И вдруг я услышал имя Хасана.
— Эй, Марго, - позвал я. - Что вы там о Хасане толкуете?
— Да так, ничего, пустяки, - сказала она, появляясь в дверях. - Просто Алтына его видела несколько раз на базаре возле ларьков.
— Возле каких ларьков? - заинтересовался я.
— Ну, возле тех, которые у входа…
— Это те самые ларьки, где продаются игральные карты?
— Наверное, - пожала плечами Марго, - не знаю.
— Когда она его видела? - спросил я, привстав и комкая в пальцах тлеющий окурок. - Ну-ка, зови Алтыну сюда!
— Но что такое? В чем дело?
— Сам пока не знаю, - сказал я, - но есть одно соображение. Надо бы проверить… Черт возьми, как это не пришло мне в голову раньше!
Откуда-то из глубины, из подсознания поднялась во мне смутная, еще не оформившаяся мысль; родилось предчувствие догадки.
— Ты на базаре часто бываешь? - спросил я Алтыну, прибежавшую из кухни, ошалело таращившую глаза.
— Все время, - ответила она и дернула плечиком. - Я ведь в том районе работаю.
— И Хасана видишь часто?
— Не каждый день, - задумалась она, - но, в общем…
— Когда ты его увидела в первый раз?
— Месяца два назад.
— Именно там, возле ларьков?
— Да, - сказала она, - там.
— Что он делал, не помнишь?
— Н-нет, - пробормотала она, наморщась. - Он ведь нами, бабами, не интересуется. Ну и мы им - тоже.
— Но все-таки, - попросил я, - напрягись, припомни. С кем он разговаривал?
— С ларечником. Там один армянин работает, Саркисян. Такой пройдоха, негде пробы ставить. Хасан с ним, по-моему, дружит. Какие-то у них дела, - она вздохнула коротко, поджала губы. - Если б я раньше знала - поинтересовалась бы. А так что ж…
— Но почему ты решила, что у них дела?
— А как же! - ответила она удивленно. - Конечно! Хасан - я точно помню - какой-то сверток ему передал тогда…
— Сверток? - переспросил я стремительно. - Большой?
— Да нет, не очень. Просто бумажный пакет.
Теперь я окончательно понял хитрость Хасана, разгадал всю подлую суть его комбинации! Приехав в Грозный, он прежде всего обошел базарные ларьки и скупил там все имеющиеся карты. Обработал их, подковал. И затем снова вернул продавцам. Продавцы, конечно же, согласились на это; ведь они таким образом зарабатывали дважды на каждой колоде; всякий раз, затевая очередную игру, Хасан посылал к ним своих мальчиков, покупавших якобы совершенно новые карты!
Всеми этими мыслями я поделился с моей Королевой. Она заметила весьма резонно:
— Возможно, ты прав. Даже наверняка… Но это еще нужно доказать. И тут, я думаю, первым делом надо расколоть Саркисяна. Если он подтвердит…
— Заманить бы его куда-нибудь, - пробормотал я. - Только как это сделать?
— Ну, заманить-то нетрудно, - усмехнулась Марго, - мои девочки это умеют.
Поворотясь к Алтыне, она легонько ладонью похлопала ее по тугой, подрагивающей ляжке:
— Неплохо умеют… верно я говорю?
— Так ведь с этого кормимся, - засмеялась, зарделась та, - на том стоим!
Марго сказала, задумчиво покусывая губы:
— Договорись с ним на вечер. Часов в восемь встретитесь - и сразу веди его на Вокзальную в подвал, ты знаешь куда!
И потом, обращаясь ко мне:
— Кого позвать?
— Н-ну, можно Кинто, - сказал я, - хоть мы с ним и поссорились, разошлись… А впрочем, именно потому-то он и годится! Ведь поссорились мы как раз из-за татарина!
— Хорошо, - кивнула Марго деловито. - Кого еще?
— Еще можешь позвать Абрека, Ботало, Левку Жида, - я назвал несколько своих приятелей. И затем предупредил ее:
— Самое главное - чтоб все было тихо! У Хасана полно прихлебателей, имей это в виду. Половина здешнего ворья - его должники.
— Но это же нам на руку, - возразила Марго. - Значит, все на него злы.
— В общем-то верно, - сказал я, - однако люди мыслят по-разному. Одни захотят мстить, другие, наоборот, начнут перед ним выслуживаться. Найдется какой-нибудь ублюдок, сообщит ему, стукнет… Ищи тогда ветра в поле! Нет, милая, лучше уж действовать аккуратно.
* * *
Оставшись один, я долго лежал, размышляя о случившемся. Я оказался прав; предчувствия не подвели меня. Все баснословные выигрыши татарина были, по сути дела, фиктивными. Он обманывал своих партнеров, а этого не прощают нигде, тем более - у блатных! В нашей среде за такие вещи наказывают беспощадно. И теперь, закрыв глаза, я представил себе сцену, которая вскоре разыграется на Вокзальной улице… Среди моих приятелей - среди тех, кого должна была разыскать Марго, - был назван Абрек. Я вспомнил о нем не случайно. Сухой, темнолицый, весь исполосованный шрамами, парень этот промышлял бандитизмом в окрестных горах и славился своей жестокостью.
«Если Саркисян окажется в его руках, - думал я, - он расколется мгновенно, в ту же минуту. К Абреку попасть страшней, чем к любым чекистам». На мгновение мне даже стало жалко этого торговца…
Незаметно я задремал. И очнулся, разбуженный стуком в дверь.
Торопливо - снедаемый любопытством и нетерпением - открыл я замок и вздрогнул: в дверях стоял Хасан! Он был не один. За спиною татарина теснилась его свита. Щуря узкие запухшие глаза, Хасан сказал с порога:
— Привет, Чума! Одевайся!
— В-в чем дело? - спросил я растерянно. - Что такое?
— Как - что такое? - удивился он. - Ты разве забыл вчерашний наш разговор? Ты ж меня зарезать грозился. При всех грозился… А потом сказал: «Если проиграюсь - душа с меня вон»… Было?
— Было, - пробормотал я.
— Ну вот я и пришел - по твою душу…
И, подавшись ко мне, он добавил тихо, медленно, с хрипотцой:
— Предлагаю тебе новую партию. Сыграем теперь в перышки… Перо на перо!
Он тихо сказал это, но за дверьми - среди его шестерок - возникло смутное движение, шепоток, легкий шорох. И, услышав его слова, я как-то сразу напрягся весь, подобрался внутренне.
Хасан произнес сейчас ритуальную фразу; он вызывал меня на дуэль! «Перо на перо» - в переводе с блатного означает: «нож на нож».
В принципе, воровская дуэль мало чем отличается от обычной, классической. Противники сходятся здесь, вооруженные холодным оружием (в данном случае - ножами), окруженные многочисленными секундантами. Так же, как и в классической ситуации, тут есть свои непреложные правила, свои запреты.
Строжайше запрещено, кстати, сдаваться, искать примирения, а также покидать поле боя. Схватка между урками ведется яростно, до конца. Она прекращается только с гибелью одного из противников. Только так - и никак иначе! Пожалуй, в этом и заключается различие между дуэлью блатной и обычной. В этом и еще в том, что секунданты, представители враждующих сторон, единодушно поддерживают затем победителя; выгораживают и оправдывают его перед властями.
При составлении милицейского протокола (в том случае, если труп не удается вовремя скрыть) секунданты выступают в качестве свидетелей… Победитель - кто бы он ни был! - объявляется правым, не повинным ни в чем; виноват всегда тот, кто умер! Именно он, по общему свидетельству очевидцев, явился истинным зачинщиком драки; грубиян и насильник, он первым совершил нападение и был убит, причем убит случайно, непреднамеренно, и конечно же, собственным своим ножом!
Понимая обычно, в чем суть, догадываясь о многом, милиция тем не менее ничего тут поделать не может; в уголовном кодексе РСФСР есть специальный параграф, особый пункт, связанный с понятием «необходимой самообороны». Параграф этот допускает любые защитные действия, вплоть до убийства, конечно, если такие действия оправданны. Здесь, безусловно, очень много зависит от показаний свидетелей. И вот почему так важны в блатной дуэли секунданты. Чем их больше, тем лучше для дела.
Хасан привел с собой целую свору… Однако это обилие людей не радовало меня, нет: ведь все они были его ставленниками, его прихлебателями. Я находился сейчас в чужом, враждебном мне окружении и мог столкнуться с любой подлостью, с любой неожиданностью.
— Одевайся! - коротко повторил Хасан. - Пойдем.
— Куда? - спросил я.
— Неважно, - пожал он жирными плечами, - ну, хотя бы на наш пруд! Там тихо, удобно. В крайнем случае - все концы в воду… - и пронзительно глянул на меня. - Согласен?
— А почему бы и нет, - усмехнулся я, стараясь говорить как можно небрежней, - место подходящее. Обожди-ка минутку!
Я отвернулся, расстегивая халат. И тут же опомнился, сообразил, что дамский этот халатик - единственное мое одеяние.
— Слушай, Хасан, - проговорил я озадаченно. - Я согласен с тобой пойти куда угодно. Но как это сделать? Вся моя одежда-то ведь у тебя… А новой я пока еще не обзавелся.
— Та-ак, - протянул Хасан, - так. Ну, что ж, - он наморщился, собрал складки на лбу. - Не можешь идти, давай здесь схлестнемся, пока твоей Марго нет… Не люблю, признаться, бабьих воплей.
«Ага, - тут же подумал я, - он, очевидно, не знает пока ничего. А то, что он явился именно сейчас, это просто совпадение. Но все же и здесь ему везет! Опять он, проклятый, в выигрышном положении! Все шансы - на его стороне…»
— Что ж, Хасан давай схлестнемся, - сказал я, - проверим последнюю талию… Но, полагаю, игра будет честная?
— А как же? - широко ухмыльнулся татарин. - Честность - мой девиз!
— Ну, если так, - сказал я, - верни мне финку. Ты ведь ее, помнишь, забрал вчера вместе с барахлом…
— Так у тебя что ж, другой нету? - спросил он медленно.
— Как видишь, - я развел руками.
С минуту он молчал, размышлял о чем-то, потом заглянул в коридор, махнул рукой:
— Заходи, ребята! - и грузно шагнул ко мне навстречу. Я отстранился невольно… Тогда Хасан сказал, затягивая слова, презрительно оттопырив нижнюю губу: - Не будь таким нервным.
Он нагнулся и вытянул из-за голенища ножик. Ледяным синеватым блеском вспыхнуло узкое лезвие. Вспыхнуло и погасло. Хасан подбросил нож и ловко поймал его. И потом еще раз. И снова шагнул, приблизился вплотную, держа финку в полусогнутой руке, целясь в живот мне колючим, отточенным жалом.
— Слушай, но это не по правилам, - быстро (быстрее, чем следовало бы!) заговорил я, чувствуя, как живот мой и спину обдает знобящим холодком. - Если уж играть, то на равных… Где мой нож?
— А разве это не твой? - поднял брови татарин.
— Нет.
— Извини, браток. А я уж было хотел это перышко отдать тебе…
Он явно резвился, баловался, наслаждаясь моей беззащитностью. Коренастый, широкоплечий, он стоял, прочно расставив ноги и поигрывая мерцающим лезвием. А вокруг, теснясь по стенам и заполняя комнату, настороженно помалкивала многочисленная его челядь: всевозможные шестерки, мелкая шпана…
Все они ждали конца. И конец этот был им ясен так же, как и мне самому. Я был приговорен, находился в безвыходном положений. Все сейчас зависело от Хасана… А он не спешил!
* * *
Хасан не спешил! Он слишком был уверен в себе. Прирожденный игрок, он издавна привык полагаться на фортуну. И она никогда не подводила его раньше.
Однако на этот раз - подвела!
С грохотом распахнулась дверь, и в проеме се увидел я лица Кинто и Абрека.
Следом за ними появилась Марго; она придерживала за плечи побледневшую, плачущую Алтыну.
— О-о-о! - сказал Кинто и присвистнул протяжливо. - И Хасан тут. Собственной персоной! Вот это здорово; тебя-то нам и надо…
— А зачем я вам? - спросил Хасан.
— А ты не догадываешься? - прищурился Кинто. Неспешно, вразвалочку прошелся он по комнате. Согнал со стула одного из хасановских мальчиков и уселся сам. Раздвинул колени и потом, опершись о них ладонями, спросил:
— Не догадываешься? - затем повторил с укоризной: - Ай-ай-ай! Что же это с тобой стряслось? Такой всегда был шустрый, сообразительный, все знал! Как блатных обманывать, как карты ковать…
— Какие карты? При чем тут карты? - завертелся татарин. - Ничего не знаю!
— А вот Саркисян говорил…
— Саркисян? - прошептал Хасан.
— Ну да, - задушевно, почти ласково сказал Кинто, - Саркисян, который на базаре торгует. Знаешь такого?
— Нет, - пробормотал Хасан, озираясь и легонько двигаясь вдоль стены в глубь помещения.
— А он тебя признал и рассказал кое-что.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60
— Эй, Марго, - позвал я. - Что вы там о Хасане толкуете?
— Да так, ничего, пустяки, - сказала она, появляясь в дверях. - Просто Алтына его видела несколько раз на базаре возле ларьков.
— Возле каких ларьков? - заинтересовался я.
— Ну, возле тех, которые у входа…
— Это те самые ларьки, где продаются игральные карты?
— Наверное, - пожала плечами Марго, - не знаю.
— Когда она его видела? - спросил я, привстав и комкая в пальцах тлеющий окурок. - Ну-ка, зови Алтыну сюда!
— Но что такое? В чем дело?
— Сам пока не знаю, - сказал я, - но есть одно соображение. Надо бы проверить… Черт возьми, как это не пришло мне в голову раньше!
Откуда-то из глубины, из подсознания поднялась во мне смутная, еще не оформившаяся мысль; родилось предчувствие догадки.
— Ты на базаре часто бываешь? - спросил я Алтыну, прибежавшую из кухни, ошалело таращившую глаза.
— Все время, - ответила она и дернула плечиком. - Я ведь в том районе работаю.
— И Хасана видишь часто?
— Не каждый день, - задумалась она, - но, в общем…
— Когда ты его увидела в первый раз?
— Месяца два назад.
— Именно там, возле ларьков?
— Да, - сказала она, - там.
— Что он делал, не помнишь?
— Н-нет, - пробормотала она, наморщась. - Он ведь нами, бабами, не интересуется. Ну и мы им - тоже.
— Но все-таки, - попросил я, - напрягись, припомни. С кем он разговаривал?
— С ларечником. Там один армянин работает, Саркисян. Такой пройдоха, негде пробы ставить. Хасан с ним, по-моему, дружит. Какие-то у них дела, - она вздохнула коротко, поджала губы. - Если б я раньше знала - поинтересовалась бы. А так что ж…
— Но почему ты решила, что у них дела?
— А как же! - ответила она удивленно. - Конечно! Хасан - я точно помню - какой-то сверток ему передал тогда…
— Сверток? - переспросил я стремительно. - Большой?
— Да нет, не очень. Просто бумажный пакет.
Теперь я окончательно понял хитрость Хасана, разгадал всю подлую суть его комбинации! Приехав в Грозный, он прежде всего обошел базарные ларьки и скупил там все имеющиеся карты. Обработал их, подковал. И затем снова вернул продавцам. Продавцы, конечно же, согласились на это; ведь они таким образом зарабатывали дважды на каждой колоде; всякий раз, затевая очередную игру, Хасан посылал к ним своих мальчиков, покупавших якобы совершенно новые карты!
Всеми этими мыслями я поделился с моей Королевой. Она заметила весьма резонно:
— Возможно, ты прав. Даже наверняка… Но это еще нужно доказать. И тут, я думаю, первым делом надо расколоть Саркисяна. Если он подтвердит…
— Заманить бы его куда-нибудь, - пробормотал я. - Только как это сделать?
— Ну, заманить-то нетрудно, - усмехнулась Марго, - мои девочки это умеют.
Поворотясь к Алтыне, она легонько ладонью похлопала ее по тугой, подрагивающей ляжке:
— Неплохо умеют… верно я говорю?
— Так ведь с этого кормимся, - засмеялась, зарделась та, - на том стоим!
Марго сказала, задумчиво покусывая губы:
— Договорись с ним на вечер. Часов в восемь встретитесь - и сразу веди его на Вокзальную в подвал, ты знаешь куда!
И потом, обращаясь ко мне:
— Кого позвать?
— Н-ну, можно Кинто, - сказал я, - хоть мы с ним и поссорились, разошлись… А впрочем, именно потому-то он и годится! Ведь поссорились мы как раз из-за татарина!
— Хорошо, - кивнула Марго деловито. - Кого еще?
— Еще можешь позвать Абрека, Ботало, Левку Жида, - я назвал несколько своих приятелей. И затем предупредил ее:
— Самое главное - чтоб все было тихо! У Хасана полно прихлебателей, имей это в виду. Половина здешнего ворья - его должники.
— Но это же нам на руку, - возразила Марго. - Значит, все на него злы.
— В общем-то верно, - сказал я, - однако люди мыслят по-разному. Одни захотят мстить, другие, наоборот, начнут перед ним выслуживаться. Найдется какой-нибудь ублюдок, сообщит ему, стукнет… Ищи тогда ветра в поле! Нет, милая, лучше уж действовать аккуратно.
* * *
Оставшись один, я долго лежал, размышляя о случившемся. Я оказался прав; предчувствия не подвели меня. Все баснословные выигрыши татарина были, по сути дела, фиктивными. Он обманывал своих партнеров, а этого не прощают нигде, тем более - у блатных! В нашей среде за такие вещи наказывают беспощадно. И теперь, закрыв глаза, я представил себе сцену, которая вскоре разыграется на Вокзальной улице… Среди моих приятелей - среди тех, кого должна была разыскать Марго, - был назван Абрек. Я вспомнил о нем не случайно. Сухой, темнолицый, весь исполосованный шрамами, парень этот промышлял бандитизмом в окрестных горах и славился своей жестокостью.
«Если Саркисян окажется в его руках, - думал я, - он расколется мгновенно, в ту же минуту. К Абреку попасть страшней, чем к любым чекистам». На мгновение мне даже стало жалко этого торговца…
Незаметно я задремал. И очнулся, разбуженный стуком в дверь.
Торопливо - снедаемый любопытством и нетерпением - открыл я замок и вздрогнул: в дверях стоял Хасан! Он был не один. За спиною татарина теснилась его свита. Щуря узкие запухшие глаза, Хасан сказал с порога:
— Привет, Чума! Одевайся!
— В-в чем дело? - спросил я растерянно. - Что такое?
— Как - что такое? - удивился он. - Ты разве забыл вчерашний наш разговор? Ты ж меня зарезать грозился. При всех грозился… А потом сказал: «Если проиграюсь - душа с меня вон»… Было?
— Было, - пробормотал я.
— Ну вот я и пришел - по твою душу…
И, подавшись ко мне, он добавил тихо, медленно, с хрипотцой:
— Предлагаю тебе новую партию. Сыграем теперь в перышки… Перо на перо!
Он тихо сказал это, но за дверьми - среди его шестерок - возникло смутное движение, шепоток, легкий шорох. И, услышав его слова, я как-то сразу напрягся весь, подобрался внутренне.
Хасан произнес сейчас ритуальную фразу; он вызывал меня на дуэль! «Перо на перо» - в переводе с блатного означает: «нож на нож».
В принципе, воровская дуэль мало чем отличается от обычной, классической. Противники сходятся здесь, вооруженные холодным оружием (в данном случае - ножами), окруженные многочисленными секундантами. Так же, как и в классической ситуации, тут есть свои непреложные правила, свои запреты.
Строжайше запрещено, кстати, сдаваться, искать примирения, а также покидать поле боя. Схватка между урками ведется яростно, до конца. Она прекращается только с гибелью одного из противников. Только так - и никак иначе! Пожалуй, в этом и заключается различие между дуэлью блатной и обычной. В этом и еще в том, что секунданты, представители враждующих сторон, единодушно поддерживают затем победителя; выгораживают и оправдывают его перед властями.
При составлении милицейского протокола (в том случае, если труп не удается вовремя скрыть) секунданты выступают в качестве свидетелей… Победитель - кто бы он ни был! - объявляется правым, не повинным ни в чем; виноват всегда тот, кто умер! Именно он, по общему свидетельству очевидцев, явился истинным зачинщиком драки; грубиян и насильник, он первым совершил нападение и был убит, причем убит случайно, непреднамеренно, и конечно же, собственным своим ножом!
Понимая обычно, в чем суть, догадываясь о многом, милиция тем не менее ничего тут поделать не может; в уголовном кодексе РСФСР есть специальный параграф, особый пункт, связанный с понятием «необходимой самообороны». Параграф этот допускает любые защитные действия, вплоть до убийства, конечно, если такие действия оправданны. Здесь, безусловно, очень много зависит от показаний свидетелей. И вот почему так важны в блатной дуэли секунданты. Чем их больше, тем лучше для дела.
Хасан привел с собой целую свору… Однако это обилие людей не радовало меня, нет: ведь все они были его ставленниками, его прихлебателями. Я находился сейчас в чужом, враждебном мне окружении и мог столкнуться с любой подлостью, с любой неожиданностью.
— Одевайся! - коротко повторил Хасан. - Пойдем.
— Куда? - спросил я.
— Неважно, - пожал он жирными плечами, - ну, хотя бы на наш пруд! Там тихо, удобно. В крайнем случае - все концы в воду… - и пронзительно глянул на меня. - Согласен?
— А почему бы и нет, - усмехнулся я, стараясь говорить как можно небрежней, - место подходящее. Обожди-ка минутку!
Я отвернулся, расстегивая халат. И тут же опомнился, сообразил, что дамский этот халатик - единственное мое одеяние.
— Слушай, Хасан, - проговорил я озадаченно. - Я согласен с тобой пойти куда угодно. Но как это сделать? Вся моя одежда-то ведь у тебя… А новой я пока еще не обзавелся.
— Та-ак, - протянул Хасан, - так. Ну, что ж, - он наморщился, собрал складки на лбу. - Не можешь идти, давай здесь схлестнемся, пока твоей Марго нет… Не люблю, признаться, бабьих воплей.
«Ага, - тут же подумал я, - он, очевидно, не знает пока ничего. А то, что он явился именно сейчас, это просто совпадение. Но все же и здесь ему везет! Опять он, проклятый, в выигрышном положении! Все шансы - на его стороне…»
— Что ж, Хасан давай схлестнемся, - сказал я, - проверим последнюю талию… Но, полагаю, игра будет честная?
— А как же? - широко ухмыльнулся татарин. - Честность - мой девиз!
— Ну, если так, - сказал я, - верни мне финку. Ты ведь ее, помнишь, забрал вчера вместе с барахлом…
— Так у тебя что ж, другой нету? - спросил он медленно.
— Как видишь, - я развел руками.
С минуту он молчал, размышлял о чем-то, потом заглянул в коридор, махнул рукой:
— Заходи, ребята! - и грузно шагнул ко мне навстречу. Я отстранился невольно… Тогда Хасан сказал, затягивая слова, презрительно оттопырив нижнюю губу: - Не будь таким нервным.
Он нагнулся и вытянул из-за голенища ножик. Ледяным синеватым блеском вспыхнуло узкое лезвие. Вспыхнуло и погасло. Хасан подбросил нож и ловко поймал его. И потом еще раз. И снова шагнул, приблизился вплотную, держа финку в полусогнутой руке, целясь в живот мне колючим, отточенным жалом.
— Слушай, но это не по правилам, - быстро (быстрее, чем следовало бы!) заговорил я, чувствуя, как живот мой и спину обдает знобящим холодком. - Если уж играть, то на равных… Где мой нож?
— А разве это не твой? - поднял брови татарин.
— Нет.
— Извини, браток. А я уж было хотел это перышко отдать тебе…
Он явно резвился, баловался, наслаждаясь моей беззащитностью. Коренастый, широкоплечий, он стоял, прочно расставив ноги и поигрывая мерцающим лезвием. А вокруг, теснясь по стенам и заполняя комнату, настороженно помалкивала многочисленная его челядь: всевозможные шестерки, мелкая шпана…
Все они ждали конца. И конец этот был им ясен так же, как и мне самому. Я был приговорен, находился в безвыходном положений. Все сейчас зависело от Хасана… А он не спешил!
* * *
Хасан не спешил! Он слишком был уверен в себе. Прирожденный игрок, он издавна привык полагаться на фортуну. И она никогда не подводила его раньше.
Однако на этот раз - подвела!
С грохотом распахнулась дверь, и в проеме се увидел я лица Кинто и Абрека.
Следом за ними появилась Марго; она придерживала за плечи побледневшую, плачущую Алтыну.
— О-о-о! - сказал Кинто и присвистнул протяжливо. - И Хасан тут. Собственной персоной! Вот это здорово; тебя-то нам и надо…
— А зачем я вам? - спросил Хасан.
— А ты не догадываешься? - прищурился Кинто. Неспешно, вразвалочку прошелся он по комнате. Согнал со стула одного из хасановских мальчиков и уселся сам. Раздвинул колени и потом, опершись о них ладонями, спросил:
— Не догадываешься? - затем повторил с укоризной: - Ай-ай-ай! Что же это с тобой стряслось? Такой всегда был шустрый, сообразительный, все знал! Как блатных обманывать, как карты ковать…
— Какие карты? При чем тут карты? - завертелся татарин. - Ничего не знаю!
— А вот Саркисян говорил…
— Саркисян? - прошептал Хасан.
— Ну да, - задушевно, почти ласково сказал Кинто, - Саркисян, который на базаре торгует. Знаешь такого?
— Нет, - пробормотал Хасан, озираясь и легонько двигаясь вдоль стены в глубь помещения.
— А он тебя признал и рассказал кое-что.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60