А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  

 


– Дюрер рассказывает, что сначала реликвию будто бы спрятали в Сирии. Другими документами это вроде бы подтверждается. В первые годы, последовавшие за смертью Христа, главным очагом распространения нарождающегося христианства стала Сирия. Она была первым христианским центром – конечно, после Иерусалима. В конце тридцатых годов изгнанные из Иерусалима эллинисты почти все перебрались в Антиохию. И самый первый кризис в истории христианства связан с разногласиями между христианами-эллинистами Сирии и христианами-иудаистами Иерусалима.
– Что за кризис?
– Как всегда, глупости. Всякие традиции, обряды. Эллинисты предлагали отказаться от обрезания, что, естественно, не нравилось христианам в Иудее… И вот догадайтесь, кто в сорок девятом году отправляется в Сирию с целью разрешить все эти споры?
– Петр?
– Именно. Прародитель пап. В конечном счете Петру не удалось предотвратить раскол. Напротив, именно в сорок девятом году две христианские фракции разошлись окончательно. С этих пор все разладилось. С одной стороны, еврейский национализм, доведенный до крайности зелотами, усиливается из-за давления римлян, с другой стороны, Павел создает Церковь, которая все больше обращается к грекам.
– Почему Павел?
– Годом раньше, в сорок восьмом, апостолы устроили совещание, названное потом Иерусалимским собором. По завершении его было решено, что миссия Петра – обращать в христианство евреев, а Павла – язычников.
– Понятно…
– И, по мнению вашего отца, Петр будто бы смекнул, что в Антиохии дела пойдут лучше, чем в Иерусалиме. Поэтому он решил доверить таинственную реликвию первым христианам Сирии. Быть может, он надеялся потом забрать ее, но, к несчастью, через полтора десятка лет жизнь его завершилась на кресте в Ватикане.
– Я не понимаю, почему он не мог увезти Йорденский камень с собой…
– Я тоже задала себе этот вопрос. Но по всей вероятности, Иисус объяснил ему, что речь идет о бесценной реликвии, которую нужно всегда хранить в безопасном месте. Мне кажется, Петр просто понял, что слишком опасно оставлять ее при себе. Вот поэтому он и отдал ее христианской общине в Сирии, которой полностью доверял.
– Пусть так. Но можно ли быть уверенным, что камень спрятали именно в Сирии?
– Хороший вопрос. Ваш отец обнаружил след. Вы помните те два письма, что он послал мне по факсу, убеждая меня приехать в Горд?
– Да. В одном было начало рукописи Дюрера, а во втором текст, имеющий отношение к Карлу Великому…
– Правильно! Следовательно, в этом документе мы имеем надежное доказательство того, что Йорденский камень действительно существовал. И это позволило вашему отцу, а вслед за ним мне, повернуть события вспять. Начать расследование в прошлом…
В этот момент сомелье принес нам вино. Сделав безошибочный выбор в пользу Софи, он налил немного на донышко ее бокала, чтобы она могла попробовать. Взяв в правую руку бокал и держа его за ножку, она чуть тряхнула вверх вязкие капли густого вина и стала смотреть, как тонкая золотистая пленка сползает по прозрачной стенке. Затем она поднесла бокал к носу и беззвучно вдохнула, после чего пригубила. Подержав вино во рту, она выпила его и жестом показала, что оно превосходно.
Я улыбнулся сомелье, и тот наполнил оба наших бокала.
– За ваше здоровье! – провозгласила Софи.
Мы чокнулись, и, когда нам принесли паштет, Софи продолжила свой рассказ:
– Я обнаружила, что в нескольких исторических книгах упоминаются христианские реликвии – совсем не обязательно Йорденский камень, – будто бы подаренные Карлу Великому Харуном ар-Рашидом. И вот я попыталась пойти по этому следу…
Я пожал плечами:
– Очень жаль, но вы меня запутали. Я не знаю даже, кто такой Харун ар-как его там…
Софи не сумела сдержать улыбку.
– Ар-Рашид. Дайте я доскажу, – попросила она. – Начать нужно с Магомета. Вы знаете, что этот человек перевернул всю историю арабского мира…
– Конечно.
– В самом начале седьмого века на Магомета снизошло озарение, прозрение. Убежденный в существовании единого Бога и в неизбежности божьего суда, он бросает вызов религиозному политеизму Мекки. Следует помнить, что Магомет женился на дочери богатого купца. Коммерческая деятельность давала ему возможность встречаться с евреями и христианами, чем объясняется его знакомство с Евангелиями и, вероятно, пристрастие к монотеизму. Подобно Иисусу, сила которого состояла в том, что он говорил на языке народа, Магомет проповедует на арабском, привлекая к себе народ и особенно бедняков. Он добивается такого успеха, что против него – опять же подобно Иисусу – начинаются гонения. Он вынужден скрываться, и соседний город Медина, соперничающий с Меккой, соглашается принять его. Медину населяли тогда и евреи, бежавшие из Иудеи, и арабы…
– У меня такое ощущение, будто я вернулся в школу…
– Подождите, скоро вы поймете, к чему я веду. Мало-помалу жители Медины принимают сторону Магомета, и в шестьсот двадцать втором году он получает в этом городе официальное признание. Кстати, шестьсот двадцать второй год считается в исламе началом новой эры. Сила Магомета была в том, что он установил режим власти одновременно религиозной и политической, что не противоречило местным традициям. Тогдашняя Аравия была страной племенной, и каждым племенем управлял вождь, шейх. Магомет использует ту же схему: он сам становится шейхом – с той разницей, что провозглашает свою власть освященной Богом. Впрочем, его борьба с курейшитами из Мекки только усиливается, и в шестьсот тридцатом году этот город был взят штурмом. Курейшитов заставили принять политико-религиозную систему пророка. Спустя два года Магомет умер, но родился ислам – и это начало его невероятной экспансии. Я освежила вашу память?
– Еще бы, – солгал я.
– Нужно знать, что в ту эпоху Ближний и Средний Восток были поделены между двумя враждующими империями: Византией и Сасанидской Персией.
– Это уже ваша сфера!
– Да, но только пока! К несчастью, предстоящие мне исследования выведут меня далеко за пределы моей любимой темы. Как бы там ни было, я, с вашего позволения, закончу рассказ…
Она отпила глоток вина из бокала и продолжила:
– В шестьсот двадцать восьмом году между двумя империями произошли две войны. Последние. Да, Византия в них победила, но оба соперника истощили силы. Образовалась брешь, в которую и хлынули мусульмане. Абу Бекр, тесть Магомета, становится его преемником. Его называют Халиф, что означает «доверенное лицо Пророка». Чтобы укрепить свою власть, он завоевывает всю Аравию и насаждает там ислам. За Аравией последуют Ирак, Сирия и Египет.
– Стало быть, мы снова в Сирии! – перебил я.
– Вот именно! В шестьсот тридцать шестом году, то есть спустя шестьсот лет после визита Петра в Антиохию, войска халифа Абу Бекра захватили Сирию. Иерусалим пал в шестьсот тридцать восьмом году. Здесь важно понять вот что: несмотря на истовую веру, арабы – не варвары, разрушающие все на своем пути. Напротив, они проводят очень умную политику интеграции завоеванных стран, и эта гибкая система прекрасно функционирует. Обращение в ислам совершается постепенно. Поэтому реликвии, найденные в Антиохии и Иерусалиме, не были уничтожены. Порой халифы присваивают их, хранят как некую святыню. Более чем вероятно, что в руках одного из халифов оказался и Йорденский камень. Наверняка известно то, что в восьмом веке им владел Харун ар-Рашид, несомненно самый выдающийся халиф династии Абассидов.
– А как же он попал к Карлу Великому?
– У меня есть одна идейка на этот счет, но я еще не все проверила. Если все пойдет хорошо, я расскажу вам завтра.
– Ну что ж! Поздравляю. Это… это потрясающе!
– Это всего лишь гипотеза, но поскольку мы знаем, что Йорденский камень перешел от Иисуса к Карлу Великому через Харуна ар-Рашида, такого рода предположение выглядит весьма правдоподобным.
– Это просто невероятно!
– Самое удивительное состоит в том, что никто из хранителей камня, кажется, не понимал его реального предназначения. Во всяком случае, никто не догадывался, что это ключ, позволяющий расшифровать послание Христа.
– Если это действительно так, – предостерег я.
– Конечно. Но, как бы там ни было, эта реликвия окружена совершенно необычной аурой. Всем известно, что она принадлежала самому Христу, и все придают ей огромное значение. Словно все хранители передавали вместе с камнем и послание. Возможно, у истоков этой традиции стоял Петр. Нет сомнений, что он сообщил христианам Сирии, сколь велика ценность переданной им реликвии.
– Очень может быть, – признал я.
Когда мы покончили с закуской, официантка унесла наши тарелки и, вернувшись через минуту, поставила на столик заказанные нами блюда и бутылку пойяка.
На улице уже стемнело. Часы летели, а мы все не могли оторваться от своего невероятного расследования. Мы были как бы вне мира, вне времени. Я спрашивал себя, чем все это закончится.
Мы посидели молча, наслаждаясь изумительным вкусом ягненка и кролика: каждый из нас уделил несколько кусочков из своего блюда другому. Мы были слишком сыты для десерта и ограничились кофе.
– Софи, – сказал я. – Завтра наступят третьи сутки.
– Простите?
– Вы забыли? Вспомните. Мы решили известить фараонов через двое суток… Дали себе сорок восемь часов на решение этой загадки.
Она уперлась локтями в стол.
– Вы хотите бросить? – спросила она, подняв брови.
– Не совсем так. Но я должен признаться, что не уверен. Я толком не знаю, куда мы идем… Мы хотим понять смысл этой истории или же…
– Или же что?
Мне самому было трудно поверить в то, что я собирался сказать.
– Или же… Мы что, ищем Йорденский камень?
– Знаете, Дамьен, я думаю, что одного Йорденского камня недостаточно… Это всего лишь ключ для расшифровки послания.
– Да, но это означает, что мы его ищем? – настаивал я.
Софи взглянула мне в лицо. Она слегка наклонила голову к плечу, словно пытаясь угадать, о чем я думаю.
– Что именно вас пугает? То, что мы ищем Камень, или то, что у нас есть возможность найти послание Христа?
– Вы хоть понимаете, что говорите? Вы понимаете, на что мы замахиваемся, пытаясь найти его?
– Послушайте, Дамьен. Когда были обнаружены рукописи Мертвого моря, Церковь завладела ими, и мы в течение почти пятидесяти лет ничего конкретного о них не знали. И только что опубликованное полное издание, возможно, не столь уж полное… Когда был убит Кеннеди, все материалы расследования попали в ЦРУ. Они останутся засекреченными еще много лет, хотя само событие произошло в середине двадцатого века! Если не мы откроем значение Йорденского камня, кто может гарантировать нам, что это сделают другие? Не знаю, насколько важно это открытие, не знаю, действительно ли существует зашифрованное послание Христа, но зато я точно знаю, что не хочу отдавать эту тайну на откуп «Бильдербергу» или «Акта Фидеи».
– И вы спрашиваете, почему мне страшно? – с иронией осведомился я.
– До сих пор мы выпутывались довольно удачно, разве нет?
– С каждым днем вероятность того, что у нас появятся серьезные проблемы, увеличивается. Когда вы не пришли в условленное время, я по-настоящему испугался.
– Мне очень жаль. Идем в интернет-кафе?
У Софи был дар перепрыгивать с одного на другое, особенно в критические моменты. В этом была ее сила. Выскакивать. Всегда.
– Хм… Не знаю.
– Ну же, вы сами сказали, что время нас поджимает.
– А как быть с фараонами, которые там торчали?
– Можно пойти в другое.
Я кивнул. Быстро расплатился, и через полчала мы уже вошли в Интернет, не обращая внимания на геймеров, ожесточенно убивающих друг друга в недрах сети…
Другое интернет-кафе, другая атмосфера. Более утонченная, более рабочая… повсюду кабель, плоские экраны, яркое освещение, свежеокрашенные стены.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49