-наниматель к ним за информацией не обращалась. Когда мы пробовали на них нажать, они позвонили в «ДиджиКoм», и там ответили, что не заинтересованы ни в какой информации.
– М-м-м-м…
– Дальше, о ее муже, – продолжал Алан. – Я говорил кое с кем из «КоСтар» – фирмы, где он сейчас работает. Говорят, он терпеть не может свою бывшую супругу и может порассказать о ней много гадостей. Но сейчас он уехал со своей подружкой в отпуск, в Мексику, и вернется только на следующей неделе.
– Скверно…
– Дальше, «Новелл»: они держат у себя архивы только за последние пять лет. Все более старое находится у них в хранилище в Юте. Они понятия не имеют, есть ли там что-нибудь для нас интересное, но всегда готовы помочь, если мы за это заплатим. Правда, это займет две недели.
– Никуда не годится, – покачала головой Фернандес.
– Согласен…
– У меня сильное подозрение, что «Конрад Компьютер» что-то скрывает, – сказала Фернандес.
– Очень может быть, но нам придется подавать на них в суд, чтобы это доказать, а у нас нет на это времени. – Алан посмотрел через дворик на остальных адвокатов: – А как дела здесь?
– Да никак. Они уперлись как бараны.
– И ни на шаг?
– Ни в какую.
– Боже, – сказал Алан. – Что же у них в запасе?
– Очень бы хотелось знать, – согласилась Фернандес.
Сандерс достал телефон и набрал свой рабочий номер.
– Синди, звонки были?
– Только два, Том. Стефани Каплан спрашивала, не сможете ли вы сегодня с ней встретиться.
– Она сказала зачем?
– Нет, но она сказала, что это не очень важно. И два раза заходила Мери Энн, искала вас.
– Наверное, хочет с меня шкуру спустить, – предположил Сандерс.
– Я так не считаю, Том. Она одна из очень немногих… Ну, она очень беспокоится о вас.
– Ладно. Я ей позвоню. Он начал было набирать номер Мери Энн, когда Фернандес резко ткнула его под ребра. Подняв глаза, он увидел худощавую женщину средних лет, идущую в их сторону от автостоянки.
– Сейчас начнется, – сказала Фернандес.
– Что? Кто это?
– А это, – пояснила адвокат, – Конни Уэлш.
* * *
Конни Уэлш оказалась женщиной лет сорока пятим седоватыми волосами и кислым выражением лица.
– Это вы – Том Сандерс? – спросила она.
– Совершенно верно.
Она достала диктофон.
– Я Конни Уэлш из «Пост-Интеллидженсер». Можете ли мы поговорить несколько минут?
– Ни в коем случае, – вмешалась Фернандес.
Уэлш посмотрела в ее сторону.
– Я адвокат мистера Сандерса.
– Я знаю, кто вы, – сказала Уэлш и повернулась к Сандерсу
– Мистер Сандерс, наша газета напечатала заметку о случае дискриминации в «ДиджиКом». Из моих источников мне стало известно, что вы обвинили Мередит Джонсон в сексуальном преследовании, это верно?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61
Мередит помолчала, затем ответила:
– Нет.
– Так кто же тогда кого поцеловал первым?
– Думаю, что я…
– А когда мистер Сандерс, протестуя, сказал: «Мередит!», – вы проигнорировали его протест и, продолжая, говорили: «Боже, я хочу тебя весь день, я вся горю, я прилично не трахалась тысячу лет!» – Фернандес зачитала эти слова ровным, равнодушным голосом.
– Я, должно быть… Я думаю, что это соответствует истине. Да.
Фернандес снова покосилась в свои бумаги:
– И далее, когда он сказал: «Мередит, подожди», снова однозначно выразив свое недовольство происходящим, вы ведь сказали: «Ох, не надо ничего говорить, нет-нет, о Господи!»
– Думаю… возможно, я это говорила.
– И в свете всего этого готовы ли вы признать, что все эти комментарии мистера Сандерса можно рассматривать как протесты, которые вы проигнорировали?
– Нет, не очень-то это были отчетливые протесты. Нет.
– Мисс Джонсон, можете ли вы утверждать, что мистер Сандерс отнесся к перспективе вступить с вами в половую связь с энтузиазмом?
Джонсон опять замялась. Сандерс прямо-таки видел, как она напряженно думает, пытаясь сообразить, что как записано на пленке. Наконец она выдавила:
– Ну, иногда с энтузиазмом, а иногда не совсем. По-моему…
– Вы хотите сказать, что он был амбивалентен? *
– Возможно. Похоже на то.
– Так да или нет, мисс Джонсон?
– Да…
– Прекрасно. Значит, на протяжении всей вашей встречи мистер Сандерс был с вами амбивалентен. Он уже объяснил нам почему: ведь ему было предложено завести служебный роман со своей бывшей любовницей, которая к тому же теперь стала его начальницей. Кроме того, он женат. Можно ли считать эти причины достаточным основанием, чтобы проявить амбивалентность?
– Да.
– И, находясь в таком состоянии, в последний момент мистер Сандерс внезапно осознал, что он не хочет продолжать действовать в том же духе, и сказал вам об этом прямо и недвусмысленно. Почему же вы характеризуете его действия как попытку унизить вас? Я, например, склонна полагать, что мы имеем обширное свидетельств совершенно обратного – непродуманной, я бы сказала, отчаянной, чисто человеческой реакции на ситуацию, которую полностью контролировали вы. И как бы вам не хотелось доказать обратное, мисс Джонсон, это не было встречей старых любовников – это вообще не было встречей равных людей. Фактически вы были выше по положению, и вы управляли ходом событий на каждой стадии. Вы назначили время, купили вино, купили презервативы, заперли дверь – и после этого еще обвиняете своего подчиненного в том, что он отказался вас ублажить. Причем продолжаете это делать даже сейчас.
– А вы пытаетесь выставить его поведение в благоприятном свете, – возразила Джонсон. – Но я продолжаю утверждать, что дотянуть до последнего, а потом отказаться – это любого доведет до белого каления.
– Да, – согласилась Фернандес. – Именно так и говорят многие мужчины, когда женщины отказывают им в последнюю минуту. Но женщины говорят, что у мужчины нет оснований кипятиться, потому что женщинам можно отыграть назад в любой момент. Разве не так?
Джонсон раздраженно побарабанила пальцами по столешнице.
– Послушайте, – сказала она. – Основываясь на весьма смутных фактах, вы пытаетесь создать здесь прецедент. Что я такого плохого сделала? Я всего-навсего предложила, и, если мистеру Сандерсу мое предложение было не по вкусу, он должен был просто сказать: «Нет». Но он этого не сказал. Ни разу. Он хотел меня унизить. Он зол на меня за то, что меня назначили на должность, которую он рассчитывал занять сам, и он решил отплатить мне единственным доступным ему путем – запятнав мое достоинство и честь. А это, знаете, нецивилизованные действия, скорее, так могут вести себя партизаны или террористы. Он, завидуя моим успехам в бизнесе, мечтает напакостить мне. И вы напускаете туману только для того, чтобы прикрыть этот главный и неоспоримый факт.
– Мисс Джонсон, главным и неоспоримым фактом является то, что вы – начальник мистера Сандерса и что ваше поведение по отношению к нему носило незаконный характер. А это уже достаточное основание для прецедента.
Наступило недолгое молчание.
Секретарша Блэкберна вошла в зал и, подойдя к своему боссу, передала ему записку. Блэкберн пробежал ее глазами и передал Хеллеру.
– Мисс Фернандес, – спросила судья Мерфи, – может быть, вы все-таки объясните мне, что происходит?
– Конечно, Ваша честь: получилось так, что существует магнитофонная запись встречи мисс Джонсон и мистера Сандерса.
– В самом деле? И вы ее прослушали?
– Да, Ваша честь. И она подтверждает правоту слов мистера Сандерса.
– Вы знаете о существовании этой записи, мисс Джонсон?
– Нет, не знаю.
– Возможно, вы и ваш адвокат также захотите ее прослушать. Наверное, нам всем стоит ее прослушать, – предложила Мерфи, в упор глядя на Блэкберна.
Хеллер опустил записку в карман пиджака и сказал:
– Ваша честь, я хочу просить у вас устроить десятиминутный перерыв.
– Прекрасно, мистер Хеллер, думаю, что такой оборот дела вынуждает нас сделать перерыв.
* * *
Тяжелые черные тучи висели над Посредническим центром; похоже, опять собирался дождь. Джонсон, Хеллер и Блэкберн стояли плотной группой поодаль, у фонтанов. Фернандес следила за ними.
– Ничего не понимаю, – пожаловалась она. – Опять стоят совещаются. О чем тут совещаться? Клиентка завралась, потом по ходу дела сочинила новую историю. Нет сомнений, что Джонсон повинна в сексуальном преследовании, и мы имеем ленту с записью, подтверждающую это. Ну о чем здесь говорить?
Некоторое время она, нахмурившись, смотрела в их cторону.
– Знаете, нельзя не признать, что эта Джонсон – чертовски сообразительная женщина, – сказала она.
– Да уж, – согласился Сандерс.
– Умна и хладнокровна.
– Угу
– Быстро делает блестящую карьеру.
– Да.
– Как же тогда она позволила себе попасть в такую ситуацию?
– Что вы имеете в виду? – спросил Сандерс.
– С чего это она прицепилась к вам в первый же день? И причем так круто взяла. Нажила себе кучу проблем. Она слишком хитра для этого.
Сандерс пожал плечами.
– Может, вы полагаете, что это из-за вашей неотразимости? – поинтересовалась Фернандес. – Очень сомневаюсь, при всем моем к вам глубоком уважении.
К Сандерсу почему-то полезли в голову воспоминания о том времени, когда он впервые встретил Мередит, потом он вспомнил, как она проводила презентацию, как она скрещивала ноги, когда ей задавали вопрос, на который у нее не было готового ответа.
– Она всегда прибегает к сексу, когда нужно кого-нибудь от чего-нибудь отвлечь. Она это хорошо умеет.
– Я, конечно, верю, – сказала Фернандес, – но от чего она хочет нас сейчас отвлечь?
Этого Сандерс не знал, но инстинкт ему говорил, что что-то еще произойдет.
– Кто может знать, каковы люди, когда они наедине с собой? – спросил он. – Когда-то я знал эту женщину, она имела внешность ангела, но путалась с рокерами.
– Это интересно, – сказала Фернандес, – но нам это не поможет. Она произвела на меня впечатление женщины, обдумывающей каждый свой шаг, а с вами она действовала необдуманно.
– Ну, вы же сами говорили, что ей это не впервой.
– Да, возможно. Но почему в первый же день, с наскоку? Нет, я думаю, причина здесь в другом.
– А как насчет меня? – спросил Сандерс. – Как, по-вашему, у меня была другая причина?
– Думаю, что была, – ответила адвокат, серьезно глядя на него. – Но об этом мы поговорим как-нибудь еще.
Со стороны автостоянки появился Алан.
– Что раздобыл? – приветствовала его Фернандес.
– Ничего хорошего. Куда ни кинь – всюду клин, – устало ответил детектив и раскрыл свой блокнот. – Так, во-первых, мы проверили интернетовский адрес. Сообщение пришло из района «Ю», а «Эфренд» обернулся доктором Артуром Э.Фрейдом, профессором неорганической химии из Вашингтонского университета. Вам что-нибудь говорит это имя?
– Ничего, – ответил Сандерс.
– И неудивительно, поскольку в настоящий момент профессор Френд находится в северном Непале, где консультирует местное правительство. Он там находится уже три недели, и его не ждут обратно до конца июля. Так что скорее всего сообщения посылал не он.
– Кто-то использовал его адрес в Интернете?
– Его секретарь говорит, что это невозможно, потому что кабинет профессора заперт и никто, кроме нее, не имеет в него доступа. А компьютер, по словам секретарши, включается ею только раз в день, чтобы принять сообщения, присланные по электронной почте. Кроме нее, пароля все равно никто не знает.
– Значит, сообщение пришло из запертого кабинета? – подняв брови, спросил Сандерс.
– Не знаю… Мы работаем над этим, но пока все остается под завесой тайны.
– Прелестно, – сказала Фернандес. – А что там с «Конрад Компьютер»?
– Они заняли очень твердую позицию: могут дать информацию только фирме-нанимателю – в данном случае «ДиджиКом», но ни в коем случае не нам. А компания-наниматель к ним за информацией не обращалась. Когда мы пробовали на них нажать, они позвонили в «ДиджиКoм», и там ответили, что не заинтересованы ни в какой информации.
– М-м-м-м…
– Дальше, о ее муже, – продолжал Алан. – Я говорил кое с кем из «КоСтар» – фирмы, где он сейчас работает. Говорят, он терпеть не может свою бывшую супругу и может порассказать о ней много гадостей. Но сейчас он уехал со своей подружкой в отпуск, в Мексику, и вернется только на следующей неделе.
– Скверно…
– Дальше, «Новелл»: они держат у себя архивы только за последние пять лет. Все более старое находится у них в хранилище в Юте. Они понятия не имеют, есть ли там что-нибудь для нас интересное, но всегда готовы помочь, если мы за это заплатим. Правда, это займет две недели.
– Никуда не годится, – покачала головой Фернандес.
– Согласен…
– У меня сильное подозрение, что «Конрад Компьютер» что-то скрывает, – сказала Фернандес.
– Очень может быть, но нам придется подавать на них в суд, чтобы это доказать, а у нас нет на это времени. – Алан посмотрел через дворик на остальных адвокатов: – А как дела здесь?
– Да никак. Они уперлись как бараны.
– И ни на шаг?
– Ни в какую.
– Боже, – сказал Алан. – Что же у них в запасе?
– Очень бы хотелось знать, – согласилась Фернандес.
Сандерс достал телефон и набрал свой рабочий номер.
– Синди, звонки были?
– Только два, Том. Стефани Каплан спрашивала, не сможете ли вы сегодня с ней встретиться.
– Она сказала зачем?
– Нет, но она сказала, что это не очень важно. И два раза заходила Мери Энн, искала вас.
– Наверное, хочет с меня шкуру спустить, – предположил Сандерс.
– Я так не считаю, Том. Она одна из очень немногих… Ну, она очень беспокоится о вас.
– Ладно. Я ей позвоню. Он начал было набирать номер Мери Энн, когда Фернандес резко ткнула его под ребра. Подняв глаза, он увидел худощавую женщину средних лет, идущую в их сторону от автостоянки.
– Сейчас начнется, – сказала Фернандес.
– Что? Кто это?
– А это, – пояснила адвокат, – Конни Уэлш.
* * *
Конни Уэлш оказалась женщиной лет сорока пятим седоватыми волосами и кислым выражением лица.
– Это вы – Том Сандерс? – спросила она.
– Совершенно верно.
Она достала диктофон.
– Я Конни Уэлш из «Пост-Интеллидженсер». Можете ли мы поговорить несколько минут?
– Ни в коем случае, – вмешалась Фернандес.
Уэлш посмотрела в ее сторону.
– Я адвокат мистера Сандерса.
– Я знаю, кто вы, – сказала Уэлш и повернулась к Сандерсу
– Мистер Сандерс, наша газета напечатала заметку о случае дискриминации в «ДиджиКом». Из моих источников мне стало известно, что вы обвинили Мередит Джонсон в сексуальном преследовании, это верно?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61