А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  

 

- Он считает меня стариком. Тогда я просил его послать за тобой. Генерал-сахиб ответил отказом. Тогда мне пришлось самому тебе звонить. Узнав об этом, он пришел в ярость, но от меня не скроешь, - сахибу стало легче, - Мирай взял меня за руку. - Идвал Риз, ты её мужчина, а она твоя женщина. Ради Аллаха, поезжай туда и забери её. Смой с меня этот позор.
Глава седьмая.
- Только не говори, ради всего святого, "насколько я могу сказать", взмолился старик. - Если не хочешь отвечать, попроси меня заткнуться или промолчи сам. Так этот ублюдок - шпион или нет?
- Да.
- Наш или их?
- Насколько... я точно знаю, что наш, если под этим словом подразумевать Запад.
Он сидел, наклонив голову немного на бок, и "разглядывал" меня за обеденным столом.
- Ты думаешь так же как они, разве не так? Да, тебе столько времени пришлось жить среди них, одеваться как они, что твои мысли мало отличаются от мнения чиновника. Богом клянусь, ты должен точно знать, на чьей он стороне.
- Послушай, я уже давно не новичок в таких делах, чтобы понимать: тут нельзя положиться даже на собственного отца. Мне известно множество людей, работавших на обе стороны. И это - безупречные англичане, средний класс основа общества, не чета мне или Уэйнрайту. Разве имена Филби, Берджеса, Маклина или Голейна тебе ничего не говорят?
- Так ты считаешь, что он - какой идиотский термин - двойник?
- Я этого не говорил. Просто в таком деле ни за кого ручаться нельзя. Мне только известно, что сейчас Уэйнрайт работает под видом помощника менеджера в калькуттском отделении Гонконгского и Южно-китайского банка. До этого он ошивался в их центральном офисе в Гонконге. Еще я знаю, что этот тип работает на британскую разведку, как, впрочем, и множество других.
- Включая тебя.
- Время от времени.
- Тогда тебе нетрудно узнать, чем он сейчас занимается и во что впутал мою девочку.
- Исключено. Во-первых, я даже не знаю к кому обратиться с таким вопросом. По мере надобности они сами выходят со мной на связь. Во-вторых, мне в любом случае ничего не скажут.
- Значит, ты не можешь мне помочь?
- Попробую, но иначе. Я с удовольствием немедленно отправлюсь в госпиталь и все выясню.
- Тебе известно, что граница с Кашмиром закрыта?
- Ну, ей-то удавалось её переходить.
- Здесь особый случай. Ей доверяют. Она заботится о сотнях людей, жителях Индии, Пакистана, Кашмира, Тибета. И все знают, что мы всегда держались в стороне от политики, - тут Старик слегка поморщился, - во всяком случае до последнего времени.
- Не нужно обобщений. Она может помогать ему... просто как друг. Однажды ей пришлось спасать мою шкуру, помнишь? А потом она послала меня к чертовой матери.
- Нет, - он решительно тряхнул головой. - Моя девочка пыталась вытащить тебя из грязного бизнеса, а ты решил, что тебе вешаются на шею, и сделал ноги. Будь у тебя хоть на гран здравого смысла, ты бы засунул свою гордость в карман и поговорил с ней, как только улеглась пыль. Но я уже говорил, ты рассуждаешь, как индус. Женщина нужна, чтобы готовить, убирать, рожать детей, поклоняться домашнему божеству и сидеть в клетке.
- Мы отклоняемся от темы, - заметил я, когда он перестал выматывать мои кишки. - Я готов туда отправиться, но меня не удивит, если её путь лежал...
- Куда еще, черт побери, она могла уехать? - нетерпеливо оборвал старик. - Если бы ей пришло в голову отправиться в Индию, ей понадобилась бы машина, она держит её здесь. Они взяли только мулов, на которых она приехала.
- Они не оставили записки?
Старик встал, пересек комнату, достал из бюро небольшой транзисторный магнитофон и включил его. Впервые с того памятного утра три года назад мне довелось услышать её голос. Я был рад, что не нужно следить за своим лицом.
- Папа, милый, до свидания, - слышался сквозь легкий фон её голос. Боюсь, мне придется вернуться раньше, чем я ожидала. Я свяжусь с тобой при первой же возможности, но не стоит волноваться, если какое-то время от меня не будет вестей. Береги себя и передай мои наилучшие пожелания Мамуну. Спасибо за все.
Он выключил запись и отвернулся.
- Тебе что-нибудь говорит тембр её голоса?
- А разве что-то не так?
- Не надо водить меня за нос, Риз, - Старик едва сдерживал гнев. - Ты и так все заметил. В голосе чувствуется напряжение, определенное беспокойство и, если тебе будет угодно, даже страх. Твое беспечное "разве" меня не обманет, её слова поколебали твое ослиное упрямство, я это слышал. Ну, ладно, так ты туда едешь?
Я подошел к двери, и мой голос даже для его ушей прозвучал относительно спокойно.
- Я же сказал тебе, что сделаю все возможное, но когда и как определю сам. Не надо меня учить, генерал-сахиб. Так мы только теряем нервы и время.
Улица встретила палящим солнцем. Я не сказал всей правды, утверждая, что не знаю, к кому обратиться. Конечно, мне не удалось бы связаться с Гаффером в Лондоне - никто за пределами очень ограниченного круга лиц не знал номера его телефона. Зато я знал номер одного инспектора в Калькутте, а пользоваться телефоном в бунгало не хотелось. Старик специально подслушивать не станет, но расслышит каждое оброненное слово в радиусе сотни ярдов. На почте в поселке должен быть телефон. Конечно, вокруг могло оказаться слишком много посторонних ушей, но при желании с этим нетрудно справиться, да и на помощь патана можно было положиться.
Стоило мне ступить на пыльную дорогу, как сидевший у ворот на корточках Сафараз тут же пристроился рядом.
- Мохаммед Ишак хочет поговорить с человеком в Калькутте, - сообщил я. - Это насчет лошади, очень быстрой лошади, которая будет участвовать в скачках в Лахоре. Вокруг почты в наши дни слишком много ушей для такого телефонного разговора.
Он довольно ухмыльнулся и поиграл рукояткой своего ножа. Патан любил подобные вещи.
- Если они не прислушаются к доброму совету, им придется поднимать эти самые уши с земли, чтобы сделать из них хлопушку для мух, - провозгласил Сафараз и вырвался вперед.
Когда я пришел на почту, которая в наши дни стала для бездельников средоточием общественной жизни, в том конце, где стояла открытая телефонная кабина, наблюдалось полное отсутствие посетителей. Неподалеку от неё облокотившийся на прилавок Сафараз старательно чистил своим кинжалом ногти.
В тот день мне сопутствовала удача: не прошло и получаса, как удалось дозвониться по нужному телефону. Я назвал пароль, который мне дали в те дни, когда я работал на эту контору, и сказал, что Мохаммед Ишак хотел бы обсудить с Уэйнрайтом - сахибом цены на горох, если, конечно, мне могут сказать, где его в данный момент найти. Бесстрастный голос произнес новый пароль, на который я дал отзыв. Тогда у меня поинтересовались, почем плов (т. е. безопасность) в наших краях, и я ответил, что все в разумных пределах. Потом у меня спросили номер телефона, с которого я звоню, получили его и сказали:
- Оставайся там, Рэмри.
"Рэмри" значило, что мне перезвонят.
Не надо спрашивать, каким чудом удается обстряпывать такие дела. Звонок в Лондон или из Лондона в такой дыре как эта обычно означает двенадцатичасовую задержку, но Гаффер смог прорваться уже через пару часов.
- Плов? - снова поинтересовался он, и я повторил, что все находится в разумных пределах.
- Я уже два дня пытаюсь с тобой связаться, - упрекнул голос с другого конца света. - Тебе не известно, где болтается эта задница?
- Понятия не имею, сам хочу с ним связаться.
- Зачем?
- Личные причины. Как тебе известно, они свойственны даже самым угнетенным классам.
- Таким, как моя задница. Вернемся к делу. Что ты узнал?
- Ничего, что мог бы в данный момент сообщить. Я же сказал, что плов более-менее сносный, но не больше. Полагаю, может понадобиться помощь, но прежде чем вступать в дело, мне нужен намек, где он или чем занимается.
- Не могу сказать, - протянул он, и если бы я не видел старого пройдоху насквозь, то сказал бы, что он весьма встревожен. - Богом клянусь, нам самим хотелось бы знать. Птичка упорхнула. Мы даже не знаем, на чьей он стороне. Ты же вышел на его след, верно?
- Да.
- И думаешь, он где-нибудь поблизости? Правда?
- Возможно.
- Тогда следуй за ним. Мы даем тебе карт-бланш, сам планируй свои действия. Отчет по этому же каналу. Только найди, потом принимай командование на себя и притащи его назад. Как в последний раз.
- А если он не захочет вернуться?
- Уничтожь, - всего одно слово, категоричное и решительное.
- Это не для меня. Для этого найди кого-нибудь еще.
- Если он переметнулся к противнику, а это по моим прикидкам вполне возможно, - зло бросил Гаффер, - то у меня нет другой кандидатуры. Все это в наших с тобой интересах. Или тебе хочется принять на себя всю ответственность за собственное бездействие? Боже праведный, да он Блейку пятьдесят очков вперед даст!
"Блейк" для нас стало нарицательным именем, не хуже "Квислинга". Когда Джордж Блейк перебежал к ним, в разных местах от Гамбурга до Гонконга провалились сорок три агента, а на восстановление агентурной сети ушло не меньше трех лет. Нет, вешать на меня ответственность за его художества абсолютно излишне.
- Роджер, - буркнул я; это означало, что мне нужны инструкции.
- Я предпочитаю "Уилко", - сказал Гаффер. Это значило, что я буду действовать согласно полученного приказа.
- Ты должен разрешить мне самому принять решение, ведь я не подписывал никаких бумаг. Выбор за тобой.
- Принято, - согласился он и бросил трубку.
В этот момент я даже испытал некоторое облегчение. Если бы шеф не согласился, у него в индийском списке оставалось ещё два-три штатных сотрудника и одна вольная пташка вроде меня, которые могли подключиться к этому делу по первому зову. А уж скажи кто-нибудь из них "Уилко", это уже приговор, и Уэйнрайту пришлось бы выбирать: либо возвращаться без всяких предварительных условий, либо погибнуть. Здесь не было места для колебаний или угрызений совести. Мои условия этот финал не исключали, но, по крайней мере, оставляли некую свободу выбора.
Я вернулся на ферму, пытаясь не кривя душой разложить все по полочкам. Зачем мне захотелось настоять на этой маленькой привилегии? Неужели я не доверял Гафферу и его оценке событий?
Нет, дело не в том. Я его недолюбливал, но в верности его решений не сомневался. Если он опускал большой палец вниз, то имел на это веские основания. Любой другой - кроме Уэйнрайта - не вызвал бы у меня ни малейших вопросов. Неужели в моем представлении Уэйнрайт и предательство были несовместимы?
Чушь. Подобный поворот событий в нашем деле не редкость. Вероятность измены исключить невозможно. Одни делают это ради выгоды, другие - по искреннему убеждению.
Может, быть он мне нравился?
Бог ты мой, нет! Особой неприязни, несмотря на его отношение ко мне, я не испытывал, но товарищем по оружию тоже не считал.
Тогда почему?
Хватит себя дурачить. Мне и так все известно. Существовала простая, явная и самая древняя из всех причин: ревность. Этот ублюдок украл мою женщину. Женщину, которая могла стать моей, если бы у меня, как сказал её отец, оказалось хоть на гран здравого смысла.
До последнего момента я не мог собраться с духом и признаться в этом. Все пытался убедить себя в том, что если придется нажать на спусковой крючок, то в этом не будет ничего личного. Обычная целесообразность, требование Службы - спасти от смерти полсотни человек. Интересы государства. Работа, наконец. Делай. Получай. Забудь.
Хватит играть в прятки, Риз. Ты прекрасно знаешь, что сейчас он где-то там вместе с ней. Отправляйся за ним, прикажи ему вернуться и надейся на Господа, чтобы он послал тебя к чертовой матери. Тут уж ему достанется по полной программе, да ещё с одобрения начальства. Контора медалей не раздает, но звонкой монетой платит. Дикий Запад, как сказал старик, сплошные бандиты и головорезы. Полный дом набился. К тому у него теперь есть охотник Баунти.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34