Пахнет сыростью и штукатуркой. Квартира у Джулиет маленькая, тесная и неуютная. А Оливеру, когда он думает о Джулиет, всегда кажется, что она непременно должна обитать в роскошном дворце, огромном и экзотическом.
— Чего-нибудь хочешь? — спрашивает она. — Например, попить?
— Воды.
— Простой воды? Не кока-колы, не сока?
— Воды.
Она наливает ему стакан воды, кивает на стул, усаживается сама. Внимательно смотрит ему в лицо, опершись подбородком о локоть. Оливер отпивает, смотрит на стекло, не знает, с чего начать.
— Так ты с работы? — наконец говорит он.
— Да.
— А бинты зачем?
Она морщится.
— Там есть такая штуковина вроде искусственного легкого. Всю ночь его качала. У одного новорожденного были проблемы с дыханием.
— И что потом?
— В конце концов, приехала машина из Уайт-Плейнс и ребенка увезли. Всего час назад.
— Теперь с ним все будет в порядке? Я имею в виду, с ребенком?
— Понятия не имею, это уже не мое дело. Оливер!
— Что?
— Что происходит?
— Не знаю. Ты никому об этом не скажешь?
У Джулиет опускаются уголки губ — он знает эту ее привычку и находит ее очаровательной.
— Не скажу, разве что в случае крайней необходимости. Что стряслось?
— Дай слово.
— Что случилось, Оливер?
— Помнишь того типа, который купил мамины ящики? Помнишь? Ты еще приезжала в тот день, у тебя было свидание…
— Помню, — перебивает его Джулиет.
— На следующий день мама плакала. Ничего не объясняла, про того типа не рассказывала. С тех пор она плачет каждый день. Прямо чокнулась совсем.
— Ты думаешь, она в него влюбилась?
— В кого?
— Ну в того парня.
— Нет.
— Значит, он ее обидел?
— Я думаю… он ее запугал. Скажи мне, может, я все напридумывал, а? Но вообще-то, вряд ли. Знаешь что, я думаю, этот тип заманил ее… в какую-то ловушку. Она все время огрызается, как будто ее в угол загнали.
— В какой еще угол?
— Ты знаешь, кто такой Луи Боффано?
— Крестный отец мафии? Тот самый, которого сейчас судят?
— Вот-вот. Понимаешь, мама — присяжный заседатель…
Глава 7
ХОЛОДНАЯ ДИСЦИПЛИНИРОВАННОСТЬ ОРИОНА, ДИКОВАТО-СЛАДКАЯ РАСТЕРЯННОСТЬ ПЛЕЯД
Ситуация такая: Оливер стоит у дверей, Энни — на лестнице; она ругает его последними словами.
— Ни за что на свете! Раз это для тебя так важно, надо было предупредить меня заранее.
— Мама, я не знал, что тренировка начнется так поздно. Я сам отправился туда сразу после уроков, но там никого не было. Я позвонил тренеру, а он говорит, что тренировка перенесена на пять. Я бы поехал на велосипеде, но возвращаться придется в темноте, а я знаю, что ты против того, чтобы я возвращался на велосипеде, когда уже темно.
— Я против того, чтобы ты вообще ездил на эти тренировки, — сердито говорит Энни. — Один раз в неделю — еще куда ни шло, но если ты собираешься таскаться на тренировки еще и по вторникам…
— Всего один раз! И потом, это не обычная тренировка. Если я не появлюсь, ребята будут говорить, что я гомик паршивый.
— Не смей так говорить!
— Это не я, это они так скажут.
Энни качает головой. Собственно говоря, ей все равно. Какая разница, где сходить с ума — дома или в машине.
— Ладно, я тебя туда отвезу, а кто тебя отвезет обратно?
— Не бойся, отвезут.
— Черт с тобой, поехали.
— Сейчас, только позвоню Джессу — у него мой шлем.
— Поторапливайся.
Энни раздраженно берет со стола ключи и спускается вниз. Однако Оливер появляется не сразу — он ужасно медлительный. Энни нажимает на клаксон, и лишь после этого сын появляется.
Вот они едут по Семинарскому переулку. Энни то и дело поглядывает в зеркало заднего вида — такая привычка у нее появилась в последнее время. Но никто за ними не едет. Машина катит в гору, потом сворачивает направо и несколько миль мчится меж рощ и лугов. Возле самой школы Энни снова смотрит в зеркало заднего вида и замечает, что сзади появилась машина, причем очень хорошо ей знакомая. Это допотопный “фольксваген”, который принадлежит Джулиет. Все это время Энни больше всего боялась, что где-нибудь случайно встретится со своей подругой. Поэтому она трусливо отводит глаза и смотрит вперед, на дорогу. Вот и въезд на большую автомобильную стоянку, за которой начинается стадион. Сейчас там никого нет. Энни украдкой смотрит в зеркало и видит, что Джулиет тоже вырулила на стоянку.
Можно сделать вид, что я ее не вижу, думает она. Высажу Оливера и сразу уеду.
— Мы приехали рано, мам, еще никого нет.
— Да?
Действительно, на поле пусто.
— Неужели я опять все перепутал? Погоди-ка, скорее всего они на запасном поле. Ты подожди меня здесь, а я сбегаю туда и вернусь.
— Ну уж нет. Я не собираюсь…
Но Оливера уже след простыл. Кажется, он не заметил машину Джулиет — мчится со всех ног по тропинке, будто, за ним кто гонится..
Энни выскакивает из машины и кричит:
— Оливер! Немедленно вернись!
Но Оливер не слышит, а Джулиет тем временем уже вылезла из машины. Ничего не поделаешь — Энни оборачивается к ней и слегка улыбается.
Вместо приветствия Джулиет говорит:
— Нам нужно потолковать.
— Я бы с удовольствием, но не могу. Уже поздно, мне пора…
Но Джулиет решительно берет Энни за руку и приказывает:
— Пойдем-ка со мной.
— Но я, ей-богу, не могу…
— А если бы я попала в беду?
— В какую еще беду?
— В большую.
Джулиет отводит свою подругу к кленовой роще.
— Что, невзгоды на любовном фронте? Или что-нибудь с работой?
— Не знаю, могу ли я с тобой об этом говорить…
Это выводит Энни из себя.
— В каком смысле? Что ты такое несешь? Ты моя лучшая подруга. Если ты попала в беду, ты должна со мной поделиться.
Джулиет резко разворачивается и смотрит ей прямо в глаза.
— А ты бы со мной поделилась, если бы попала в беду?
— Конечно.
— Так поделись.
— О чем ты?
— Объясни мне, что происходит. Я знаю, тебе плохо. Что можно сделать?
Энни машет руками, пятится назад.
— Что ты такое несешь? — бормочет она. Потом испуганно оглядывается. Вокруг никого — лишь пустынное игровое поле. На стоянке только две машины, в одной из них — силуэт Оливера.
— Так вы сговорились! Ты приехала сюда не случайно. Неужели все это подстроил Оливер?
— Мне нужно было с тобой поговорить.
— Ну и позвонила бы по телефону.
— А если он прослушивается?
У Энни бегут мурашки по спине.
— Так что случилось, Энни?
— Ничего.
— Говори же.
— О Господи. — Все это так неожиданно, и Энни чувствует, что земля ускользает у нее из-под ног. — Я не могу. Я не могу с тобой об этом говорить.
Она разворачивается, идет к машине, но подруга хватает ее за локоть.
— Это из-за судебного процесса, да?
Энни смотрит в землю, не хочет, чтобы Джулиет увидела ее слезы.
— Отстань от меня, — говорит она. — Пошла ты к черту!
— Что он с тобой сделал?
Энни останавливается, закрывает лицо рукой.
— Господи Боже. Кто-нибудь за нами наблюдает?
— Нет.
— Посмотри вокруг повнимательней. Может быть, кто-то есть на дороге?
— Абсолютно никого.
— А машины?
— Нет.
— Ты уверена, что мы одни?
— Уверена.
— Ну хорошо. — Энни зажмуривает глаза. — Слушай. Он сказал, что если я не буду его слушаться, он убьет Оливера. Представляешь, Джулиет, он убьет моего сына.
Джулиет и Энни сидят на скамейке, раскидистый клен заслоняет их от дороги. Энни рассказала своей подруге все — и то, о чем знает точно, и то, о чем догадывается.
— Что ты обо всем этом думаешь? — спрашивает она. — Что мне делать?
Джулиет качает головой и сдавленным голосом говорит:
— Я не знаю, что делать.
— А что бы на моем месте сделала ты?
— У меня нет сына.
— Но ты ведь тоже его любишь. Почти так же, как я.
— Энни, ты хочешь его защитить, в этом есть смысл.
— Ты считаешь, что я трусиха?
— Нет.
— Скажи, что бы ты сделала на моем месте.
Джулиет сидит молча, мысленно проверяет заранее составленный план.
— Ну хорошо, попробуем — наконец вздыхает она. — Этот тип всегда действует по плану, так?
— Вроде бы так.
— Он педантичный, аккуратный, так?
— Да.
— Каждый его поступок чем-то обусловлен?
— Допустим.
— Если он так уж сильно уверен в своих интеллектуальных способностях, его можно одолеть. Нужно, чтобы он понял: просто так это ему с рук не сойдет, придется заплатить, и заплатить дорого.
— Я не понимаю, к чему ты клонишь.
— Иди к судье. Скажи ему, что хочешь выйти из состава присяжных. Допустим, у тебя заболел ребенок — у него лейкемия.
— Да ладно тебе, Джулиет, он ни за что не поверит.
— Никуда не денется. Ты принесешь ему справку от врача. От меня. Судья тебя отпустит. Потом мы отправим Оливера в Лонг-Айленд, к моим старикам. Потом мы пошлем твоему приятелю записку, ты назначишь ему встречу. Допустим, около того же водохранилища. А при встрече ты ему скажешь: “Еще раз ко мне сунешься, я расскажу обо всем в полиции. Если со мной что-то случится, в полицию, отправятся мои друзья”. Предположим, он тебе не верит, смеется или угрожает. Тогда ты говоришь ему: “Посмотри-ка вон туда”. А там, на другом берегу, я и Генри. Мы машем ему ручкой, у одного из нас видеокамера. Он понимает, что встреча записывалась на пленку. И все — никаких проблем.
— Значит, так ты поступила бы на моем месте? — спрашивает Энни усталым голосом.
— Да, на твоем месте я поступила бы так.
Весь день Джулиет составляла этот план, продумывала все детали, ей казалось, что придраться не к чему. Риск минимальный, результат гарантирован. Этот тип обожает логику — вот ему логика.
Теперь ей кажется, что план наивен и опасен. Махать ему ручкой, показывать видеокамеру? Идиотизм какой-то.
Она смотрит на Энни, а та отвернулась, глядит в сторону стоянки. Там никого нет — только Оливер, терпеливо сидящий в машине.
— Ой, не знаю, — вздыхает Энни. — Звучит довольно безумно.
— Ты права. Наверно, ты все делаешь правильно.
— Почему же тогда…
— Не знаю, — пожимает плечами Джулиет. — Просто я не смогла бы подчиняться этому чудовищу. Но я — другое дело. У меня нет ребенка.
Энни смотрит на свою машину. Ее большие серые глаза широко раскрыты. О чем думает — непонятно. Вслух ничего не говорит. Может быть, ни о чем не думает? — спрашивает себя Джулиет.
— Нет, я не могу… — говорит Энни. Проходит еще минута. — Я так больше не могу.
Джулиет терпеливо ждет.
— Господи, как же мне быть?
Сари Ноулз делает салат, хотя знает, что съесть его не сможет. В лучшем случае отщипнет немного спаржи.
Хоть бы позвонил Славко.
Вчера, когда она вернулась, автоответчик его голосом сообщил, что ему удалось выяснить про Эбена кое-что любопытное. С тех пор Сари звонила Чернику раз сто, но его в офисе нет.
Что он выяснил про Эбена? Нашел ту, другую женщину?
Надо ехать к нему, думает Сари. Прямо сейчас. Не застану — хоть записку оставлю.
Славко разузнал что-то про Эбена. Ах, Эбен, Эбен, Эбен… Перестань повторять его имя, девочка, иначе свихнешься.
Сари идет в душ, включает воду, но тут ей кажется, что зазвонил телефон. Она закручивает кран, прислушивается. Тишина. Должно быть, послышалось. Снова включает душ, снова слышит звонок. Она отлично понимает, что ей опять померещилось, но все-таки закручиваем кран с водой. Так и есть — тишина. Ну и жизнь. Сари мокрая, мерзнет. Как же ей больно! Эбен, я этого не выдержу. Посмотри, сукин ты сын, что ты со мной делаешь.
Никогда больше не показывайся мне на глаза, я плюну тебе в рожу, выцарапаю глаза. И это не пустая угроза.
К дому подъезжает машина. Неужели Эбен? Нет, вряд ли. Скорее всего Славко. Она узнает от него что-то новое про Эбена. Поэтому Сари вылезает из ванны, наскоро вытирает голову полотенцем. В дверь звонят.
Вообще-то, он не должен был бы приходить сюда без предварительного звонка по телефону, но наплевать — с ним так приятно поговорить. Мой новый друг, мой утешитель. Напьемся с ним, как в тот раз. Сари накидывает халат и бежит к двери.
Это Эбен.
В руках у него орхидея, разодет в пух и прах: пиджак от “Бриони”, туфли от “Конверса”.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47
— Чего-нибудь хочешь? — спрашивает она. — Например, попить?
— Воды.
— Простой воды? Не кока-колы, не сока?
— Воды.
Она наливает ему стакан воды, кивает на стул, усаживается сама. Внимательно смотрит ему в лицо, опершись подбородком о локоть. Оливер отпивает, смотрит на стекло, не знает, с чего начать.
— Так ты с работы? — наконец говорит он.
— Да.
— А бинты зачем?
Она морщится.
— Там есть такая штуковина вроде искусственного легкого. Всю ночь его качала. У одного новорожденного были проблемы с дыханием.
— И что потом?
— В конце концов, приехала машина из Уайт-Плейнс и ребенка увезли. Всего час назад.
— Теперь с ним все будет в порядке? Я имею в виду, с ребенком?
— Понятия не имею, это уже не мое дело. Оливер!
— Что?
— Что происходит?
— Не знаю. Ты никому об этом не скажешь?
У Джулиет опускаются уголки губ — он знает эту ее привычку и находит ее очаровательной.
— Не скажу, разве что в случае крайней необходимости. Что стряслось?
— Дай слово.
— Что случилось, Оливер?
— Помнишь того типа, который купил мамины ящики? Помнишь? Ты еще приезжала в тот день, у тебя было свидание…
— Помню, — перебивает его Джулиет.
— На следующий день мама плакала. Ничего не объясняла, про того типа не рассказывала. С тех пор она плачет каждый день. Прямо чокнулась совсем.
— Ты думаешь, она в него влюбилась?
— В кого?
— Ну в того парня.
— Нет.
— Значит, он ее обидел?
— Я думаю… он ее запугал. Скажи мне, может, я все напридумывал, а? Но вообще-то, вряд ли. Знаешь что, я думаю, этот тип заманил ее… в какую-то ловушку. Она все время огрызается, как будто ее в угол загнали.
— В какой еще угол?
— Ты знаешь, кто такой Луи Боффано?
— Крестный отец мафии? Тот самый, которого сейчас судят?
— Вот-вот. Понимаешь, мама — присяжный заседатель…
Глава 7
ХОЛОДНАЯ ДИСЦИПЛИНИРОВАННОСТЬ ОРИОНА, ДИКОВАТО-СЛАДКАЯ РАСТЕРЯННОСТЬ ПЛЕЯД
Ситуация такая: Оливер стоит у дверей, Энни — на лестнице; она ругает его последними словами.
— Ни за что на свете! Раз это для тебя так важно, надо было предупредить меня заранее.
— Мама, я не знал, что тренировка начнется так поздно. Я сам отправился туда сразу после уроков, но там никого не было. Я позвонил тренеру, а он говорит, что тренировка перенесена на пять. Я бы поехал на велосипеде, но возвращаться придется в темноте, а я знаю, что ты против того, чтобы я возвращался на велосипеде, когда уже темно.
— Я против того, чтобы ты вообще ездил на эти тренировки, — сердито говорит Энни. — Один раз в неделю — еще куда ни шло, но если ты собираешься таскаться на тренировки еще и по вторникам…
— Всего один раз! И потом, это не обычная тренировка. Если я не появлюсь, ребята будут говорить, что я гомик паршивый.
— Не смей так говорить!
— Это не я, это они так скажут.
Энни качает головой. Собственно говоря, ей все равно. Какая разница, где сходить с ума — дома или в машине.
— Ладно, я тебя туда отвезу, а кто тебя отвезет обратно?
— Не бойся, отвезут.
— Черт с тобой, поехали.
— Сейчас, только позвоню Джессу — у него мой шлем.
— Поторапливайся.
Энни раздраженно берет со стола ключи и спускается вниз. Однако Оливер появляется не сразу — он ужасно медлительный. Энни нажимает на клаксон, и лишь после этого сын появляется.
Вот они едут по Семинарскому переулку. Энни то и дело поглядывает в зеркало заднего вида — такая привычка у нее появилась в последнее время. Но никто за ними не едет. Машина катит в гору, потом сворачивает направо и несколько миль мчится меж рощ и лугов. Возле самой школы Энни снова смотрит в зеркало заднего вида и замечает, что сзади появилась машина, причем очень хорошо ей знакомая. Это допотопный “фольксваген”, который принадлежит Джулиет. Все это время Энни больше всего боялась, что где-нибудь случайно встретится со своей подругой. Поэтому она трусливо отводит глаза и смотрит вперед, на дорогу. Вот и въезд на большую автомобильную стоянку, за которой начинается стадион. Сейчас там никого нет. Энни украдкой смотрит в зеркало и видит, что Джулиет тоже вырулила на стоянку.
Можно сделать вид, что я ее не вижу, думает она. Высажу Оливера и сразу уеду.
— Мы приехали рано, мам, еще никого нет.
— Да?
Действительно, на поле пусто.
— Неужели я опять все перепутал? Погоди-ка, скорее всего они на запасном поле. Ты подожди меня здесь, а я сбегаю туда и вернусь.
— Ну уж нет. Я не собираюсь…
Но Оливера уже след простыл. Кажется, он не заметил машину Джулиет — мчится со всех ног по тропинке, будто, за ним кто гонится..
Энни выскакивает из машины и кричит:
— Оливер! Немедленно вернись!
Но Оливер не слышит, а Джулиет тем временем уже вылезла из машины. Ничего не поделаешь — Энни оборачивается к ней и слегка улыбается.
Вместо приветствия Джулиет говорит:
— Нам нужно потолковать.
— Я бы с удовольствием, но не могу. Уже поздно, мне пора…
Но Джулиет решительно берет Энни за руку и приказывает:
— Пойдем-ка со мной.
— Но я, ей-богу, не могу…
— А если бы я попала в беду?
— В какую еще беду?
— В большую.
Джулиет отводит свою подругу к кленовой роще.
— Что, невзгоды на любовном фронте? Или что-нибудь с работой?
— Не знаю, могу ли я с тобой об этом говорить…
Это выводит Энни из себя.
— В каком смысле? Что ты такое несешь? Ты моя лучшая подруга. Если ты попала в беду, ты должна со мной поделиться.
Джулиет резко разворачивается и смотрит ей прямо в глаза.
— А ты бы со мной поделилась, если бы попала в беду?
— Конечно.
— Так поделись.
— О чем ты?
— Объясни мне, что происходит. Я знаю, тебе плохо. Что можно сделать?
Энни машет руками, пятится назад.
— Что ты такое несешь? — бормочет она. Потом испуганно оглядывается. Вокруг никого — лишь пустынное игровое поле. На стоянке только две машины, в одной из них — силуэт Оливера.
— Так вы сговорились! Ты приехала сюда не случайно. Неужели все это подстроил Оливер?
— Мне нужно было с тобой поговорить.
— Ну и позвонила бы по телефону.
— А если он прослушивается?
У Энни бегут мурашки по спине.
— Так что случилось, Энни?
— Ничего.
— Говори же.
— О Господи. — Все это так неожиданно, и Энни чувствует, что земля ускользает у нее из-под ног. — Я не могу. Я не могу с тобой об этом говорить.
Она разворачивается, идет к машине, но подруга хватает ее за локоть.
— Это из-за судебного процесса, да?
Энни смотрит в землю, не хочет, чтобы Джулиет увидела ее слезы.
— Отстань от меня, — говорит она. — Пошла ты к черту!
— Что он с тобой сделал?
Энни останавливается, закрывает лицо рукой.
— Господи Боже. Кто-нибудь за нами наблюдает?
— Нет.
— Посмотри вокруг повнимательней. Может быть, кто-то есть на дороге?
— Абсолютно никого.
— А машины?
— Нет.
— Ты уверена, что мы одни?
— Уверена.
— Ну хорошо. — Энни зажмуривает глаза. — Слушай. Он сказал, что если я не буду его слушаться, он убьет Оливера. Представляешь, Джулиет, он убьет моего сына.
Джулиет и Энни сидят на скамейке, раскидистый клен заслоняет их от дороги. Энни рассказала своей подруге все — и то, о чем знает точно, и то, о чем догадывается.
— Что ты обо всем этом думаешь? — спрашивает она. — Что мне делать?
Джулиет качает головой и сдавленным голосом говорит:
— Я не знаю, что делать.
— А что бы на моем месте сделала ты?
— У меня нет сына.
— Но ты ведь тоже его любишь. Почти так же, как я.
— Энни, ты хочешь его защитить, в этом есть смысл.
— Ты считаешь, что я трусиха?
— Нет.
— Скажи, что бы ты сделала на моем месте.
Джулиет сидит молча, мысленно проверяет заранее составленный план.
— Ну хорошо, попробуем — наконец вздыхает она. — Этот тип всегда действует по плану, так?
— Вроде бы так.
— Он педантичный, аккуратный, так?
— Да.
— Каждый его поступок чем-то обусловлен?
— Допустим.
— Если он так уж сильно уверен в своих интеллектуальных способностях, его можно одолеть. Нужно, чтобы он понял: просто так это ему с рук не сойдет, придется заплатить, и заплатить дорого.
— Я не понимаю, к чему ты клонишь.
— Иди к судье. Скажи ему, что хочешь выйти из состава присяжных. Допустим, у тебя заболел ребенок — у него лейкемия.
— Да ладно тебе, Джулиет, он ни за что не поверит.
— Никуда не денется. Ты принесешь ему справку от врача. От меня. Судья тебя отпустит. Потом мы отправим Оливера в Лонг-Айленд, к моим старикам. Потом мы пошлем твоему приятелю записку, ты назначишь ему встречу. Допустим, около того же водохранилища. А при встрече ты ему скажешь: “Еще раз ко мне сунешься, я расскажу обо всем в полиции. Если со мной что-то случится, в полицию, отправятся мои друзья”. Предположим, он тебе не верит, смеется или угрожает. Тогда ты говоришь ему: “Посмотри-ка вон туда”. А там, на другом берегу, я и Генри. Мы машем ему ручкой, у одного из нас видеокамера. Он понимает, что встреча записывалась на пленку. И все — никаких проблем.
— Значит, так ты поступила бы на моем месте? — спрашивает Энни усталым голосом.
— Да, на твоем месте я поступила бы так.
Весь день Джулиет составляла этот план, продумывала все детали, ей казалось, что придраться не к чему. Риск минимальный, результат гарантирован. Этот тип обожает логику — вот ему логика.
Теперь ей кажется, что план наивен и опасен. Махать ему ручкой, показывать видеокамеру? Идиотизм какой-то.
Она смотрит на Энни, а та отвернулась, глядит в сторону стоянки. Там никого нет — только Оливер, терпеливо сидящий в машине.
— Ой, не знаю, — вздыхает Энни. — Звучит довольно безумно.
— Ты права. Наверно, ты все делаешь правильно.
— Почему же тогда…
— Не знаю, — пожимает плечами Джулиет. — Просто я не смогла бы подчиняться этому чудовищу. Но я — другое дело. У меня нет ребенка.
Энни смотрит на свою машину. Ее большие серые глаза широко раскрыты. О чем думает — непонятно. Вслух ничего не говорит. Может быть, ни о чем не думает? — спрашивает себя Джулиет.
— Нет, я не могу… — говорит Энни. Проходит еще минута. — Я так больше не могу.
Джулиет терпеливо ждет.
— Господи, как же мне быть?
Сари Ноулз делает салат, хотя знает, что съесть его не сможет. В лучшем случае отщипнет немного спаржи.
Хоть бы позвонил Славко.
Вчера, когда она вернулась, автоответчик его голосом сообщил, что ему удалось выяснить про Эбена кое-что любопытное. С тех пор Сари звонила Чернику раз сто, но его в офисе нет.
Что он выяснил про Эбена? Нашел ту, другую женщину?
Надо ехать к нему, думает Сари. Прямо сейчас. Не застану — хоть записку оставлю.
Славко разузнал что-то про Эбена. Ах, Эбен, Эбен, Эбен… Перестань повторять его имя, девочка, иначе свихнешься.
Сари идет в душ, включает воду, но тут ей кажется, что зазвонил телефон. Она закручивает кран, прислушивается. Тишина. Должно быть, послышалось. Снова включает душ, снова слышит звонок. Она отлично понимает, что ей опять померещилось, но все-таки закручиваем кран с водой. Так и есть — тишина. Ну и жизнь. Сари мокрая, мерзнет. Как же ей больно! Эбен, я этого не выдержу. Посмотри, сукин ты сын, что ты со мной делаешь.
Никогда больше не показывайся мне на глаза, я плюну тебе в рожу, выцарапаю глаза. И это не пустая угроза.
К дому подъезжает машина. Неужели Эбен? Нет, вряд ли. Скорее всего Славко. Она узнает от него что-то новое про Эбена. Поэтому Сари вылезает из ванны, наскоро вытирает голову полотенцем. В дверь звонят.
Вообще-то, он не должен был бы приходить сюда без предварительного звонка по телефону, но наплевать — с ним так приятно поговорить. Мой новый друг, мой утешитель. Напьемся с ним, как в тот раз. Сари накидывает халат и бежит к двери.
Это Эбен.
В руках у него орхидея, разодет в пух и прах: пиджак от “Бриони”, туфли от “Конверса”.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47