– На мой взгляд, она была слишком короткой.
– Не нужно жаловаться, малышка. У многих девушек их совсем не бывает.
– Я хочу спать.
– Ложись. Это лучшее, что можешь сделать – завтра ты об этом и не вспомнишь. Что же касается меня, то я пойду попытаю счастья в рулетку. За время, проведенное там, ты должна была понять, что лучшие партии – это те, которые заканчиваются на рассвете.
Она посмотрела на него с отвращением, но он, казалось, не заметил этого. Перед тем, как уйти, он, дождавшись, пока она ляжет в постель, наклонился и тихо спросил, как внимательный и заботливый друг:
– Ты все сказала ему?
– О чем? – переспросила она, широко открывая глаза.
– Что это было в последний раз.
– Да, как ты того хотел!
– Что же он ответил?
– Что ему будет меня не хватать.
– Как я его понимаю… Спокойной ночи.
Как только хлопнула дверь внизу, она вскочила с постели и бросилась к окну, чтобы увидеть, как отъедет «Шевроле».
Затем она взяла свою сумку, небрежно брошенную в стенной шкаф. Пока Боб находился в комнате, она дрожала при мысли, что он обыщет ее, как это делал, не стесняясь, сотни раз.
Снова и снова Аньес с любовью рассматривала драгоценное кольцо. Глупы и невежественны те, кто считает, что изумруд приносит несчастье. Этот обещал принести ей радость. Она спрятала его в платяном шкафу, где лежали ее личные вещи. Вернувшись в гостиную, Аньес набрала номер телефона, который дал ей Джеймс.
– Алло, это вы, Джеймс? Еще не спите? Я тоже… Не могу, все это так прекрасно! Спасибо за кольцо, это самый лучший подарок в мире! Я хотела еще раз вам это сказать. Кстати, не могли бы мы встретиться завтра немного раньше? Например, в пять часов вместо семи. Дома я обнаружила срочное письмо из дома моделей – меня приглашают на вечерний показ новой коллекции.
Любимый голос ответил:
– Я согласен, дорогая. Воспользуйтесь случаем, чтобы предупредить о расчете.
– Клод Верман отпустит меня, когда это будет нужно. Но вы правы, я завтра же предупрежу ее. Спокойной ночи, моя любовь.
– Спокойной ночи, моя невеста…
Месье Боб вернулся только к девяти утра. Аньес, которая давно встала и оделась, по его раздраженному выражению лица поняла, что ему не повезло в игре. Она ждала, что он скажет ей, как прежде: «Мне не повезло!», но он промолчал и ограничился лишь словами:
– Ты рано встала.
– У любви нет расписания.
– Черт возьми, ты права! Успехов! Я пойду спать, но не забывай, что мы ужинаем дома, вместе.
Аньес вновь представила себя у Клод Верман, их тайное шушуканье. Хозяйка была то осторожной, то растроганной, и все закончилось новым соглашением. Модельерша поняла, что на этот раз в ее интересах ни в чем не отказывать невесте американца.
На следующий день в четыре часа Джеймс вошел в салон Клод Верман. Присутствие красивого офицера в военной форме, который сидел среди клиентов, ожидавших показа коллекции, было всеми замечено.
Началась демонстрация моделей. Три манекенщицы демонстрировали платья с вызывающими названиями до того, как появилась Аньес в элегантном дорожном костюме. Она появлялась еще семь раз, поочередно сменяя шикарные платья, костюмы, вечерние туалеты, представляя их с неподражаемым шиком. Глядя на нее, Джеймс понял, что профессия манекенщицы одна из самых сложных. Последний раз она появилась в подвенечном платье. Джеймсу показалось, что он видит девушку своей мечты.
Когда она подошла к нему через несколько минут в сопровождении Клод Верман, он сказал:
– Вам очень идут эти платья, я думаю, что их все нужно купить. Вы не против?
Она улыбнулась.
– И я настаиваю, чтобы на вас было это подвенечное платье. Когда ваша сестра и все, кто живет в монастыре, увидят вас в нем, они будут гордиться тем, что вы в таком красивом платье появились в их часовне. Сколько все это стоит? – спросил он у Клод Верман.
С любезной улыбкой она ответила:
– Для вас будет особая цена, так как ваша невеста здесь работала. Кстати, я должна передать вам эти бумаги – свидетельство вашей невесты. «Свадебный подарок», – шепнула она Аньес.
Когда они вышли, у нее в запасе оставался всего один час.
– Джеймс, – сказала она, – мне очень жаль, но я не могу провести этот вечер с вами. Мне трудно было отказать моим подругам, с которыми я проработала три года, в прощальном ужине.
– Короче говоря, – сказал он, улыбнувшись, – прощание с жизнью манекенщицы. Этот день не прошел даром – вот вы и свободны и, надеюсь, хорошо одеты. Но дело не только в платьях, ведь этого мало для приданого моей жены. Вам нужно сделать еще много покупок до того, как мы поженимся. Будет не очень хорошо, если вы уедете из Парижа, города элегантности, без всего того, в чем нуждается такая красивая женщина. Правда, все это стоит очень дорого. – Теперь покраснел он, затронув тему, которая казалась ему деликатной.
– Дорогая, – добавил он с волнением, опустив глаза, – я думаю, что жалованье манекенщицы, какими бы ни были ваши профессиональные качества, не позволит сделать дорогие покупки. Жалованье морского офицера намного больше. Разрешите мне немного помочь своей будущей супруге. Я хочу, чтобы у вас был очень элегантный вид. Дорогая, возьмите, пожалуйста, вот это. – Он протянул ей туго набитый белый кожаный бумажник.
Аньес взяла его тем, столько раз повторенным привычным жестом, которым принимала деньги от клиентов, протягивавших ей деньги совсем по-другому, без особых церемоний, именно так, как она приняла деньги от Жоржа Вернье, предложенные ей почти с такой же деликатностью. Могла ли она не брать эти деньги, в которых так нуждалась?
Она спрятала бумажник в свою сумочку с чувством облегчения, более сильным, чем чувство стыда.
Оставшись одна, она посмотрела на часы. Было еще достаточно времени, чтобы успеть отдать долг. Она была недалеко от улицы Марбёф и дошла туда за несколько минут.
Жанин сидела на своем любимом табурете за чашкой кофе.
– Я обещала тебе сегодня вернуть деньги. Вот они. Аньес положила деньги в сумочку своей подруги, добавив:
– Еще раз спасибо. Я в долгу перед тобой. Ты замечательная подруга.
– Это как раз кстати: кто знает, что еще может устроить ©ред.
– В самом деле?
– Не знаю, с ним что-то творится уже второй день, не знаешь с какой стороны к нему подойти… Послушать его, так я должна приносить пятьдесят тысяч в день. Вот загнул.
– Они все одинаковы.
– Поговорим лучше о тебе, – сказала Жанин. – Как съездила?
– Прекрасно, благодаря тебе!
– Рада слышать это.
Глаза брюнетки светились радостью, когда Аньес рассказывала о часах, проведенных в Шантильи. И та, тронутая такой преданностью, дала себе слово, что, став свободной, сделает все возможное, чтобы помочь своей подруге, такой простой и искренней.
Когда она вернулась домой, Боб уже ждал ее:
– Сколько сегодня?
– Вот, – сказала она, – тридцать тысяч.
– С тех пор, как ты перестала встречаться с американцем, доходы уменьшились. Но меня это устраивает. А теперь влюбленным пора и поужинать.
– Я не голодна, – сказала Аньес. – К тому же у меня болит голова.
– Это пройдет, моя красавица. Для тебя есть хорошая новость: на днях мы поедем на Лазурный берег. А пока что отдохни…
Визит морского офицера был неожиданным для монастыря. Никогда на памяти сестер ни один американский офицер в форме не переступал порог приюта. Как только они с Джеймсом пришли, Аньес поняла, что Элизабет не смогла удержаться и рассказала всем о радостной новости. Не было ни одного окна, выходящего во двор, в котором не виднелось бы сморщенное лицо старухи, а со стороны сада – лысины стариков. Даже на пятом этаже, где находилось больничное отделение, любопытство придало сил больным, еще немного передвигавшимся, подняться с постели. За каждой полуоткрытой дверью первого этажа виднелся белый чепчик.
Сестра Агата, привратница, прокомментировала событие, проводя посетителей в приемную:
– За это можно благодарить Небо, мадемуазель Аньес. К тому же сегодня чудесный день. Если бы вы знали, как довольна сестра Элизабет! Мы все вместе молились вчера за ваше счастье.
Несмотря на отсутствие каких-либо изменений в большом здании, явно чувствовалась праздничная атмосфера. Как будто вся мирская любовь, воплощенная в этой молодой паре, внезапно вторглась в храм милосердия, чтобы еще более укрепить любовь к Богу, царившую там всегда.
Центром всех взглядов, всех перешептываний, всех маленьких сплетен была не Аньес, которую все знали и любили уже давно, а, конечно, высокий блондин с голубыми глазами, проходящий через двор рядом со своей невестой уверенной и небрежной походкой моряка, сошедшего на берег. Для стариков и старух это было дыханием молодости, воспоминанием юности.
Они с Джеймсом остались одни в приемной, выкрашенной светлой эмалью, и она с благодарностью взглянула на статую святого Жозефа.
Ни Аньес, ни Джеймс не слышали, как подошла Элизабет – так легко и бесшумно она приблизилась к ним. Джеймс обернулся и застыл, пораженный сходством сестер. Машинально переводил он взгляд с Элизабет на Аньес и обратно: одна и та же милая улыбка на их лицах. Наконец он также улыбнулся, смущенно воскликнув:
– Изумительно! Господь Бог поступил щедро, два раза сотворив такое прекрасное создание.
– Он также неплохо потрудился над вами, – ответила монахиня, отступив, чтобы рассмотреть их вместе. – Джеймс очень нравится твоей семье, Аньес, ведь твоя семья – это я! Обними меня, мой будущий зять. Клянусь, для меня это первые в жизни объятия не только моряка, но и мужчины вообще!
– Что касается меня, то и я впервые обнимаю монахиню, – сказал офицер.
– Ну вот, – заключила Элизабет, – должно быть так суждено, чтобы платье монахини и форма офицера однажды соприкоснулись. А теперь отправимся вместе в часовню, чтобы поблагодарить Бога за ниспосланную нам истинную радость.
Они вновь пересекли двор. На этот раз Джеймс шел в окружении сестер. Во всех окнах снова появились любопытные. Но ни Элизабет, ни Джеймс, ни Аньес не обратили на это внимания: они направились к алтарю.
Когда они вышли из часовни, Аньес сказала сестре:
– Мы с Джеймсом подумали, что будет прекрасно, если мы обвенчаемся в этой часовне. Как ты думаешь, это возможно?
– Возможно ли это? – воскликнула Элизабет. – Да это просто необходимо. За последнее время у нас здесь было слишком много отпеваний. Свадебная церемония просто необходима, чтобы хоть немного восстановить справедливость. Я очень благодарна вам за эту мысль, ничто другое не могло бы доставить мне большего удовольствия. Я поговорю об этом с нашей матушкой игуменьей и со священником. Конечно, нужно будет получить специальное разрешение архиепископа… Святой Жозеф поможет нам в этом!
– Дорогая, – сказала Аньес, – Джеймс хотел бы осмотреть монастырь.
– Но мы так и думали! Везде вас только и ждут. Экскурсию начали с корпуса для старух, где сестрице Кэт удалось, правда, не без труда, собрать их в столовой, строго пригрозив:
– Если хоть одна из вас начнет ссору до прихода наших молодоженов, я пожалуюсь американскому генералу, – для сестры Кэт Джеймс мог быть только генералом.
Угроза возымела действие: все разговоры прекратились как по мановению волшебной палочки, когда светловолосый офицер вошел в комнату в сопровождении сестер. На какое-то мгновение Джеймс застыл, смущенный, под взглядами трехсот сидящих старух.
Как военачальник, представляющий свою часть главнокомандующему, сестра Кэт приветствовала гостя:
– Приветствую вас, генерал!
– Всего лишь капитан, – уточнил, улыбаясь, Джеймс. – Вы англичанка?
– Нет, – ответила сестра Кэт и глаза ее метнули молнии. – Я ирландка, и горжусь этим.
– Извините, сестра.
Странное знакомство началось в столовой. Офицер ходил от стола к столу, пожимая одну за другой морщинистые руки, пока сестра Кэт представляла их.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31