Лопес был уверен, что к этому моменту до Фремонта дошло ровно столько, сколько хотел Лопес. Достаточно, чтобы непреднамеренно выполнять роль приманки.
ГЛАВА 15
Ежегодный карнавальный прием у Джасмин Фремонт, который она устраивала за неделю до парада и других праздничных мероприятий, превратился в непременное событие для бейрутского общества. На практике список приглашенных часто использовался, чтобы определить, какое место занимал тот или другой человек по степени своей важности. Те, кто попадал в этот список, обязательно приглашались на все важные события будущего года. А те, кого не оказывалось в этом списке, могли вытаскивать старые сундуки и начинать укладывать вещи, чтобы отправиться куда-нибудь подальше от Бейрута.
Катя прибыла в самый разгар приема, в одиннадцать часов, одетая в красный креповый жакет, легкие шаровары, с вуалевым шарфом на голове.
– Вы выглядите чересчур великолепно! – воскликнула Джасмин, беря Катю за руку.
Сама Джасмин была одета от Эммануэля Хана, в своего рода вязаную трубу из шелкового джерси. Ее украшали только что полученные из Рима украшения, изготовленные у Пако Рабанна. Катя подумала, что такое платье из прозрачного материала является мечтой евнухов любого гарема.
Джасмин по дороге останавливалась, чтобы представить Катю, которую удивляло, что ее встречали с большим радушием, как где-то пропадавшую родственницу. Люди, казалось, знали о ней все, хотя их она видела впервые.
– Когда речь заходит о самом главном, то Бейрут оказывается небольшим городом, – шепнула ей Джасмин.
За залом танцев располагалось помещение, огороженное полированными панелями, картины на которых отражали славные дни Персидской империи. Красные, черные, голубые и золотистые масляные краски мерцали на блестящих поверхностях, отполированных в течение веков. За панелями стоял большой квадратный стол высотой до колена, а вокруг лежали подушки.
– Вы помните Луиса и Пьера? – заметила Джасмин.
– Конечно.
Оба мужчины омыли пальцы в серебряной чаше и поднялись, чтобы приветствовать Катю.
– Очень рад, что все-таки пришли, – сказал Луис.
– Эти слова точно передают и мои чувства, – добавил Пьер. – Пожалуйста, не хотите ли вы перекусить?
Катя взглянула на Джасмин, которая посоветовала:
– Рекомендую что-нибудь съесть. Вечер только начался.
Сняв туфли на высоких каблуках, Катя удобно устроилась на подушках.
– Что бы там ни было, – заметила она, указывая на дымящиеся противни на столе, – запах замечательный.
– Ливанцы называют это блюдо «Розарий дервиша», – объяснил ей Пьер. – Баранина, баклажаны, цукини, помидоры и лук, порезанные ломтиками, сдобренные корицей и другими специями. Все это тушится в противне, который стоит перед вами. Хотите, я положу вам?
Блюдо оказалось даже более замечательным, чем Катя представляла себе. Она быстро освоилась с тем, чтобы сидеть на подушках и одновременно кушать. Холодное, терпкое белое вино из Греции служило прекрасным дополнением к трапезе.
– Вы должны нас извинить, что мы не нанесли вам визита, – извинился Луис, отправляя баклаву в рот прямо пальцами. – У вас были неприятности. Мы вздохнули с облегчением, когда Джасмин сообщила нам, что обстоятельства переменились к лучшему.
– Это действительно так, – вставила Катя, прожевывая пищу, гадая, как много Джасмин рассказала им, сама не желая сообщать им ничего дополнительного.
– Теперь, когда вы здесь окончательно освоились, надеюсь, мы будем видеть вас чаще, – тактично заметил Луис.
– И если я смогу чем-то помочь вам или Арманду, пожалуйста, скажите мне об этом, – добавил Пьер.
Катя продолжала подкладывать себе «Розарий», а к столу подошли несколько мужчин, которые кратко побеседовали с Луисом. Все они были в дорогих одеждах, держали себя очень уверенно.
Катя почувствовала в них привычку к власти.
– Кто они такие? – шепнула она в удобный момент Пьеру.
– Ах… ну, Джасмин при сложившихся обстоятельствах не сказала бы вам об этом. Видите ли, я хочу сказать, что Луис баллотируется в президенты Ливана. Эти мужчины – очень богатые, очень влиятельные – относятся к числу основных его сторонников. У Луиса большая поддержка по всей стране.
Катю охватило волнение. Когда она украдкой опять взглянула на Луиса, то обнаружила, что смотрит на него совсем другими глазами. Он уже не казался ей таким холеным, несколько чрезмерно смазливым мужем, который бледнел в сравнении с зажигательной личностью Джасмин. Хотя мужчины, подходившие к Луису, все были старше его, они оказывали ему знаки большого уважения, задавали ему вопросы и, не перебивая, слушали, что он им говорил. Что же касается Луиса, то его черты утратили вялость. Он представлялся теперь ей живым, энергичным, полностью контролировавшим свои поступки. На Катю произвело впечатление то, что она увидела, и она поделилась своими наблюдениями с Пьером.
– Луис сочтет за большое удовольствие побеседовать с вами, – отозвался Пьер. – Может быть, когда ваши дела прояснятся. Он восторгается американской политикой, особенно политикой покойного президента Кеннеди. Кто знает? Может быть, вы дадите ему какой-то совет… Вы же юрист.
Катя засмеялась:
– Думаю, что у Луиса отлично получается и без моей помощи.
Катя заканчивала свой ужин, а Пьер болтал. Но когда мимо прошла красивая девушка с приклеившимися к ней молодыми жеребцами с каждой стороны, добродушное настроение Пьера сразу пропало.
– Пьер, меня это не касается, – мягко произнесла Катя. – Но если вам надо кого-то увидеть…
Пьер сильно покраснел:
– Виноват. Мне надо было представить вас. Это – Клео. Она и я… то есть мы… мы с ней живем вместе.
– Вот и прекрасно! – искренне воскликнула Катя. – Да… вполне может быть.
В этот момент Катя увидела в глазах Пьера боль подозрений, агонию предательства, которая все еще не прошла, но которая несомненно пройдет. Катя сердцем потянулась к нему. Разве она сможет когда-нибудь забыть то утро, когда Тед вернулся домой, принеся с собой запахи другой женщины?
– Прошу прощения, Катя, – извинился Пьер, нарушая воцарившуюся тишину.
Катя смотрела, как он уходит, очень надеясь на то, что Пьеру повезет больше, чем ей самой.
– Должен перед вами извиниться, – произнес Луис, скользя по подушкам поближе к ней. – Я был ужасно невнимателен к вам. – Луис внимательно посмотрел на Катю. – Господи, да у вас такой вид, как будто вы увидели привидение!
Катя сумела улыбнуться:
– Просто бесененка, – но она тут же изменила тему: – Пьер сообщил мне, что вы кандидат в президенты. Новость просто захватывающая.
– Она не содержит ничего иного, кроме тяжелого труда, – скромно возразил Луис. – Но, в общем, вы правы, в Ливане можно сделать очень многое.
– Что именно вы намерены сделать, если вас выберут? Луис поморгал.
– Ну, пожалуй, то, что делал до меня каждый президент. Позабочусь о том, чтобы ничто не менялось. Мир больше всего стремится к стабильности, Катя. Ливан процветает, потому что люди знают, что находятся здесь в безопасности. Наши законы о секретных банковских операциях почище швейцарских, наша роскошь и развлечения соперничают с лучшими мировыми образцами. Сюда приезжают каждый год миллионы туристов и бизнесменов, потому что мы превратили Бейрут в перекресток между Востоком и Западом. Вот что надо будет охранять и способствовать процветанию. – Он помолчал. – Но не забывайте, что у нас тут набилось два миллиона человек на территории меньше чем Швейцария. У нас представлены с полдюжины национальностей и вдвое больше религиозных конфессий и сект. Всегда сохраняются подспудные опасения того, что все эти различия приведут к полному расколу страны.
Я расскажу вам притчу. Старый мусульманин, лежа на смертном одре, приглашает к себе маронитского священника и настоятельно просит его обратить его в христианскую веру. Семья старика поражена и просит его объяснить, почему он это делает. Мусульманин подмигнул и прошептал: «Лучше, если умрет еще один из них, а не из нас». Вот вам Ливан, как в капле воды, Катерина. Разногласия и предрассудки разделяют нас в течение тысячелетий. По нынешним правилам, каждая религиозная группа имеет гарантированное право участвовать в управлении. Каждая Группа знает, что ее члены могут к кому-то обратиться в поисках справедливости и соблюдения честных правил игры.
Кате было интересно, кто написал эти строчки для Луиса. Она не сомневалась в его искренности и страстности, но задавала себе вопрос: действительно ли Луис был достаточно крепок, чтобы держать в узде те самые силы, которые он описывал? Силы, которые, казалось, могут пробудиться в любой момент и одолеть начинающего колдуна.
– Простите, Луис, но Джасмин вас разыскивает.
Катя взглянула на говорившего, привлеченная звучанием его низкого, мягкого голоса. Он без стеснения пожирал ее глазами. Когда Луис удалился, незнакомец пригласил ее на танец. Подойдя к танцевальной площадке, он обнял ее для танца, она представилась этому неотразимому мужчине и спросила, как его зовут.
– Майкл. Майкл Саиди.
Джасмин и находящийся с ней рядом Луис наблюдали за каждым шагом Майкла и Кати, стоя на другой стороне зала для танцев.
– Ты ей сказал это? – спросила Джасмин, не отрывая взгляда от танцоров.
– Точно в тех словах, как мы и задумали.
– И что?
Луис пожал плечами:
– Она американская либералка. Считает, что Корпус мира может решить любые мировые проблемы. Однако достаточно сообразительна, чтобы понять, что существуют вещи, которых она не знает и не может оценить.
Джасмин медленно кивнула и наблюдала, как парочка двигалась на танцевальной площадке.
– Хорошо. Теперь она в руках отличного учителя.
Впервые с того ужасного вечера в Беркли-Хиллс Катя забыла о потрясениях в своей жизни. Этому способствовало сочетание обстановки, стечение обстоятельств и музыкальных мелодий. Но этому способствовало и то, что она находилась в объятиях мужчины, который получал наслаждение от ее присутствия, который никак не был связан с цепочкой трагедий, от которых она бежала.
Когда они уходили с танцевальной площадки, Катя внимательно пригляделась к Майклу. Несомненно, он отличался красотой, но его привлекательность, так же как одежда и одеколон, не были назойливыми. Старше ее на шесть-семь лет, он представлял собой для нее загадку.
– Кто вы такой, Майкл Саиди? – спросила она его.
Он улыбнулся и повел ее на террасу, где уже находились несколько других пар.
– Сегодня мы не станем говорить о таких вещах, – предложил он. – Я – Майкл, а вы – Катерина, и на этом заканчиваются наши сведения друг о друге. Мы будем танцевать, смеяться, получать удовольствие в присутствии этих замечательных людей. И поступая таким образом, мы лучше узнаем друг друга, чем любым иным образом.
– Что же мы будем делать, когда закончится этот вечер?
– Тогда мы и решим, что станет с нами дальше.
– Вот так, запросто?
– Ничего нет более нудного, чем простое. – Он помолчал. – Вы ведь американка, хорошо ли вы знаете Бейрут?
– Поскольку я американка, то откуда же мне его хорошо знать?
– Мы это поправим. Вы привезли сюда свой автомобиль?
– Но мы не можем уехать прямо сейчас! – запротестовала Катя.
– Конечно, можем. Если захотим. Не подумайте, пожалуйста, что Джасмин обидится, если вы уедете. Когда мы вернемся, прием будет все еще продолжаться.
Этой ночью Кате показалось, что ее вихрем пронесли через самую сердцевину арабской фантазии.
Осмотр начался в бейрутском районе Ра, застроенном старыми каменными домами, с обнесенными стенами садами, с целыми кварталами высоких, элегантных жилых корпусов, которые разрослись вокруг американского университета в Бейруте. Узкие улочки, освещенные витиеватыми, старомодными фонарями, разбегались во все стороны и были запружены народом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64