Может, Иван звонит с работы, больше-то вроде некому.
- Татьяна? - спросил в трубке незнакомый голос.
- Да, я, - ответила Таня, - а кто это?
- Я работаю с вашим мужем, меня зовут Александр, - представился незнакомец, - Иван загрузил мне в машину коробку, передать Вам. Через десять минут буду у вашего подъезда. Выйдите, пожалуйста, заберите их.
- А что в коробке? - поинтересовалась Татьяна.
- Сами дома посмотрите, - не очень-то дружелюбно ответил Александр. - Я очень спешу, Татьяна. Поэтому попрошу Вас выйти ровно через десять минут. У меня маленький фургончик-рефрижератор. На боку нарисован пингвин с мороженым.
- Хорошо, я выйду, пингвин с мороженым, - ответила Татьяна, - ждите.
- Жду, - ответил Александр и повесил трубку.
Такое было не впервой. Александр часто приносил домой то, что они разгружали - коробку бананов, конфет, сигарет. Если было что-то скоропортящееся, то передавал вот так, с оказией. Он теперь с работы придет только поздно вечером, значит, не могло подождать то, что он передал Татьяне. Мороженое мясо или просто мороженое? А может рыбка вкусная? Ее теперь страстькак на солененькое тянет из-за беременности. Иван это знает и Танюху свою балует. Какой-то неведомый Александр объявился с пингвином на фургончике. Раньше никогда не приезжал. Да, что гадать - много их там в порту мужиков работает, а к Ивану все с уважением относятся.
Татьяна стала одеваться. Пока причесалась, и десять минут прошло. Кое-как влезла в спортивный костюм и кроссовки на босу ногу. Ладно, не замерзнет за две минуты на улице. Она выглянула в окно и увидела, что фургончик уже стоит у подъезда, а мужик-водитель копается у себя в кабине.
Таня схватила со столика ключи и побежала вниз. Водитель - пожилой мужчина в серой вязаной шапочке - мельком взглянул на Таню и, махнув рукой в сторону кузова, сказал:
- Забирайте, там все ваше, дверь открыта.
- Может быть, вы мне поможете? - возмущенно спросила Татьяна.
- Сами не надорветесь, - невежливо буркнул водитель, и Тане показалось, что она уже видела этого мужика. Когда-то очень-очень давно. Она бы узнала, если бы не густая борода и зеленые очки.
- Там всего одна коробка, - нудно продолжал ворчать мужчина, - еще помогать ей.
- Да ну вас! - сказала Татьяна, подошла к двери и открыла ее. Из фургона дохнуло на Таню прямо-таки арктическим холодом. На полу в уголке стояла маленькая цветная коробочка. "Интересно, что это?" - подумала Таня. Она встала на приступочек и влезла внутрь фургона, поеживаясь. Фургон был низкий, и она могла идти в нем только полусогнувшись. Босые ноги в кроссовках сразу же окоченели от холодного металлического пола. Татьяна захотела поскорей схватить коробку и выскочить прочь из этого полутемного склепа.
Но неожиданно дверь за ней захлопнулась, стало совершенно темно. Нигде не осталось даже маленькой щелочки для света.
- Черт! - громко сказала Татьяна. - Откройте дверь, я ничего не вижу!
Вместо ответа она услышала, как звякнул засов - фургон закрыли снаружи.
- Да что за шутки! Эй, откройте сейчас же! - рассердилась Татьяна и громко стукнула кулаком по внутренней обшивке фургона.
Стукнула дверца кабины, мотор заревел, и автомобиль резко рванул с места. Татьяна от неожиданности упала, больно ударившись головой о стенку и попой об пол. Пол был такой холодный, что она сразу же вскочила. Вернее, села на колени и стала шарить руками по стене в надежде найти какой-нибудь замочек, чтобы открыть дверь. Не может же быть так, что совсем ничего нет, никакой задвижки. Нет, кажется, совсем ничего такого чтобы открыть изнутри. Фургон открывается и закрывается только снаружи. Только снаружи.
Автомобиль поехал, мягко выворачивая из двора. Может быть, водитель просто не заметил, что она еще в фургоне, и поэтому захлопнул дверь? Татьяна что было сил стала стучать кулаками по ледяной металлической обшивке. Господи, но ведь кто-нибудь должен услышать, что в фургоне что-то не так. Ведь наверняка он едет по дороге, и вокруг масса машин! Неужели непонятно, что мороженое не может стучать изнутри и кричать: "Помогите!".
Татьяна кричала и стучала все громче, но похоже было, что никто ее не слышал. Но не глухой же он, этот нудный и грубый водитель рефрижератора! Машина, видимо, выехала на проспект и стала набирать скорость. Татьяна подобралась к передней стенке фургона и что было сил забарабанила по ней обеими руками, крича и кашляя от холода.
И вдруг водитель резко затормозил и снова быстро рванул с места. Татьяна от неожиданности сильно ударилась лицом, а потом ее отбросило назад. Она проехала по обледенелому полу фургона и здорово ушиблась макушкой о заднюю стену. Пальцы рук уже не слушались ее, а ноги совершенно онемели.
Татьяна поняла, что водитель не случайно захлопнул дверь фургона, и сейчас все эти торможения и рывки с места он делает специально, чтобы Татьяна больно ударилась и замолчала. Что ему нужно? Куда он ее везет? Может, это маньяк какой-нибудь, и он хочет ее изнасиловать? Да, черт с ним пусть бы насиловал, да только бы не морозил! Сколько еще ехать в этом передвижном холодильнике? Ведь через полчаса она превратится в кусок мороженого мяса! Какое тогда насилие - ног не разогнешь.
Как же Иван мог послать к ней с посылкой такого мудака? Хотя откуда он мог знать, ведь по внешнему виду не скажешь, что он извращенец. Мужик, как мужик, старый к тому же. "Точно, - догадалась Татьяна, - точно маньяк!" Посадил ее специально в фургон, чтобы она замерзла и не сопротивлялась. Боялся не совладать. А теперь довезет спокойно до лесочка или пустыря, а потом вытащит уже замерзшую, без памяти и начнет глумиться. Какой ему кайф в холодное тело тыкать?
"А может, он некрофил? - испугалась Татьяна. - Будет катать ее в машине, пока она не умрет?". Эта мысль Татьяну очень расстроила и Таня заплакала. Она не знала, сколько времени они ехали, но казалось, что уже целую вечность. "Господи, - думала Татьяна, - почему я? Разве мало вокруг девочек, женщин, старушек? Почему снова я?". Она не хотела умирать сейчас, когда все хорошее в ее жизни только началось. Настоящая любовь, человек, ради которого она была готова на все, человек, от которого где-то внутри у Татьяны зародилась новая жизнь. Машина все ехала, становилось холодней и холодней . Татьяна поняла, что она замерзает, и если все это не кончится, то она просто умрет.
- Не-ет, - заплакала Татьяна, лежа на обжигающе-холодном полу фургона, - не сейчас, господи!
Отчаяние придало сил. Она опять поползла к двери. Ткань костюма примерзла к полу и с хрустом оторвалась при движении. Очень трудно было дышать. В маленьком пространстве фургона кислород быстро кончился. Татьяна вдыхала с хрипом, полной грудью, холодный воздух обжигал лёгкие, она кашляла до изнеможения и снова вдыхала, вдыхала, обмораживая губы и кончик носа. Татьяна подползла к двери фургончика. Руки отказывались стучать по холодному металлу, кулаки не сжимались. Таня легла на спину и стала с силой колотить в дверь ногами. Ногами! Как раньше ей не пришла в голову эта мысль? Сильнее! Еще сильнее! Дверь можно сломать!
Но тут водитель опять повторил свой маневр с тормозами. Видимо, он ехал очень быстро, потому что Таня перелетела через голову, едва не сломав себе шею, кувыркнулась и со всего маху ударилась затылком и плечом о стену. Машина двинулась дальше, а у Тани сил двигаться больше не было. Она окончательно замерзла. И даже слезы, которые текли из ее глаз, через минуту становились всего лишь ледяными дорожками на щеках.
Господи! Неужели мало она страдала? Пусть она умрет одна, только Татьяна! Но при чем тут та маленькая жизнь, которая недавно зародилась внутри нее? Он растет, этот хрупкий росток, там, внутри, и ничего не боится. Он знает, что мама защитит его от этого мира, от его зла, от его холода. Но мама не может защитить свое дитя, она замерзает сама! Может быть, она этим и спасет его... Пусть оно лучше и не родится... Никогда не увидит этого дерьма вокруг. Говорят, что неродившиеся дети становятся ангелами. Пусть так, пусть лучше сразу ангел, чем потом вот так умирать...
Татьяна окоченела. Машина легко покачивалась, подпрыгивая на ухабах. Внутри было темно, Тане неожиданно стало все безразлично. Она перестала бороться. Она уже не думала, не надеялась, что откроется дверь и ее освободят из этого ада. Ей просто нестерпимо захотелось спать. Глаза закрылись сами. Она пыталась их открыть, но ресницы, покрытые льдом от слез, тут же примерзли друг к другу, покрытые инеем веки отказывались слушаться. Татьяна знала, что спать нельзя, что это верная смерть, но бороться с собой она уже не могла.
И тогда она ясно увидела у себя над головой люк. Большой белый круг с ярким слепящим светом. Как будто она лежала в колодце. И Таня вспомнила, где, когда и с кем это уже было! Ей стала жутко до тошноты! Она захотела закричать, но с губ сорвался только хрип. Сиплый шипящий звук и слетающие с губ льдинки.
И все. Больше ничего не было. Просто она уснула. Как засыпала тысячи раз в своей жизни, с одной лишь разницей. Она уснула, чтобы никогда больше не проснуться.
15
Вечером Семен, подъехав к дому, осторожно огляделся, прежде чем выйти из машины. Ничего подозрительного. Всех людей, гулявших во дворе, Семен хорошо знал и видел уже тысячу раз. Если кто-то и сидит в засаде с двустволкой наперевес, то этого Семен, как ни смотри, не заметит. Семен захлопнул дверь машины и увидел, что его "SAAB" опять грязный. Семен поморщился. Он терпеть не мог ездить в грязной машине. И дело даже не в Антоне Сергеевиче и представительности его автомобиля, просто Семен ненавидел в жизни две вещи - грязную обувь и грязные машины.
Семен зашел в подъезд, на всякий случай сжимая в кармане рукоятку пистолета, и обнаружил у себя в двери записку. Сначала он хотел выбросить ее не читая, потому что именно таким образом с ним общались Алена с Инной, но потом решил все-таки посмотреть, что там. Он открыл дверь, зашел в коридор и включил свет. Записка была написана на обычной нелинованной бумаге почерком с сильным нажимом. Непохоже было, что ее писали наспех, прислонившись к косяку двери. Буквы не скакали, хотя и были все написаны без смычек, отдельно друг от друга. Семен нисколько не удивился содержанию, а только возгордился своей сообразительностью и логикой, потому что в записке было написано:
"Семен, давай встретимся завтра в метро Александра Невского на переходе в 14.00 ровно. Это очень важно. Я приезжал к тебе и не застал дома. Кирилл".
"Ну, вот он и проявился! - с волнением и азартом подумал Семен. - И что теперь?" Он снова перечитал записку. "Встретимся завтра в метро Александра Невского на переходе в 14.00 ровно". Хотя Семен уже почти полтора года не ездил в метро, а передвигался по городу исключительно на машине, но все же он знал, что время 14.00 - это час пик. В особенности на станции "Площадь Александра Невского". На переходе в это время ожидают друг друга и просто толпятся человек тридцать. И идут каждую секунду мимо не меньше этого.
Если этот парень хочет его замочить, то зачем же выбирать такое многолюдное место для встречи? Если принять во внимание то, что он устроил и Василию, и Алику такие показательные и жестокие казни, то ничего подобного невозможно сделать при таком скоплении народа. Значит, этот Кирилл хочет его как-то обмануть. Но что он задумал, хотелось бы знать? Может быть он хочет столкнуть Семена под проходящий поезд? Вполне возможно. Если бы, например, Семен не ожидал никакой подлости от Кирилла, то столкнуть его было бы очень просто. Толкнет с платформы в спину - не убьет, так искалечит. Но Семен будет настороже. Все время настороже и педику не удастся обвести его вокруг пальца.
Семен снова посмотрел на записку. Абсолютно точно он разгадал то, что записку писали не в темноте подъезда, положив листок на подоконник.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37
- Татьяна? - спросил в трубке незнакомый голос.
- Да, я, - ответила Таня, - а кто это?
- Я работаю с вашим мужем, меня зовут Александр, - представился незнакомец, - Иван загрузил мне в машину коробку, передать Вам. Через десять минут буду у вашего подъезда. Выйдите, пожалуйста, заберите их.
- А что в коробке? - поинтересовалась Татьяна.
- Сами дома посмотрите, - не очень-то дружелюбно ответил Александр. - Я очень спешу, Татьяна. Поэтому попрошу Вас выйти ровно через десять минут. У меня маленький фургончик-рефрижератор. На боку нарисован пингвин с мороженым.
- Хорошо, я выйду, пингвин с мороженым, - ответила Татьяна, - ждите.
- Жду, - ответил Александр и повесил трубку.
Такое было не впервой. Александр часто приносил домой то, что они разгружали - коробку бананов, конфет, сигарет. Если было что-то скоропортящееся, то передавал вот так, с оказией. Он теперь с работы придет только поздно вечером, значит, не могло подождать то, что он передал Татьяне. Мороженое мясо или просто мороженое? А может рыбка вкусная? Ее теперь страстькак на солененькое тянет из-за беременности. Иван это знает и Танюху свою балует. Какой-то неведомый Александр объявился с пингвином на фургончике. Раньше никогда не приезжал. Да, что гадать - много их там в порту мужиков работает, а к Ивану все с уважением относятся.
Татьяна стала одеваться. Пока причесалась, и десять минут прошло. Кое-как влезла в спортивный костюм и кроссовки на босу ногу. Ладно, не замерзнет за две минуты на улице. Она выглянула в окно и увидела, что фургончик уже стоит у подъезда, а мужик-водитель копается у себя в кабине.
Таня схватила со столика ключи и побежала вниз. Водитель - пожилой мужчина в серой вязаной шапочке - мельком взглянул на Таню и, махнув рукой в сторону кузова, сказал:
- Забирайте, там все ваше, дверь открыта.
- Может быть, вы мне поможете? - возмущенно спросила Татьяна.
- Сами не надорветесь, - невежливо буркнул водитель, и Тане показалось, что она уже видела этого мужика. Когда-то очень-очень давно. Она бы узнала, если бы не густая борода и зеленые очки.
- Там всего одна коробка, - нудно продолжал ворчать мужчина, - еще помогать ей.
- Да ну вас! - сказала Татьяна, подошла к двери и открыла ее. Из фургона дохнуло на Таню прямо-таки арктическим холодом. На полу в уголке стояла маленькая цветная коробочка. "Интересно, что это?" - подумала Таня. Она встала на приступочек и влезла внутрь фургона, поеживаясь. Фургон был низкий, и она могла идти в нем только полусогнувшись. Босые ноги в кроссовках сразу же окоченели от холодного металлического пола. Татьяна захотела поскорей схватить коробку и выскочить прочь из этого полутемного склепа.
Но неожиданно дверь за ней захлопнулась, стало совершенно темно. Нигде не осталось даже маленькой щелочки для света.
- Черт! - громко сказала Татьяна. - Откройте дверь, я ничего не вижу!
Вместо ответа она услышала, как звякнул засов - фургон закрыли снаружи.
- Да что за шутки! Эй, откройте сейчас же! - рассердилась Татьяна и громко стукнула кулаком по внутренней обшивке фургона.
Стукнула дверца кабины, мотор заревел, и автомобиль резко рванул с места. Татьяна от неожиданности упала, больно ударившись головой о стенку и попой об пол. Пол был такой холодный, что она сразу же вскочила. Вернее, села на колени и стала шарить руками по стене в надежде найти какой-нибудь замочек, чтобы открыть дверь. Не может же быть так, что совсем ничего нет, никакой задвижки. Нет, кажется, совсем ничего такого чтобы открыть изнутри. Фургон открывается и закрывается только снаружи. Только снаружи.
Автомобиль поехал, мягко выворачивая из двора. Может быть, водитель просто не заметил, что она еще в фургоне, и поэтому захлопнул дверь? Татьяна что было сил стала стучать кулаками по ледяной металлической обшивке. Господи, но ведь кто-нибудь должен услышать, что в фургоне что-то не так. Ведь наверняка он едет по дороге, и вокруг масса машин! Неужели непонятно, что мороженое не может стучать изнутри и кричать: "Помогите!".
Татьяна кричала и стучала все громче, но похоже было, что никто ее не слышал. Но не глухой же он, этот нудный и грубый водитель рефрижератора! Машина, видимо, выехала на проспект и стала набирать скорость. Татьяна подобралась к передней стенке фургона и что было сил забарабанила по ней обеими руками, крича и кашляя от холода.
И вдруг водитель резко затормозил и снова быстро рванул с места. Татьяна от неожиданности сильно ударилась лицом, а потом ее отбросило назад. Она проехала по обледенелому полу фургона и здорово ушиблась макушкой о заднюю стену. Пальцы рук уже не слушались ее, а ноги совершенно онемели.
Татьяна поняла, что водитель не случайно захлопнул дверь фургона, и сейчас все эти торможения и рывки с места он делает специально, чтобы Татьяна больно ударилась и замолчала. Что ему нужно? Куда он ее везет? Может, это маньяк какой-нибудь, и он хочет ее изнасиловать? Да, черт с ним пусть бы насиловал, да только бы не морозил! Сколько еще ехать в этом передвижном холодильнике? Ведь через полчаса она превратится в кусок мороженого мяса! Какое тогда насилие - ног не разогнешь.
Как же Иван мог послать к ней с посылкой такого мудака? Хотя откуда он мог знать, ведь по внешнему виду не скажешь, что он извращенец. Мужик, как мужик, старый к тому же. "Точно, - догадалась Татьяна, - точно маньяк!" Посадил ее специально в фургон, чтобы она замерзла и не сопротивлялась. Боялся не совладать. А теперь довезет спокойно до лесочка или пустыря, а потом вытащит уже замерзшую, без памяти и начнет глумиться. Какой ему кайф в холодное тело тыкать?
"А может, он некрофил? - испугалась Татьяна. - Будет катать ее в машине, пока она не умрет?". Эта мысль Татьяну очень расстроила и Таня заплакала. Она не знала, сколько времени они ехали, но казалось, что уже целую вечность. "Господи, - думала Татьяна, - почему я? Разве мало вокруг девочек, женщин, старушек? Почему снова я?". Она не хотела умирать сейчас, когда все хорошее в ее жизни только началось. Настоящая любовь, человек, ради которого она была готова на все, человек, от которого где-то внутри у Татьяны зародилась новая жизнь. Машина все ехала, становилось холодней и холодней . Татьяна поняла, что она замерзает, и если все это не кончится, то она просто умрет.
- Не-ет, - заплакала Татьяна, лежа на обжигающе-холодном полу фургона, - не сейчас, господи!
Отчаяние придало сил. Она опять поползла к двери. Ткань костюма примерзла к полу и с хрустом оторвалась при движении. Очень трудно было дышать. В маленьком пространстве фургона кислород быстро кончился. Татьяна вдыхала с хрипом, полной грудью, холодный воздух обжигал лёгкие, она кашляла до изнеможения и снова вдыхала, вдыхала, обмораживая губы и кончик носа. Татьяна подползла к двери фургончика. Руки отказывались стучать по холодному металлу, кулаки не сжимались. Таня легла на спину и стала с силой колотить в дверь ногами. Ногами! Как раньше ей не пришла в голову эта мысль? Сильнее! Еще сильнее! Дверь можно сломать!
Но тут водитель опять повторил свой маневр с тормозами. Видимо, он ехал очень быстро, потому что Таня перелетела через голову, едва не сломав себе шею, кувыркнулась и со всего маху ударилась затылком и плечом о стену. Машина двинулась дальше, а у Тани сил двигаться больше не было. Она окончательно замерзла. И даже слезы, которые текли из ее глаз, через минуту становились всего лишь ледяными дорожками на щеках.
Господи! Неужели мало она страдала? Пусть она умрет одна, только Татьяна! Но при чем тут та маленькая жизнь, которая недавно зародилась внутри нее? Он растет, этот хрупкий росток, там, внутри, и ничего не боится. Он знает, что мама защитит его от этого мира, от его зла, от его холода. Но мама не может защитить свое дитя, она замерзает сама! Может быть, она этим и спасет его... Пусть оно лучше и не родится... Никогда не увидит этого дерьма вокруг. Говорят, что неродившиеся дети становятся ангелами. Пусть так, пусть лучше сразу ангел, чем потом вот так умирать...
Татьяна окоченела. Машина легко покачивалась, подпрыгивая на ухабах. Внутри было темно, Тане неожиданно стало все безразлично. Она перестала бороться. Она уже не думала, не надеялась, что откроется дверь и ее освободят из этого ада. Ей просто нестерпимо захотелось спать. Глаза закрылись сами. Она пыталась их открыть, но ресницы, покрытые льдом от слез, тут же примерзли друг к другу, покрытые инеем веки отказывались слушаться. Татьяна знала, что спать нельзя, что это верная смерть, но бороться с собой она уже не могла.
И тогда она ясно увидела у себя над головой люк. Большой белый круг с ярким слепящим светом. Как будто она лежала в колодце. И Таня вспомнила, где, когда и с кем это уже было! Ей стала жутко до тошноты! Она захотела закричать, но с губ сорвался только хрип. Сиплый шипящий звук и слетающие с губ льдинки.
И все. Больше ничего не было. Просто она уснула. Как засыпала тысячи раз в своей жизни, с одной лишь разницей. Она уснула, чтобы никогда больше не проснуться.
15
Вечером Семен, подъехав к дому, осторожно огляделся, прежде чем выйти из машины. Ничего подозрительного. Всех людей, гулявших во дворе, Семен хорошо знал и видел уже тысячу раз. Если кто-то и сидит в засаде с двустволкой наперевес, то этого Семен, как ни смотри, не заметит. Семен захлопнул дверь машины и увидел, что его "SAAB" опять грязный. Семен поморщился. Он терпеть не мог ездить в грязной машине. И дело даже не в Антоне Сергеевиче и представительности его автомобиля, просто Семен ненавидел в жизни две вещи - грязную обувь и грязные машины.
Семен зашел в подъезд, на всякий случай сжимая в кармане рукоятку пистолета, и обнаружил у себя в двери записку. Сначала он хотел выбросить ее не читая, потому что именно таким образом с ним общались Алена с Инной, но потом решил все-таки посмотреть, что там. Он открыл дверь, зашел в коридор и включил свет. Записка была написана на обычной нелинованной бумаге почерком с сильным нажимом. Непохоже было, что ее писали наспех, прислонившись к косяку двери. Буквы не скакали, хотя и были все написаны без смычек, отдельно друг от друга. Семен нисколько не удивился содержанию, а только возгордился своей сообразительностью и логикой, потому что в записке было написано:
"Семен, давай встретимся завтра в метро Александра Невского на переходе в 14.00 ровно. Это очень важно. Я приезжал к тебе и не застал дома. Кирилл".
"Ну, вот он и проявился! - с волнением и азартом подумал Семен. - И что теперь?" Он снова перечитал записку. "Встретимся завтра в метро Александра Невского на переходе в 14.00 ровно". Хотя Семен уже почти полтора года не ездил в метро, а передвигался по городу исключительно на машине, но все же он знал, что время 14.00 - это час пик. В особенности на станции "Площадь Александра Невского". На переходе в это время ожидают друг друга и просто толпятся человек тридцать. И идут каждую секунду мимо не меньше этого.
Если этот парень хочет его замочить, то зачем же выбирать такое многолюдное место для встречи? Если принять во внимание то, что он устроил и Василию, и Алику такие показательные и жестокие казни, то ничего подобного невозможно сделать при таком скоплении народа. Значит, этот Кирилл хочет его как-то обмануть. Но что он задумал, хотелось бы знать? Может быть он хочет столкнуть Семена под проходящий поезд? Вполне возможно. Если бы, например, Семен не ожидал никакой подлости от Кирилла, то столкнуть его было бы очень просто. Толкнет с платформы в спину - не убьет, так искалечит. Но Семен будет настороже. Все время настороже и педику не удастся обвести его вокруг пальца.
Семен снова посмотрел на записку. Абсолютно точно он разгадал то, что записку писали не в темноте подъезда, положив листок на подоконник.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37