Кто-то позвонил в дверь. Потом ещё и еще. Агейко лежал без движения. Но протяжные, и как ему показалось через несколько минут, просящие звонки не прекращались.
Он, чертыхнулся, сел на кровати и плеснул в стакан водки. В дверь уже стучали кулаком. Он опрокинул водку и направился в прихожую. Открыл дверь.
— Какого черта!
Перед ним стояла пожилая женщина, которую он никогда не видел. Лицо заплаканное, в руках сумочка и мокрый носовой платок.
— Вы не ошиблись квартирой? — умерив гнев, спросил он.
— Вы Юрий Агейко? — ответила она вопросом на вопрос и уставилась на его синяк под глазом, — Хорошо бы бинт с настойкой бодяги прикладывать.
— А мне и так очень нравится, — он понял, что женщина, которая назвала его имя и фамилию, квартирой не ошиблась и гость вовсе не случайный, — Зачем же я его буду бодягой, если только и мечтал о синяке. Вы кто?
Он уступил проход, жестом приглашая гостью пройти в квартиру. Она печально улыбнулась.
— Меня зовут Зоя Ивановна. Фамилия — Жильцова. Бывший администратор дома отдыха «Подлипки».
— Ну вот и на тебе. А я-то думал, что мне бесплатную путевку привезли. А вы оказывается уже бывший.
Она прошла в комнату и по-хозяйски оценила обстановку. Все вверх тормашками, спертый водочный запах вперемешку с «ароматами» вяленой рыбы. Небритый хозяин в спортивных штанах и несвежей футболке.
— Может форточку откроем? — спросила она и, не дожидаясь разрешения, подошла к окну.
Он молча наблюдал за её действиями.
— Вы по какому вопросу?
Она опустилась на краешек стула и положила сумочку на колени.
— Я приехала просить у вас помощи. Потому что больше жаловаться некому. А о вас я слышала много хорошего. И читала ваши статьи о депутатах.
Он двумя пальцами оттопырил на животе грязную футболку.
— Вы считаете, дорогая Зоя Ивановна, что в таком состоянии я вам могу чем-то помочь? А может быть я, как и вы, — уже тоже бывший?
— Давайте я вам её постираю. Это займет пять минут.
Агейко, обезоруженный простотой женщины, сел перед ней на диван. Пнул носком тапочка пустую бутылку.
— Ну, тогда рассказывайте, что произошло?
— Пантов. Депутат Пантов настоял перед администрацией дома отдыха, чтобы меня уволили.
Она рассказала о происшествии, когда помощником депутата была выброшена в окно голая девушка, которую дебоширы называли Кляксой.
— Клякса? — Агейко показалось, что он уже как-то слышал эту кличку, — Как она выглядит?
— Чернявенькая такая. Симпатичная. Стройная. Обидно, что из этих…
Зоя Ивановна не договорила.
— Из проституток, что ли? — без смущения дополнил характеристику пострадавшей Агейко.
— Скорее всего, — кивнула женщина.
— Эх! — с сожалением хлопнул себя по коленям Агейко, — Найти бы нам её.
— По разговорам ребят я поняла, что они привезли девушку из какого-то центра знакомств.
— А фамилия Петяева ничего вам не говорит? — при упоминании о центре знакомств Агейко даже подался вперед.
— Вот-вот, — спохватилась женщина, — Когда охранники преградили им путь в дом отдыха, парень крепкого телосложения, по-моему Бобаном его звали, предложил вернуться обратно в заведение какой-то Петяевой.
Агейко резко поднялся с дивана, подошел к окну и закурил. Он вспомнил о визите в редакцию молодой женщины, которая рассказывала о том, как была обманута некой фирмой по трудоустройству и отправлена в турецкие бордели. Если окажется, что проститутка Клякса является сотрудницей Центра знакомств и оказывает услуги в проведении ночного досуга высокопоставленным лицами и их помощникам, то почему тогда заведение Петяевой не могло быть поставщиком российских «наташек» за кордон? Если уж Виолетта Павловна взяла на себя заботу о всех незамужних женщинах, то Агейко нисколько не сомневался, что с её талантом и способностями она могла действовать во всех направлениях, где требовались очарование, ласка и другие женские услуги.
Он снова подошел к зеркалу и, не скрывая своего вдруг поднявшегося настроения, ещё больше разлохматил волосы.
— Нам бы только эту самую Кляксу найти! — ещё раз повторил он. — А уж из неё я все до капельки вытрясу!
— Мне кажется, что ничего она вам не расскажет. Если директор дома отдыха и оперативники, которые приезжали на вызов, теперь делают изумленные лица, дескать, ничего и не случилось в ту ночь. Правда…
Женщина, словно чего-то испугавшись, вдруг замолчала.
— Что правда? — насторожился Агейко.
— У меня есть одна видеокассета с записью. Знаете, наш дом отдыха предназначен для элитарных людей и принадлежит управлению делами администрации области. Когда-то на всякий случай в холле была установлена записывающая видеокамера. Нам, администраторам, всегда её рекомендовали включать при каких-нибудь нестандартных ситуациях. В ту ночь я её и включила. А утром видеокассету вынула и поставила другую. Эта видеокассета — теперь единственное доказательство того, что произошло. А Клякса? Клякса вам ничего не скажет. Я думаю, что депутат Пантов или его помощники с ней уже основательно поработали.
— Почему Пантов? — изумившись, снова уставился на женщину Агейко.
— Не так давно я видела его в доме отдыха с этой девушкой. После чего меня и уволили, якобы по сокращению.
— Они что отдыхать приезжали?
— Да. Он заранее забронировал на двоих «люкс» с субботы на воскресенье.
— Твою мать! — не стесняясь в выражениях чуть ли не закричал Агейко и заходил по комнате из угла в угол. — Где же вы раньше-то были!
— В кресле администратора. Знаете в силу своей профессии, работникам дома отдыха строжайше запрещено распространяться о том, кто и с кем приезжает в «Подлипки». А когда меня, как нашкодившего котенка вышвырнули без выходного пособия, я сразу сказала — молчать не стану. Тем более, и доказательства есть, — Она достала из сумки видеокассету и положила на стол перед Агейко, — Мне три года до пенсии осталось. Муж инвалид, единственный сын в Чечне без вести пропал. Больше кормильцев нет, а где теперь работу найти?
Она заплакала.
Агейко присел перед ней на корточки.
— Успокойтесь, Зоя Ивановна. Я обязательно просмотрю кино, которое вы мне принесли, и постараюсь помочь вам с работой. И сына вашего попытаемся найти. Может быть, он до сих пор в плену?
— Мне тоже так хочется думать. Я надеюсь на это.
— Мы через газету сделаем запросы во все части, которые были расквартированы в Чечне. И обязательно найдем вашего сына. Живого…
Он хотел было уже сказать «или мертвого», но вовремя остановился.
Женщина подняла на него глаза и тяжело вздохнула:
— Я знала, что вы не откажетесь мне помочь. — Она снова оглядела комнату, — Давайте я все-таки помогу немного прибраться.
— Ну что вы, Зоя Ивановна! Ни в коем случае. Оставьте свой телефон и езжайте с легким сердцем домой. Я вам обязательно позвоню. На этой же неделе.
Она с тревогой посмотрела на будильник.
— Автобус уже ушел. Следующий только утром, — поднялась со стула, — Переночую в комнате матери и ребенка на автовокзале. Я часто так делала.
— Ну, нет. Тогда лучше прибирайтесь и будете ночевать здесь. А я пока сделаю несколько звонков.
Он заметил, как обрадовалась женщина, когда получила приглашение остаться и, чтобы не мешать ей наводить порядок, взял телефон и забрался с ногами на диван.
Теперь он окончательно понял, что настал момент заглянуть в заведение госпожи Петяевой. Но посетить хотел он его не один. Агейко вынул из куртки блокнот и, полистав, нашел необходимый номер телефона. Ее звали Алла Валуева. И это была та самая девушка, которая попалась на удочку фирмы по трудоустройству и, благодаря чьей-то заботе, была насильно пристроена в заведение по оказанию интимных услуг турецким мужчинам.
Через несколько секунд на другом конце провода он услышал женский голос:
— Алло, я вас слушаю.
— Это журналист Агейко. Алла, вы могли бы мне помочь?
Он попросил, чтобы она составила ему компанию и посетила Центр знакомств. Конечно, он не рассчитывал, что произойдет чудо и в госпоже Петяевой или в ком-нибудь из персонала заведения Валуева опознает тех, кто устраивал её в зарубежную командировку. Нет, он представит её в качестве журналистки-практикантки, рекомендует как корреспондента, который будет писать на темы семьи и брака, и составит вопросы, которые она сможет задавать, бывая в заведении Виолетты Павловны. Авось, в Центре знакомств и удастся разнюхать что-нибудь интересное.
Немного подумав о его предложении, Валуева согласилась.
Теперь необходимо было позвонить самой Петяевой и договориться о встрече. Каким образом ему удастся встретиться с Кляксой — это был уже второй вопрос.
— Виолетта Павловна? Наше вам с кисточкой. Областная газета вас беспокоит. Слишком много писем накопилось в редакции от одиноких женщин. Хотелось бы, чтобы вы, как опытный психолог и специалист по семье и браку, их прокомментировали…
Встреча была назначена на завтра.
Он положил трубку и в который раз подошел к зеркалу: синяк был на прежнем месте. «Да, — подумал Агейко, — уж очень он будет выглядеть импозантным при встрече с Петяевой. Но может быть так оно и лучше? По крайней мере такой шикарный фингал поможет в некоторой степени устранить напряженность и недоверие к нему и сделать беседу с Петяевой более легкой и непринужденной. Нет, фингал на этот раз оказался очень кстати.
Агейко спрыгнул с кровати и по чистому полу прошел на кухню. На газовой плите в кастрюлях что-то булькало. На столе красовалась тарелка с салатом из помидоров и огурцов, сыр, колбаса, соленые грузди с кружками лука.
— Сейчас картошечка поспеет, — улыбнулась Зои Ивановна.
— Нет, — категорично заявил Агейко, — без бутылки здесь не обойтись.
Он открыл холодильник и достал «Столичную».
Они беседовали до двух часов ночи. Сын Зои Ивановны, лейтенант воздушно-десантных войск Вадим Жильцов, который находился в Чечне с первого дня войны, перестал писать и звонить домой сразу после захвата российскими войсками президентского дворца. Этот факт упрощал задачу для Агейко: теперь ему нужно было узнать, какие части в первую чеченскуювойну штурмовали дворец и кто из бойцов не вышел из окружения, когда здание вновь перешло в руки боевиков. И хотя он никогда не занимался военной темой, надеялся, что с помощью своих друзей, с которыми съел в милиции не один пуд соли, ему все-таки удастся что-то узнать о лейтенанте Жильцове.
6
— Какая красотища! — сказал Роман Алистратов, глядя с высоты на огромную акваторию голубых озер, берега которых обрамляли белоствольные березы.
Они стояли на самой вершине холма, и Евгения, плотно прижавшись, обнимала его за талию.
— С десятикилометровой высоты борта самолета они кажутся серыми и холодными, — поежившись, сказала она, глядя на водную поверхность.
— Издалека и люди кажутся серыми и неприступными, — ответил Роман, — Но стоит только к ним подойти, и по-доброму пожать руку, и тогда даже в самом черством и сухом человеке можно найти теплый отклик.
— Не у всех. Мне кажется, ты слишком идеализируешь наше общество.
— У всех, — не согласился с ней Алистратов, — Буквально у всех. Только у одних эта теплота корыстная. А у других — от души.
— А в тебе от души?
Он посмотрел на неё и улыбнулся:
— А что, я слишком теплый?
— Очень! — она ещё крепче обхватила его руками, прижалась всем телом, положила голову ему на грудь. — Только я бы очень хотела, чтобы твоя теплота исходила только от души.
— Какая же мне от тебя корысть, дурашка?
— И в самом деле никакой. Между нами уже все произошло, и я тебе отдала себя всю до капельки. Можно было бы больше и не встречаться. А ты опять сегодня за мной приехал.
Он нежно взял её лицо в ладони и поцеловал.
— Я с детства мечтал влюбиться в стюардессу.
— Можно подумать, что ты ни разу до встречи со мной не летал на самолетах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37