Чувства обострились. Все как на войне. Я снова на войне. Даже не увидел, а почувствовал, что вот этот кусок порыжевшей травы есть прикрытие мины. Я внимательно осмотрел этот квадрат. Мина противопехотная. Осенние дожди обнажили ее ребристый желто-коричневый бок. Забавно, если бы продолжили наш путь на автомобиле, то могли запросто собрать растяжку или эту мину. Не поехали. С одной стороны — похвальная предосторожность Рабиновича, а с другой — он мог и знать об этих сюрпризах смерти. Не он ли со своими товарищами установил всю эту нехитрую линию обороны?
Я посмотрел на Андрея. Он лишь подмигнул мне и пожал плечами. Мол, сам не знаю, как это получилось. Становимся напарниками, некоторые вещи понимаем с полу взгляда, с полуслова. С одной стороны, в условиях боевой обстановки, это даже неплохо, при условии, что он не захочет от меня избавиться.
Потом Андрей долго осматривался по сторонам, нашел какое-то дерево, осмотрел его, я увидел маленькую зарубку у корней. Знак, отметина.
Еще полчаса подъема в гору. На каждом большом дереве была сделана маленькая зарубка, — вот так, от зарубки к зарубке, мы и двигались зигзагами. Когда я хотел обойти стороной большие заросли кустарника, Андрей предупредил:
— Не надо, Алексей, там опасно.
Не дурак, понял, что там мины. Хитрые бестии. Видать, немало они нашпиговали там смерти, и Рабинович принимал непосредственное участие в этом. На пути снова встали густые заросли кустарника. Едва была заметна узкая тропинка. Андрей пошел по ней первым.
Поднял руку. Для любого военного во всех странах мира это означает «Внимание!» и «Опасность!» Я остановился, тут же присел, военная привычка, начал озираться и напрягать слух и зрение. Тихо, кроме веток кустарника с редкими листьями ничего не увидел. Андрей протянул руку вперед, указывая направление.
Вот оно что. Тонкая проволочка пересекала тропиночку, не зная о ней, обойти нет никакой возможности. Зацепил и бах — все твои внутренности на ветках чеченского кустарника. Андрей аккуратно отцепил один конец проволоки от спрятанной гранаты. Потом второй конец проволоки от второй гранаты.
Ничего себе! Если мы ставили растяжки, то привязывали один конец к дереву, а второй — к кольцу гранаты, а эти хитрые евреи привязали проволоку к кольцам двух гранат. Двойной взрыв. Двойной эффект. Забавно, если они заминировали всю дорогу на подступах к тайнику, то сколько же они привезли смертоносного железа? И что же нужно так сильно оберегать? И, наконец, как они протащили все это? Небольшая группа профессиональных разведчиков через полмира доставила груз, и никто не удосужился провести качественный досмотр?! Я уже молчу про оперативную работу.
А ведь это риск, громаднейший риск. Значит, они что-то замышляли здесь грандиозное. А не просто сбор развединформации о деятельности какого-то там Омар Омара.
Пошли вперед. Рабинович сделал шаг вправо, показал пальцем на небольшой холм, потом из-под листвы вынул малую саперную лопатку. Начал копать, остановился, очертил небольшой круг и дальше работал уже руками, понятно, снимает противопехотную мину, последний сюрприз. Аккуратно выкрутил взрыватель, положил его в сторону, потом снял мину. Ладно хоть под ней не оставили гранату без чеки. Я бросил взгляд на мину. «Итальянка». Не содержит металлических частей, миноискатель не возьмет, только собачка или щуп.
Такого «добра» было много в Чечне — гуманитарная помощь развитых экономических стран. Там противопехотные мины запрещают, а склады ломятся от них; чтобы не пропадать добру — в Чечню, для защиты прав угнетенных аборигенов от Российской Империи. Уроды буржуазные, что с них взять.
Андрей вытянул длинную цепь. Потянули. С шумом-треском отвалилась металлическая пластина, обнажила черный вход в землянку. Прямо не евреи-разведчики, а сборище потомков Монте-Кристо. Вон сколько нарыли! И главное, что не видно вырытой земли. Куда-то далеко оттаскивали. Молодцы!
2.
Андрей зажег зажигалку, у входа стояли три свечи — предусмотрительные, мать их за ногу! Квадратное помещение, три на три метра. Стены укреплены бревнами. Вдоль стен стоят ящики. Много ящиков. Некоторые мне знакомы. Ящики с автоматами, нашими, российскими АКСами, с патронами к ним. Все в заводской упаковке, перехвачены металлическими лентами. Ящики с гранатами. Здесь и РГД и Ф-1. Отдельно ящики с РПГ-7 и отдельно ящики с выстрелами к ним. Одноразовые гранатометы. В углу стоял миномет, еще в заводской смазке, обмотанный промасленной бумагой. Мины тоже были представлены в достатке. Большое количество противопехотных, как наших, так и импортных. Были даже и МОН-90 — очень грозное оружие, если им грамотно воспользоваться, то можно было роту противника положить одному человеку. Главное — радиовзрыватели, грамотно расставленные мины и крепкие нервы. А вот и еще одна знакомая игрушка. Ее я видел лишь однажды и то в очень покореженном виде — знаменитый на весь мир переносной зенитно-ракетный комплекс американского производства «Стингер». Таких штучек было две и около десятка выстрелов к ним. С таким арсеналом можно было воевать. Это все я рассмотрел в скупом, колыхающемся пламени свечи, были и еще ящики, судя по маркировке, там были консервы. Мясные и рыбные. Двадцатипятилитровый молочный бидон, а чтобы никто не сомневался в содержимом, на его боку было написано «Спирт». Я не выдержал:
— Андрей, вы что, все это с собой притащили?
— Нет, конечно, — он рассмеялся. — Все это здесь спрятано давно, периодически лишь происходит обновление. Все это хранится в лесу, у каких-то изделий истекает срок действия, срок хранения, вот тогда и происходит снятие его с хранения, и замена новым. Все как в действующей армии. Не бойся, все это не предназначено для ведения боевых действий с Россией, только для борьбы с террористами. Мы же теперь в одних окопах. Если раньше только мы боролись с исламистами, то теперь линия фронта проходит здесь, — он топнул ногой в земляной пол.
— Не вы ли его здесь провели? А то скучно вам одним было воевать, вот и нас припрягли? — я насторожился.
— Нет, Алексей, нет. Россия в лице бывшего Союза сама ввязалась в эту войну, когда влезла в авантюру с Афганистаном, а потом — пошло-поехало, только успевай поворачивайся. И это еще только начало, попомни мои слова. Пойдут шахиды-камикадзе, обвязанные взрывчаткой. Которые будут взрывать себя на автобусных остановках, театрах, кафе, ресторанах, школах, на дискотеках.
— Тьфу, тьфу, тьфу, сплюнь, дурак. Сглазишь! — я суетливо сплюнул и постучал по ближайшему деревянному ящику, оказалось, что по автоматам.
— Мне бы очень хотелось ошибаться, Алексей, но пока что вы вступили лишь в начальную фазу боевых действий с фанатиками. Они же здесь хотели построить исламское государство, но вы помешали. Теперь весь мир поддерживает их.
— Ну, так уж и весь мир! — я недоверчиво усмехнулся.
— А ты как думал! Штатам и иже с ними западной Европе якобы важно, что вы здесь нарушаете права человека, и плевать, что они бандиты и убивают всех, кто не их веры. А исламский мир включился в войну ради создания очередного государства в Европе со средневековым укладом жизни. Так что как ни крути, а влипла Россия на многие года или годы, как хочешь сделай ударение, сути не меняет. И как бы парадоксально это ни звучало, в этой дерьмовой войне есть лишь один надежный союзник-партнер — Израиль. Не вижу твоего лица, но знаю, что кривишь сейчас морду, а от этого никуда не уйти. В Израиле это давно уже поняли, осталось, чтобы в Москве пришли к этому, и чем быстрее — тем лучше. Для обеих стран лучше.
— Ты меня чего агитируешь, чтобы я сейчас поперся в Москву к Гаранту Конституции и объяснял ему, что, мол, бросай все и иди заключай договор «Россия-Израиль — братья навек»? Этого хочешь? Не выйдет. Заканчивай политинформацию, нужно двигать дальше к моему золоту, моей валюте, чтобы потом смотаться подальше от всех этих придурочных террористов с их бредовыми идеями о мировом господстве, от вас — евреев с идеей богоизбранности, от православной церкви, которая считает себя единственно правильной, от всех, к чертовой матери! Будет миллион «гринов», два, три — на жизнь хватит! Давай, бери, что нам надо, чтобы не быть «голыми», и пойдем отсюда.
— Алексей, может, хоть пистолет возьмем?
— Ага, ты еще Узи возьми. Кстати, есть здесь?
— Есть.
— Дай хоть посмотреть, а то только в американских боевиках и видел.
— Вот, — Андрей подошел и достал из какого-то ящика Узи, замотанный в промасленную бумагу.
— Ух ты! — я взял его в руки. — А тяжелый какой! Ты сам-то стрелял из него?
— Стрелял, — Андрей пожал плечами. — А вообще-то Узи ужасно непрактичная штуковина. Пятикилограммовый утюг. Система прицеливания чертовски неудобная, верхнее расположение затвора тем более неудобно, — он продемонстрировал как взводится пистолет-пулемет. — Стрелять из него неудобно, а прицельно — и подавно, руки держатся рука к руке, локоть к локтю, рычаг равновесия достаточно маленький. Огромный недостаток — при вставленном магазине, если затвор взведен, затворная рама остается в заднем положении, окошко экстрактора (ну, откуда гильзы выбрасываются) открыто, готово к приему любой грязи и пыли. Кроме основного предохранителя есть еще предохранитель на тыльной стороне рукоятки, который при стрельбе надо плотно зажимать между большим и указательным пальцами, и, соответственно, рука быстро устает. И самый главный недостаток — то, что, несмотря на наличие двух предохранителей, при резком ударе Узи вполне может перезарядиться, а так как боек постоянно в торчащем положении, то вполне может и выдать очередь. Про сложно складывающийся приклад, который вечно открывается не вовремя от любого удара по нему, я уж и не говорю.
Рабинович быстро и сноровисто показывал, как перезаряжается пистолет-пулемет, как откидывается приклад, как пристегивается магазин, как его менять. Я попробовал сам. М-да, действительно, не так просто, как в лихих боевиках.
— Патроны есть? — спросил я.
— Есть. На, — Андрей разорвал упаковку патронов.
— Почти как к ПМ, только немного длиннее.
— Будешь стрелять? — насмешливо поинтересовался Рабинович.
— Нет, конечно, — я со вздохом протянул ему Узи.
Мне очень хотелось пострелять из этого оружия, попробовать, как он действительно бьет, почувствовать его отдачу, пристрелять под себя это заморское оружие. В голове всплыла фраза, сказанная в одном кинофильме про Узи: «Им можно деревья рубить!» Имелась в виду его огневая мощь.
Андрей почувствовал мое желание, решил утешить немного:
— Не переживай так. Приезжай ко мне — постреляешь от души.
— Нет уж, лучше вы к нам. Давай, бери свое барахло, и сваливаем отсюда. Засветло надо успеть двинутся. В лесу как-то не очень хочется останавливаться, точно так же, как не хочется ночевать в первой деревне.
— Сейчас.
Андрей нырнул в темный угол и вытащил поближе ко входу какой-то небольшой ящик. Начал его открывать, потом рыться в нем.
— Андрей, а таких тайников по всей Чечне много?
— А тебе зачем? — не отрываясь от поисков ответил Рабинович-Коэн.
— Просто интересно.
— А ты как думаешь?
— Я думаю, что много, и это не самый основной.
— Вот и думай как хочешь, а мне не мешай, — огрызнулся мой напарник, и по его тону я понял, что не ошибся.
— Ты хоть скажи, что берешь, а то потом влипнем с твоим снаряжением.
— Вот, смотри, — Андрей достал несколько упаковок фотопленок одной известной фирмы.
У нас все карманы были ими забиты, Рабинович сам настаивал, чтобы я купил именно такие.
— Ну, и что? — я был в недоумении.
— Смотри и учись, студент! — Рабинович торжествовал. — Если пленку вытащить из упаковки, то полностью она не вытащится, там есть зацеп. Той стороной, где располагается эмульсия, можешь приклеить к любой поверхности.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48