А хозяйка любит тишину. Или включает магнитофон и слушает свои любимые русские песни.
Паоло сам предложил сеньоре убирать её комнату, и она согласилась. А для него уже счастье прикасаться к вещам, к которым прикасалась она, перестилать постель, хранящую тепло её тела и легкий аромат её духов. Он забирал из ванной сеньоры мокрые полотенца и халаты, менял постельное белье и все это тайком уносил к себе в комнату. Потом лежал на простынях, на которых ещё утром лежала она, целовал наволочку, к которой прикасалась её щека, вечером надевал её халат, обертывал вокруг бедер её ещё чуть влажное полотенце и мечтал...
Ночью Паоло видел сны, всегда разные. Они дарили ему сладостные ощущения, и он просыпался в блаженной истоме. Хотелось удержать этот сон и это ощущение блаженства и верить, что все это вовсе не сон.
Самое большое счастье - когда сеньора жила на вилле одна. Тогда в её комнату никто, кроме него и нее, не входил. Его родители жили в Палермо, и хозяйка позволила ему занять комнату на первом этаже, а остальные слуги после работы уходили домой. Он и сеньора оставались в доме одни. Паоло на цыпочках поднимался на второй этаж, но подойти к комнате хозяйки боялся. Часами стоял в верхнем холле, слушая, как из её комнаты льется тихая мелодия. Почему-то сеньоре нравятся только грустные песни. Ему они тоже нравились, но навевали на него печаль. Наверное, ей одиноко или она тоскует о сеньоре...
А потом приезжал сеньор Игорь, один или с гостями, и дом наполнялся разными звуками, смехом и русской речью. Сеньора уже не выглядела грустной и не слушала в одиночестве печальные песни. Сеньор ни на минуту не оставлял её одну. Иногда они весь день не выходили из её спальни, даже не спускались в столовую. Паоло носил им еду и напитки и старался не смотреть в сторону широкой кровати. В такие дни он не брал к себе её полотенца и постельное белье, не стоял в верхнем холле, прислушиваясь к звукам из её комнаты, а ночью ему не спалось.
Сейчас он стоял у стойки бара и думал о том, что они опять одни в доме. Скоро вернутся гости, чтобы принять душ, но в данный момент, кроме него и сеньоры, никого нет.
Слушая тишину, Паоло представлял, что сейчас делает хозяйка. Наверное, принимает душ или ванну. Почти явственно увидев её в ванне в кружевах белой пены, он зажмурился. Может быть, потом она его позовет, чтобы он поменял полотенца или что-то ей принес. А может быть, и не позовет. Ляжет отдохнуть.
Юноша представил её на кровати, спящую, с закрытыми глазами и чуть полуотрытыми губами, её длинные светлые волосы легким облаком разметались по подушке... Впервые он увидел её именно такой, когда утром вошел в её спальню, не зная, что сеньора ещё спит. И в этот момент вся его жизнь перевернулась. Не в силах шелохнуться, Паоло замер у двери, не сводя глаз со спящей сеньоры. Она была так прекрасна... Именно такой он в детстве представлял Мадонну. Ему хотелось сохранить в душе этот образ, и юноша выскользнул из спальни, тихо прикрыв за собой дверь.
Закрыв глаза, Паоло, как наяву, увидел спящую сеньору, и в этот момент услышал трель звонка. Он встрепенулся и помчался наверх, перепрыгивая через две ступеньки. Сеньора стояла у зеркала в белом купальном халате, держа в руках фен.
- Помоги мне, пожалуйста, высушить волосы, - попросила она по-русски. - Ты ведь теперь и за горничную, и за камеристку.
Паоло уже немного понимал русскую речь, а уж то, что говорила ему сеньора, понимал интуитивно. Когда они были наедине, он не говорил на родном языке - она ещё плохо знает итальянский. Ему хотелось говорить с ней по-русски, и он старательно запоминал новые слова, но пока ещё стеснялся произносить их при ней.
Включив фен, юноша стал осторожно водить им сверху вниз вдоль её длинных волос. Прикоснуться к ним Паоло боялся - вдруг сеньора рассердится.
Она присела на пуфик, глядя на себя в зеркало и слегка встряхивая мокрыми волосами, потом посмотрела на него снизу вверх, улыбнулась и попросила:
- Другой рукой приподнимай мои волосы, а то так они будут очень долго сохнуть.
Впервые юноша имел возможность прикоснуться к той, которая олицетворяла для него Мадонну. Он осторожно просунул левую руку под прядь её волос и замер, ощущая ладонью тепло её тела, потом испугался, что сеньора заметит его замешательство, и стал делать, как она просила, но каждый раз, когда его рука касалась её плеч, у него перехватывало дыхание. Голова сеньоры была на уровне его талии, и ему пришлось наклониться. От запаха её кожи и аромата знакомых духов у него закружилась голова. Еще сегодня утром, целуя её постельное белье, Паоло и не мечтал, что когда-нибудь ему посчастливится оказаться так близко к сеньоре.
Лариса смотрела на его отражение в зеркале и ощущала знакомое волнение. То ли фривольные разговоры с подругой навеяли, то ли мальчик очень хорош, то ли слишком давно она была здесь одна...
Алка права - Казанова напрасно так самонадеян. Да, он замечательный любовник, любит её и она его любит и скучает по нему, но они вместе уже почти год, и все с ним знакомо и привычно.
Обычно любовники быстро ей надоедали. Казанова ещё не надоел, да и Виталик тоже, но оба пока далеко. А Паоло рядом. Мальчик и в самом деле очень хорош. И влюблен так, как бывают влюблены впервые в жизни наивные юноши.
"Мы уже в том возрасте, когда нам нравятся молоденькие", - говорила Алла, и сама предпочитала двадцати-двадцатидвухлетних юнцов. "В постели они огонь!" - хвасталась подруга.
У нее, Ларисы, год назад тоже был молодой любовник, двадцатитрехлетний Костя, потом его убили, а в её душе осталась щемящая грусть.
Паоло, наверное, лет двадцать или даже меньше, и хотя внешне он ничем не напоминает Костю, но смотрит на неё таким же обожающим взглядом и, наверное, так же, как и Костя, считает её королевой. По его глазам видно, что он её почти боготворит. Так же смотрел на неё Костя...
"Бедный мальчик... - печально подумала Лариса, сама не зная, кого из них имеет ввиду - Костю или Паоло. - Ведь я принесла несчастье многим мужчинам. Костя погиб, другие мои бывшие любовники страдают и ещё на что-то надеются. Виталик как-то раз назвал меня роковой женщиной. И сказал это так серьезно, что мне самой стало страшно. Может быть, он в чем-то прав. Моя беда в том, что я быстро остываю, а мужчины ко мне привязываются гораздо больше, чем я к ним. Зря я позвала Паоло. Наверное, он надеется на большее, чем обязанности камеристки. Решит, что я просто с ним играю. Нет, не буду я ломать судьбу этому наивному юноше. Скоро приедут мои любовники, он переболеет своей влюбленностью и все забудет".
Но сама Лариса понимала, что обманывает себя. Можно сколько угодно взывать к собственному здравому смыслу, можно принять рассудочное решение, но... Если женщина не поддается искушению, значит это не искушение, или это не женщина.
Ну и что - что у неё уже есть два любовника?.. Оба зрелые мужчины, и хотя в их глазах можно прочесть и нежность, и любовь, и страсть, но ни тот, ни другой не смотрит на неё ТАКИМ взглядом...
Лариса ещё продолжала себя уговаривать, что позволит Паоло лишь высушить её волосы, а потом он уйдет. Но где-то в подсознании было - нет, не уйдет. Потому что она не хочет, чтобы он сейчас ушел. Ведь не зря после ванны надела халат на голое тело. И позвала его, хотя могла бы и сама справиться с феном - в Москве у неё нет ни горничной, ни камеристки. И в дом ушла не просто так - могла бы остаться с подругой и Виктором, а если б им захотелось уединиться, они бы ушли сами, Алка всегда делает только то, что ей хочется, а любовник делает то, что хочется ей.
Вспомнив о гостях, Лариса тут же опомнилась. Ничего себе размечталась! Ладно бы, если у б неё гостила лишь подруга, та свой человек и все поймет, но Виктор! Он-то что о ней подумает! Виктор хорошо знает и Казанову, и Виталика и, конечно, знает, что оба её любовники. Пригласить их обоих - уже дикость, но тому хотя бы есть уважительная причина - Виталик привезет её сына, а Игорь здесь на правах хозяина, ведь это он купил ей эту виллу. И все же, с точки зрения Виктора, это, по меньшей мере, неосмотрительно. То, что у неё два любовника, - ещё куда ни шло, он ведь и сам имел немало любовниц. Но завести интрижку с кем-то из обслуживающего персонала... Ларисе это и самой казалось не просто мезальянсом, а удовлетворением низменной страсти. Богатая дама и молоденький официант. Фи! - моветон! - как сказала бы её покойная бабушка, которая очень гордилась тем, что происходит из старинного дворянского рода.
"Фи! Моветон!" - с бабушкиными интонациями сказала себе Лара, обернулась и попросила:
- Паоло, раздерни, пожалуйста, шторы.
Выключив фен, юноша подошел к окну, раздвинул шторы и невольно посмотрел вниз.
Гости все ещё были на нижней террасе. Теперь обнаженная сеньора Алла сидела на коленях любовника, обняв его за шею и чуть откинувшись назад, а её распущенные темные волосы ритмично раскачивались в такт движениям.
Машинально продолжая держаться за штору, он стоял, не в силах отвести взгляда.
- Мои гости уже вернулись в дом? - услышал Паоло голос хозяйки, и только тогда очнулся.
- No, - еле слышно ответил он.
- Где же они?
Юноша кивнул на окно и спохватился, что нужно поскорее отойти, но сеньора уже встала и подошла к окну. Несколько секунд она смотрела вниз, потом перевела на него взгляд и улыбнулась.
- Поскорее заканчивай меня сушить, а потом накрой на стол.
Она прошла к туалетному столику, но не села на пуф, а осталась стоять, глядя на себя в зеркало, и ждала, пока он снова включит фен.
Паоло осторожно приподнял левой рукой всю массу её волос, стараясь не касаться шеи, поднес фен и вдруг неожиданно для себя посмотрел в зеркало. Их взгляды встретились. Фен беспорядочно развевал её чуть влажные волосы, они щекотали ему лицо, а юноша стоял и смотрел на её отражение. Сейчас сеньора была почти такой же, какой он увидел её в первый раз, только глаза открыты.
Лара смотрела на его отражение, и все благие мысли тут же улетучились.
"А, будь что будет!" - подумала она и медленно повернулась в кольце его рук.
Юноша так растерялся, что одна его рука так и осталась на её шее, а вторая с включенным феном оказалась на плече хозяйки.
Закрыв глаза, она чуть приоткрыла губы и стала совсем такой, какой Паоло представлял её в своих мечтах и видел в снах.
Фен выпал из его руки и с глухим стуком ударился о напольный ковер. Но ни он, ни она этого уже не слышали. Ее руки ласкали его лицо и гладили волосы, его руки сжимали её лицо, его губы скользили по её лбу, сомкнутым векам, щекам, губам. Паоло не раз целовался с девушками, но он не умел целовать Мадонну. А она одним движением развязала пояс своего халата, спустила его с плеч и стала расстегивать его рубашку. И он сразу забыл, что это Мадонна. Паоло не чувствовал своих рук, торопливо избавляясь от одежды. Опустившись на колени, он исступленно целовал её босые ступни, потом лодыжки, колени, бедра, поднимаясь все выше.
Ощущая прикосновения его рук, губ и языка, Лариса закрыла глаза.
"Я же сейчас упаду", - успела подумать она, пытаясь сдержать рвущийся стон. А потом уже ни о чем не думала...
- Пора освежиться, как ты думаешь? - спросила Алла со своим обычным смешком, вставая с колен любовника.
Виктор непроизвольно огляделся - кругом ни души, тишина, лишь в саду стрекочут цикады и от легкого ветерка слегка колышутся листья на деревьях.
- Мы как Адам и Ева в райском саду, - сказал он, глядя на любовницу.
- Фиговые листики наденем или поплаваем в натуральном виде? - спросила она, улыбаясь.
- Могу надеть плавки, если тебя смущает мой вид, а ты оставайся в костюме Евы, чтобы я мог тобой любоваться.
- Ну, тогда любуйся.
Алла подошла к бассейну, оглянулась, подмигнула любовнику и прыгнула в воду. Виктор тоже решил остаться в том же виде, раз уж они тут как Адам и Ева.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51
Паоло сам предложил сеньоре убирать её комнату, и она согласилась. А для него уже счастье прикасаться к вещам, к которым прикасалась она, перестилать постель, хранящую тепло её тела и легкий аромат её духов. Он забирал из ванной сеньоры мокрые полотенца и халаты, менял постельное белье и все это тайком уносил к себе в комнату. Потом лежал на простынях, на которых ещё утром лежала она, целовал наволочку, к которой прикасалась её щека, вечером надевал её халат, обертывал вокруг бедер её ещё чуть влажное полотенце и мечтал...
Ночью Паоло видел сны, всегда разные. Они дарили ему сладостные ощущения, и он просыпался в блаженной истоме. Хотелось удержать этот сон и это ощущение блаженства и верить, что все это вовсе не сон.
Самое большое счастье - когда сеньора жила на вилле одна. Тогда в её комнату никто, кроме него и нее, не входил. Его родители жили в Палермо, и хозяйка позволила ему занять комнату на первом этаже, а остальные слуги после работы уходили домой. Он и сеньора оставались в доме одни. Паоло на цыпочках поднимался на второй этаж, но подойти к комнате хозяйки боялся. Часами стоял в верхнем холле, слушая, как из её комнаты льется тихая мелодия. Почему-то сеньоре нравятся только грустные песни. Ему они тоже нравились, но навевали на него печаль. Наверное, ей одиноко или она тоскует о сеньоре...
А потом приезжал сеньор Игорь, один или с гостями, и дом наполнялся разными звуками, смехом и русской речью. Сеньора уже не выглядела грустной и не слушала в одиночестве печальные песни. Сеньор ни на минуту не оставлял её одну. Иногда они весь день не выходили из её спальни, даже не спускались в столовую. Паоло носил им еду и напитки и старался не смотреть в сторону широкой кровати. В такие дни он не брал к себе её полотенца и постельное белье, не стоял в верхнем холле, прислушиваясь к звукам из её комнаты, а ночью ему не спалось.
Сейчас он стоял у стойки бара и думал о том, что они опять одни в доме. Скоро вернутся гости, чтобы принять душ, но в данный момент, кроме него и сеньоры, никого нет.
Слушая тишину, Паоло представлял, что сейчас делает хозяйка. Наверное, принимает душ или ванну. Почти явственно увидев её в ванне в кружевах белой пены, он зажмурился. Может быть, потом она его позовет, чтобы он поменял полотенца или что-то ей принес. А может быть, и не позовет. Ляжет отдохнуть.
Юноша представил её на кровати, спящую, с закрытыми глазами и чуть полуотрытыми губами, её длинные светлые волосы легким облаком разметались по подушке... Впервые он увидел её именно такой, когда утром вошел в её спальню, не зная, что сеньора ещё спит. И в этот момент вся его жизнь перевернулась. Не в силах шелохнуться, Паоло замер у двери, не сводя глаз со спящей сеньоры. Она была так прекрасна... Именно такой он в детстве представлял Мадонну. Ему хотелось сохранить в душе этот образ, и юноша выскользнул из спальни, тихо прикрыв за собой дверь.
Закрыв глаза, Паоло, как наяву, увидел спящую сеньору, и в этот момент услышал трель звонка. Он встрепенулся и помчался наверх, перепрыгивая через две ступеньки. Сеньора стояла у зеркала в белом купальном халате, держа в руках фен.
- Помоги мне, пожалуйста, высушить волосы, - попросила она по-русски. - Ты ведь теперь и за горничную, и за камеристку.
Паоло уже немного понимал русскую речь, а уж то, что говорила ему сеньора, понимал интуитивно. Когда они были наедине, он не говорил на родном языке - она ещё плохо знает итальянский. Ему хотелось говорить с ней по-русски, и он старательно запоминал новые слова, но пока ещё стеснялся произносить их при ней.
Включив фен, юноша стал осторожно водить им сверху вниз вдоль её длинных волос. Прикоснуться к ним Паоло боялся - вдруг сеньора рассердится.
Она присела на пуфик, глядя на себя в зеркало и слегка встряхивая мокрыми волосами, потом посмотрела на него снизу вверх, улыбнулась и попросила:
- Другой рукой приподнимай мои волосы, а то так они будут очень долго сохнуть.
Впервые юноша имел возможность прикоснуться к той, которая олицетворяла для него Мадонну. Он осторожно просунул левую руку под прядь её волос и замер, ощущая ладонью тепло её тела, потом испугался, что сеньора заметит его замешательство, и стал делать, как она просила, но каждый раз, когда его рука касалась её плеч, у него перехватывало дыхание. Голова сеньоры была на уровне его талии, и ему пришлось наклониться. От запаха её кожи и аромата знакомых духов у него закружилась голова. Еще сегодня утром, целуя её постельное белье, Паоло и не мечтал, что когда-нибудь ему посчастливится оказаться так близко к сеньоре.
Лариса смотрела на его отражение в зеркале и ощущала знакомое волнение. То ли фривольные разговоры с подругой навеяли, то ли мальчик очень хорош, то ли слишком давно она была здесь одна...
Алка права - Казанова напрасно так самонадеян. Да, он замечательный любовник, любит её и она его любит и скучает по нему, но они вместе уже почти год, и все с ним знакомо и привычно.
Обычно любовники быстро ей надоедали. Казанова ещё не надоел, да и Виталик тоже, но оба пока далеко. А Паоло рядом. Мальчик и в самом деле очень хорош. И влюблен так, как бывают влюблены впервые в жизни наивные юноши.
"Мы уже в том возрасте, когда нам нравятся молоденькие", - говорила Алла, и сама предпочитала двадцати-двадцатидвухлетних юнцов. "В постели они огонь!" - хвасталась подруга.
У нее, Ларисы, год назад тоже был молодой любовник, двадцатитрехлетний Костя, потом его убили, а в её душе осталась щемящая грусть.
Паоло, наверное, лет двадцать или даже меньше, и хотя внешне он ничем не напоминает Костю, но смотрит на неё таким же обожающим взглядом и, наверное, так же, как и Костя, считает её королевой. По его глазам видно, что он её почти боготворит. Так же смотрел на неё Костя...
"Бедный мальчик... - печально подумала Лариса, сама не зная, кого из них имеет ввиду - Костю или Паоло. - Ведь я принесла несчастье многим мужчинам. Костя погиб, другие мои бывшие любовники страдают и ещё на что-то надеются. Виталик как-то раз назвал меня роковой женщиной. И сказал это так серьезно, что мне самой стало страшно. Может быть, он в чем-то прав. Моя беда в том, что я быстро остываю, а мужчины ко мне привязываются гораздо больше, чем я к ним. Зря я позвала Паоло. Наверное, он надеется на большее, чем обязанности камеристки. Решит, что я просто с ним играю. Нет, не буду я ломать судьбу этому наивному юноше. Скоро приедут мои любовники, он переболеет своей влюбленностью и все забудет".
Но сама Лариса понимала, что обманывает себя. Можно сколько угодно взывать к собственному здравому смыслу, можно принять рассудочное решение, но... Если женщина не поддается искушению, значит это не искушение, или это не женщина.
Ну и что - что у неё уже есть два любовника?.. Оба зрелые мужчины, и хотя в их глазах можно прочесть и нежность, и любовь, и страсть, но ни тот, ни другой не смотрит на неё ТАКИМ взглядом...
Лариса ещё продолжала себя уговаривать, что позволит Паоло лишь высушить её волосы, а потом он уйдет. Но где-то в подсознании было - нет, не уйдет. Потому что она не хочет, чтобы он сейчас ушел. Ведь не зря после ванны надела халат на голое тело. И позвала его, хотя могла бы и сама справиться с феном - в Москве у неё нет ни горничной, ни камеристки. И в дом ушла не просто так - могла бы остаться с подругой и Виктором, а если б им захотелось уединиться, они бы ушли сами, Алка всегда делает только то, что ей хочется, а любовник делает то, что хочется ей.
Вспомнив о гостях, Лариса тут же опомнилась. Ничего себе размечталась! Ладно бы, если у б неё гостила лишь подруга, та свой человек и все поймет, но Виктор! Он-то что о ней подумает! Виктор хорошо знает и Казанову, и Виталика и, конечно, знает, что оба её любовники. Пригласить их обоих - уже дикость, но тому хотя бы есть уважительная причина - Виталик привезет её сына, а Игорь здесь на правах хозяина, ведь это он купил ей эту виллу. И все же, с точки зрения Виктора, это, по меньшей мере, неосмотрительно. То, что у неё два любовника, - ещё куда ни шло, он ведь и сам имел немало любовниц. Но завести интрижку с кем-то из обслуживающего персонала... Ларисе это и самой казалось не просто мезальянсом, а удовлетворением низменной страсти. Богатая дама и молоденький официант. Фи! - моветон! - как сказала бы её покойная бабушка, которая очень гордилась тем, что происходит из старинного дворянского рода.
"Фи! Моветон!" - с бабушкиными интонациями сказала себе Лара, обернулась и попросила:
- Паоло, раздерни, пожалуйста, шторы.
Выключив фен, юноша подошел к окну, раздвинул шторы и невольно посмотрел вниз.
Гости все ещё были на нижней террасе. Теперь обнаженная сеньора Алла сидела на коленях любовника, обняв его за шею и чуть откинувшись назад, а её распущенные темные волосы ритмично раскачивались в такт движениям.
Машинально продолжая держаться за штору, он стоял, не в силах отвести взгляда.
- Мои гости уже вернулись в дом? - услышал Паоло голос хозяйки, и только тогда очнулся.
- No, - еле слышно ответил он.
- Где же они?
Юноша кивнул на окно и спохватился, что нужно поскорее отойти, но сеньора уже встала и подошла к окну. Несколько секунд она смотрела вниз, потом перевела на него взгляд и улыбнулась.
- Поскорее заканчивай меня сушить, а потом накрой на стол.
Она прошла к туалетному столику, но не села на пуф, а осталась стоять, глядя на себя в зеркало, и ждала, пока он снова включит фен.
Паоло осторожно приподнял левой рукой всю массу её волос, стараясь не касаться шеи, поднес фен и вдруг неожиданно для себя посмотрел в зеркало. Их взгляды встретились. Фен беспорядочно развевал её чуть влажные волосы, они щекотали ему лицо, а юноша стоял и смотрел на её отражение. Сейчас сеньора была почти такой же, какой он увидел её в первый раз, только глаза открыты.
Лара смотрела на его отражение, и все благие мысли тут же улетучились.
"А, будь что будет!" - подумала она и медленно повернулась в кольце его рук.
Юноша так растерялся, что одна его рука так и осталась на её шее, а вторая с включенным феном оказалась на плече хозяйки.
Закрыв глаза, она чуть приоткрыла губы и стала совсем такой, какой Паоло представлял её в своих мечтах и видел в снах.
Фен выпал из его руки и с глухим стуком ударился о напольный ковер. Но ни он, ни она этого уже не слышали. Ее руки ласкали его лицо и гладили волосы, его руки сжимали её лицо, его губы скользили по её лбу, сомкнутым векам, щекам, губам. Паоло не раз целовался с девушками, но он не умел целовать Мадонну. А она одним движением развязала пояс своего халата, спустила его с плеч и стала расстегивать его рубашку. И он сразу забыл, что это Мадонна. Паоло не чувствовал своих рук, торопливо избавляясь от одежды. Опустившись на колени, он исступленно целовал её босые ступни, потом лодыжки, колени, бедра, поднимаясь все выше.
Ощущая прикосновения его рук, губ и языка, Лариса закрыла глаза.
"Я же сейчас упаду", - успела подумать она, пытаясь сдержать рвущийся стон. А потом уже ни о чем не думала...
- Пора освежиться, как ты думаешь? - спросила Алла со своим обычным смешком, вставая с колен любовника.
Виктор непроизвольно огляделся - кругом ни души, тишина, лишь в саду стрекочут цикады и от легкого ветерка слегка колышутся листья на деревьях.
- Мы как Адам и Ева в райском саду, - сказал он, глядя на любовницу.
- Фиговые листики наденем или поплаваем в натуральном виде? - спросила она, улыбаясь.
- Могу надеть плавки, если тебя смущает мой вид, а ты оставайся в костюме Евы, чтобы я мог тобой любоваться.
- Ну, тогда любуйся.
Алла подошла к бассейну, оглянулась, подмигнула любовнику и прыгнула в воду. Виктор тоже решил остаться в том же виде, раз уж они тут как Адам и Ева.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51