06 с оптическим прицелом! Бад с удовольствием посмотрел бы тогда, как олень уложил бы на дуэли герцога.
Эта мысль заставила его усмехнуться, но женщины этого не заметили. Телефоны надрывались, но это не мешало им дружелюбно беседовать.
Бад подумал, что не выдержал бы этого и пяти секунд. Если уж на то пошло, он и вообще не мог ничего делать, разве что ухлопать оленя с двух сотен ярдов при хорошем освещении. Отец ошибся, думал он, настаивая на том, чтобы Бад не участвовал в управлении фирмой. Впрочем, это решение ни на йоту не повлияло на ход дел в компании. За пятнадцать лет после смерти отца дело выросло примерно с двухсот магазинов и универмагов до более чем тысячи в США, а теперь и в Западной Европе. Но Бад Фулмер к этому успеху не имел отношения. Этого добились десятки высокооплачиваемых менеджеров, координируя разделения доходов, операции с акциями и прочую муру. Успех принесли такие люди, как Джим Вимс с его темными связями в высших сферах; одной из этих связей был герцог Бучанский, прикончивший свою первую жену, которая принесла ему состояние, и выдавший это за несчастный случай на охоте.
Почему отец не давал ему заниматься этим? – этот вопрос Бад редко задавал себе в пору возмужания, подстрекаемый окружающими к бесцельным занятиям спортом, волокитству, игре в покер и пьянству.
Бад смотрел, как Пандора аккуратно писала что-то на одном из отпечатанных на машинке листов. Он наконец понял, что чертовски много людей принимают приглашения, и взял один из листов, пробежал его глазами. Он даже не слышал о большей части этих людей. Эти списки напоминали «Кто есть кто в Лондоне». Неудивительно, что Пандора так возбуждена.
Именно этим привлекла ее мысль об этом чертовом посольстве – возможностью общаться со звездами. Бад улыбнулся Пандоре, когда она отметила очередную фамилию.
– Дорогой, мы уже приближаемся к трем сотням, – сказала она, снова беря трубку.
Все эти знаменитости в одном месте. И он без своей «хаксвамы». Плоховато. Он мог бы сам шлепнуть министра или кинозвезду. Широкая улыбка появилась у него на лице. Но ведь и кто-то еще может это сделать. Вообще-то могут шлепнуть и его.
Улыбка исчезла, он нахмурился. Но никто не заметил этой перемены.
Глава 6
Радио в комнате 404, все еще настроенное на Би-би-си-3, передавало бесконечно однообразное современное подражание Дебюсси, которое, как объявил доктор, было музыкой Делиуса. За этим последовало произведение Ральфа Вогана Уильямса.
Нед замычал.
– Сдается, что у Би-би-си есть договор с каждым английским композитором, живущим или умершим, по которому самые жалкие опусы транслируются по радио.
Джейн Вейл отодвинулась от него и улыбнулась, глядя в потолок.
– А ты посмотри на это с другой стороны. Ведь зато не будут пропущены Парсел и Элгар? Ну что, пора на работу?
Он некоторое время любовался ее стройным обнаженным телом цвета слоновой кости, маленькой грудью и тонкой талией.
– Конечно нет, – заверил он ее. – У нас же нет доказательств того, что кто-то заинтересуется воскресным праздником у Пандоры. Так куда же торопиться? Нам остается только руководить конторой, которую, как показала Пандора, ничего не стоит обойти. Джейн, не искушай меня. Со мной происходит такое, что я готов провести с тобой в этой комнате вечность.
– В холодильнике только один пакетик арахиса и немного картофельных чипсов. А я уже завязала с ленчами из чипсов.
Он искоса взглянул на электронные часы на тумбочке у кровати.
– Час тридцать, – сказала ему Джейн. – У нас еще пятнадцать минут до того, как мы выйдем на улицу и отправимся в канцелярию – но не вместе. Френч, что с тобой, во что ты так погружен сегодня? Неужели о празднике Четвертого июля? Судя по брифингу, с ним почти все улажено. Или, во всяком случае, тебе так кажется.
Нед не ответил, зная, что она уже привыкла к тому, что он отмалчивается. Есть вещи, о которых не рассказывают никому – не потому, что хотят сохранить тайну, но чтобы не перекладывать на людей бремя своих забот.
– Ты и Ройс... – продолжала Джейн. – Я знаю, вы хотели бы, чтобы я уговорила миссис Фулмер не рассылать эти проклятые приглашения.
– Мы уже сталкивались, с женами послов, которые хотели ускользнуть от нашего контроля. Я помню, однажды в Бонне... – Он замолк.
После затянувшейся паузы Джейн повернулась, приподнялась на локте и заглянула ему в глаза. Она почувствовала, как Нед, замыкаясь в себе, уходит все дальше и дальше от нее.
– Однажды в Бонне, – повторила она. – А что же случилось... однажды в Бонне?
– Однажды в Бонне, – начал он торопливо, боясь, что иначе никогда не расскажет об этом деле, – я сделал грубую профессиональную ошибку. Ведь я из Висконсина. Ты знала об этом?
– Боже, это действительно ошибка.
Не обращая внимания на колкость, Нед продолжал:
– Ты, может быть, думала, что я родом из Чикаго, поскольку кончил Чикагский университет. Но это было уже после того, как я связал жизнь с армией. На самом деле я из маленького городка в нижней части озера Виннебахо. Он называется довольно странно – Фон-дю-Лак. А наш сотрудник, по фамилии Викоф, был из Нинаха, в верхней части озера – там, где фабрики «Клинекса». Я с ним вместе работал по делу Олега Протоклитова, которого нужно было арестовать, чтобы КГБ не подозревало его в сотрудничестве с нами. Мы послали его к ним за десять лет до тех событий. Я не слишком быстро? Олег был нашим человеком, но следовало уверить всех, что он не имеет никакого к нам отношения. Викоф, этот мальчик из Нинаха... – Его голос сорвался, и, закашлявшись, он попытался скрыть это.
Они долго молчали. Потом Нед заговорил обычным голосом, хотя можно было заметить, что он сдерживается.
– Это была ловушка. Викофу велели заявить, что Олег приставал к нему в баре для «голубых» во Франкфурте. Никто из нас и не подозревал, что этот бар что-то вроде штаб-квартиры неонацистов. Мы считали, что это обычное место встреч гомосексуалистов. Как и планировалось, Викоф начал ссору с Олегом. А потом что-то пошло не так. Я никогда... – Его голос снова сорвался и на этот раз слегка задрожал.
– Может, больше не надо? – спросила Джейн.
– Нет, черт возьми. – Он кашлянул раз и другой. Чтобы овладеть собой, Нед начал слегка потирать свои разбитые колени. Потянувшись за простыней, он натянул ее на себя и Джейн.
– Ситуация вышла из-под контроля, – продолжал он, успокоившись. – Я имею в виду, что Викоф уже не владел ею. Олег удрал, а на Викофа набросились с цепями, кастетами и дубинками. Его нашли... – Он снова закашлялся. – Там, возле Франкфуртского аэропорта, есть лес. Тело нашли прикованным к дереву: руки были завязаны за спиной. Кажется, это был дуб.
Он снова остановился и долго смотрел на белый, без единого пятнышка, потолок.
– В холодильнике, помнится, есть еще бутылка «перье».
Джейн принесла ему открытую бутылку, но не забралась к нему под простыню, а села на край кровати и смотрела, как он одним махом проглотил все восемь унций минералки.
– Это было тело Викофа?
– Они отрезали ему голову.
– Нед!!
– Член тоже, как и следовало ожидать. Ты не проверишь, закрыта ли дверь холодильника?.. Дело в том, что у каждого военнослужащего берут отпечатки пальцев, но нам понадобилось какое-то время, чтобы провести проверку в Штатах. В этом случае только на отпечатки пальцев и можно положиться. Я был один, хотя и говорю «мы». Я все это заварил и послал Викофа на это дело. Олег не выплыл, поэтому «мы» больше не было. Слушай, эта чертова дверца холодильника...
Он перевел взгляд на руку, державшую пустую, похожую на кеглю бутылку, и легким движением швырнул ее через комнату. Ударившись о дверь холодильника, она разлетелась на несколько зеленых осколков.
– Ты думаешь, ее легко разбить? – спросила Джейн. – Эти бутылки – небьющиеся.
– Рука у меня такая, – пояснил Нед. – Я чертовски устал от этой истории.
– Ты часто ее рассказывал?
– Ни разу.
– Доскажешь в следующий раз, – предложила она. – Не мучай себя, Нед.
– Почти ничего и не осталось. Через неделю было продолжение в нашей квартире в Бонне. Лаверн вечером уехала с девочками смотреть диснеевские фильмы на английском языке, но с немецкими субтитрами. – Он взглянул на Джейн.
– Лаверн говорит языком диснеевских фильмов? Да?
– И еще на солдатском сленге времен Второй мировой... Вернувшись домой с работы, я нашел записку, что ужин в микроволновке. В квартире никого не было уже несколько часов. Я открыл холодильник, чтобы... – Он задохнулся.
– ...достать бутылку «перье». – Закончила за него Джейн.
– А там был он.
– Что?
– Его голова. Они держали его глаза открытыми, пока не наступило трупное окоченение, Викоф таращился на меня.
– О Боже!
– Представь, что было бы, если бы это нашла одна из девочек?
– Господи!
Чтобы чем-то заняться, Джейн встала с кровати, опустилась на колени, подобрала осколки разбившейся бутылки и бросила их в корзину для мусора. Потом открыла и закрыла дверь холодильника так, чтобы Нед видел это.
Нед наблюдал за ней с удовольствием: она делает что-то полезное, подумал он, а полезное не окрашено в серый цвет. К тому же приятно видеть стройную обнаженную женщину на коленях – она словно позирует для художника: спина чудесно изогнута, а тонкие руки вытянуты вдоль тела. Длинные темные волосы Джейн, обычно собранные на макушке в пучок, как у французских горничных, рассыпались каскадами черных завитков, которые поблескивали, как тлеющие угли.
Ощущение расквашенности прошло; Нед быстро собрался. Рассказав все это Джейн, он испытал облегчение, хотя и знал, что оно было временным. От таких ран не существует лекарства.
– Знаешь, я помню, что читала об этом, – сказала Джейн, ложась в кровать и залезая под простыню. – Боже, да ты совсем замерз! – Она обхватила своими длинными ногами его ноги. – Только не помню, чтобы там упоминалось американское посольство.
Нед кивнул.
– Нам пришлось сделать так, чтобы голова была найдена в другом месте. Но по отношению к семье Викофа было бы несправедливо позволить забыть его имя. Они... Я сказал... Это между нами, Джейн. Во время отпуска перед назначением в Лондон я приехал в Висконсин, просто так, как приятель их сына. Молол какую-то чушь. Они были школьными учителями, умные люди. Они смутились. Живешь, внушая неколебимые истины детишкам, а правда о смерти сына – мучительна, и ни одно объяснение не смягчает боли.
– Моя мама тоже школьная учительница, – сказала Джейн. – Отец настаивает, чтобы его шофер отвозил ее на работу утром и забирал домой после школы. Она до сих пор преподает в начальной школе в Бруклине, где полно маленьких преступников.
– Ее часто грабят?
– Никогда. Дети думают, что она связана с мафией, раз у нее машина и шофер.
Они тихо рассмеялись, но потом опять воцарилась тишина.
– Мать Викофа, – сказал наконец Нед, – догадалась о том, что ее сын делал в Германии. Но даже самая пылкая фантазия не в состоянии придумать того, что было на самом деле. Мне самому до сих пор не все ясно. Могли ли эти мерзавцы из бара расчленить его просто ради забавы? Или игра была перехвачена какой-нибудь неофашистской группировкой? Мертвая голова в холодильнике уже ни о чем не расскажет. Одно несомненно – в смерти Викофа виновен я.
– Но это не так, – быстро возразила Джейн.
– Мы все одинаковы – эти мясники и я. Между прочим, голову отрезал человек, имеющий опыт рубки мяса. Я потратил месяцы, отрабатывая эту версию, но... – Он вздохнул. – Викоф был не первым парнем, которого я послал на смерть. Просто первый из Нинаха. Любой военный понимает, что даже в мирное время распоряжается жизнью тот, кто отдает приказы.
Джейн передвинулась на свою половину кровати.
– Получается, что самое необходимое в армии – взобраться как можно выше по служебной лестнице, – пробормотала она под завывания музыки Вогана Уильямса.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72
Эта мысль заставила его усмехнуться, но женщины этого не заметили. Телефоны надрывались, но это не мешало им дружелюбно беседовать.
Бад подумал, что не выдержал бы этого и пяти секунд. Если уж на то пошло, он и вообще не мог ничего делать, разве что ухлопать оленя с двух сотен ярдов при хорошем освещении. Отец ошибся, думал он, настаивая на том, чтобы Бад не участвовал в управлении фирмой. Впрочем, это решение ни на йоту не повлияло на ход дел в компании. За пятнадцать лет после смерти отца дело выросло примерно с двухсот магазинов и универмагов до более чем тысячи в США, а теперь и в Западной Европе. Но Бад Фулмер к этому успеху не имел отношения. Этого добились десятки высокооплачиваемых менеджеров, координируя разделения доходов, операции с акциями и прочую муру. Успех принесли такие люди, как Джим Вимс с его темными связями в высших сферах; одной из этих связей был герцог Бучанский, прикончивший свою первую жену, которая принесла ему состояние, и выдавший это за несчастный случай на охоте.
Почему отец не давал ему заниматься этим? – этот вопрос Бад редко задавал себе в пору возмужания, подстрекаемый окружающими к бесцельным занятиям спортом, волокитству, игре в покер и пьянству.
Бад смотрел, как Пандора аккуратно писала что-то на одном из отпечатанных на машинке листов. Он наконец понял, что чертовски много людей принимают приглашения, и взял один из листов, пробежал его глазами. Он даже не слышал о большей части этих людей. Эти списки напоминали «Кто есть кто в Лондоне». Неудивительно, что Пандора так возбуждена.
Именно этим привлекла ее мысль об этом чертовом посольстве – возможностью общаться со звездами. Бад улыбнулся Пандоре, когда она отметила очередную фамилию.
– Дорогой, мы уже приближаемся к трем сотням, – сказала она, снова беря трубку.
Все эти знаменитости в одном месте. И он без своей «хаксвамы». Плоховато. Он мог бы сам шлепнуть министра или кинозвезду. Широкая улыбка появилась у него на лице. Но ведь и кто-то еще может это сделать. Вообще-то могут шлепнуть и его.
Улыбка исчезла, он нахмурился. Но никто не заметил этой перемены.
Глава 6
Радио в комнате 404, все еще настроенное на Би-би-си-3, передавало бесконечно однообразное современное подражание Дебюсси, которое, как объявил доктор, было музыкой Делиуса. За этим последовало произведение Ральфа Вогана Уильямса.
Нед замычал.
– Сдается, что у Би-би-си есть договор с каждым английским композитором, живущим или умершим, по которому самые жалкие опусы транслируются по радио.
Джейн Вейл отодвинулась от него и улыбнулась, глядя в потолок.
– А ты посмотри на это с другой стороны. Ведь зато не будут пропущены Парсел и Элгар? Ну что, пора на работу?
Он некоторое время любовался ее стройным обнаженным телом цвета слоновой кости, маленькой грудью и тонкой талией.
– Конечно нет, – заверил он ее. – У нас же нет доказательств того, что кто-то заинтересуется воскресным праздником у Пандоры. Так куда же торопиться? Нам остается только руководить конторой, которую, как показала Пандора, ничего не стоит обойти. Джейн, не искушай меня. Со мной происходит такое, что я готов провести с тобой в этой комнате вечность.
– В холодильнике только один пакетик арахиса и немного картофельных чипсов. А я уже завязала с ленчами из чипсов.
Он искоса взглянул на электронные часы на тумбочке у кровати.
– Час тридцать, – сказала ему Джейн. – У нас еще пятнадцать минут до того, как мы выйдем на улицу и отправимся в канцелярию – но не вместе. Френч, что с тобой, во что ты так погружен сегодня? Неужели о празднике Четвертого июля? Судя по брифингу, с ним почти все улажено. Или, во всяком случае, тебе так кажется.
Нед не ответил, зная, что она уже привыкла к тому, что он отмалчивается. Есть вещи, о которых не рассказывают никому – не потому, что хотят сохранить тайну, но чтобы не перекладывать на людей бремя своих забот.
– Ты и Ройс... – продолжала Джейн. – Я знаю, вы хотели бы, чтобы я уговорила миссис Фулмер не рассылать эти проклятые приглашения.
– Мы уже сталкивались, с женами послов, которые хотели ускользнуть от нашего контроля. Я помню, однажды в Бонне... – Он замолк.
После затянувшейся паузы Джейн повернулась, приподнялась на локте и заглянула ему в глаза. Она почувствовала, как Нед, замыкаясь в себе, уходит все дальше и дальше от нее.
– Однажды в Бонне, – повторила она. – А что же случилось... однажды в Бонне?
– Однажды в Бонне, – начал он торопливо, боясь, что иначе никогда не расскажет об этом деле, – я сделал грубую профессиональную ошибку. Ведь я из Висконсина. Ты знала об этом?
– Боже, это действительно ошибка.
Не обращая внимания на колкость, Нед продолжал:
– Ты, может быть, думала, что я родом из Чикаго, поскольку кончил Чикагский университет. Но это было уже после того, как я связал жизнь с армией. На самом деле я из маленького городка в нижней части озера Виннебахо. Он называется довольно странно – Фон-дю-Лак. А наш сотрудник, по фамилии Викоф, был из Нинаха, в верхней части озера – там, где фабрики «Клинекса». Я с ним вместе работал по делу Олега Протоклитова, которого нужно было арестовать, чтобы КГБ не подозревало его в сотрудничестве с нами. Мы послали его к ним за десять лет до тех событий. Я не слишком быстро? Олег был нашим человеком, но следовало уверить всех, что он не имеет никакого к нам отношения. Викоф, этот мальчик из Нинаха... – Его голос сорвался, и, закашлявшись, он попытался скрыть это.
Они долго молчали. Потом Нед заговорил обычным голосом, хотя можно было заметить, что он сдерживается.
– Это была ловушка. Викофу велели заявить, что Олег приставал к нему в баре для «голубых» во Франкфурте. Никто из нас и не подозревал, что этот бар что-то вроде штаб-квартиры неонацистов. Мы считали, что это обычное место встреч гомосексуалистов. Как и планировалось, Викоф начал ссору с Олегом. А потом что-то пошло не так. Я никогда... – Его голос снова сорвался и на этот раз слегка задрожал.
– Может, больше не надо? – спросила Джейн.
– Нет, черт возьми. – Он кашлянул раз и другой. Чтобы овладеть собой, Нед начал слегка потирать свои разбитые колени. Потянувшись за простыней, он натянул ее на себя и Джейн.
– Ситуация вышла из-под контроля, – продолжал он, успокоившись. – Я имею в виду, что Викоф уже не владел ею. Олег удрал, а на Викофа набросились с цепями, кастетами и дубинками. Его нашли... – Он снова закашлялся. – Там, возле Франкфуртского аэропорта, есть лес. Тело нашли прикованным к дереву: руки были завязаны за спиной. Кажется, это был дуб.
Он снова остановился и долго смотрел на белый, без единого пятнышка, потолок.
– В холодильнике, помнится, есть еще бутылка «перье».
Джейн принесла ему открытую бутылку, но не забралась к нему под простыню, а села на край кровати и смотрела, как он одним махом проглотил все восемь унций минералки.
– Это было тело Викофа?
– Они отрезали ему голову.
– Нед!!
– Член тоже, как и следовало ожидать. Ты не проверишь, закрыта ли дверь холодильника?.. Дело в том, что у каждого военнослужащего берут отпечатки пальцев, но нам понадобилось какое-то время, чтобы провести проверку в Штатах. В этом случае только на отпечатки пальцев и можно положиться. Я был один, хотя и говорю «мы». Я все это заварил и послал Викофа на это дело. Олег не выплыл, поэтому «мы» больше не было. Слушай, эта чертова дверца холодильника...
Он перевел взгляд на руку, державшую пустую, похожую на кеглю бутылку, и легким движением швырнул ее через комнату. Ударившись о дверь холодильника, она разлетелась на несколько зеленых осколков.
– Ты думаешь, ее легко разбить? – спросила Джейн. – Эти бутылки – небьющиеся.
– Рука у меня такая, – пояснил Нед. – Я чертовски устал от этой истории.
– Ты часто ее рассказывал?
– Ни разу.
– Доскажешь в следующий раз, – предложила она. – Не мучай себя, Нед.
– Почти ничего и не осталось. Через неделю было продолжение в нашей квартире в Бонне. Лаверн вечером уехала с девочками смотреть диснеевские фильмы на английском языке, но с немецкими субтитрами. – Он взглянул на Джейн.
– Лаверн говорит языком диснеевских фильмов? Да?
– И еще на солдатском сленге времен Второй мировой... Вернувшись домой с работы, я нашел записку, что ужин в микроволновке. В квартире никого не было уже несколько часов. Я открыл холодильник, чтобы... – Он задохнулся.
– ...достать бутылку «перье». – Закончила за него Джейн.
– А там был он.
– Что?
– Его голова. Они держали его глаза открытыми, пока не наступило трупное окоченение, Викоф таращился на меня.
– О Боже!
– Представь, что было бы, если бы это нашла одна из девочек?
– Господи!
Чтобы чем-то заняться, Джейн встала с кровати, опустилась на колени, подобрала осколки разбившейся бутылки и бросила их в корзину для мусора. Потом открыла и закрыла дверь холодильника так, чтобы Нед видел это.
Нед наблюдал за ней с удовольствием: она делает что-то полезное, подумал он, а полезное не окрашено в серый цвет. К тому же приятно видеть стройную обнаженную женщину на коленях – она словно позирует для художника: спина чудесно изогнута, а тонкие руки вытянуты вдоль тела. Длинные темные волосы Джейн, обычно собранные на макушке в пучок, как у французских горничных, рассыпались каскадами черных завитков, которые поблескивали, как тлеющие угли.
Ощущение расквашенности прошло; Нед быстро собрался. Рассказав все это Джейн, он испытал облегчение, хотя и знал, что оно было временным. От таких ран не существует лекарства.
– Знаешь, я помню, что читала об этом, – сказала Джейн, ложась в кровать и залезая под простыню. – Боже, да ты совсем замерз! – Она обхватила своими длинными ногами его ноги. – Только не помню, чтобы там упоминалось американское посольство.
Нед кивнул.
– Нам пришлось сделать так, чтобы голова была найдена в другом месте. Но по отношению к семье Викофа было бы несправедливо позволить забыть его имя. Они... Я сказал... Это между нами, Джейн. Во время отпуска перед назначением в Лондон я приехал в Висконсин, просто так, как приятель их сына. Молол какую-то чушь. Они были школьными учителями, умные люди. Они смутились. Живешь, внушая неколебимые истины детишкам, а правда о смерти сына – мучительна, и ни одно объяснение не смягчает боли.
– Моя мама тоже школьная учительница, – сказала Джейн. – Отец настаивает, чтобы его шофер отвозил ее на работу утром и забирал домой после школы. Она до сих пор преподает в начальной школе в Бруклине, где полно маленьких преступников.
– Ее часто грабят?
– Никогда. Дети думают, что она связана с мафией, раз у нее машина и шофер.
Они тихо рассмеялись, но потом опять воцарилась тишина.
– Мать Викофа, – сказал наконец Нед, – догадалась о том, что ее сын делал в Германии. Но даже самая пылкая фантазия не в состоянии придумать того, что было на самом деле. Мне самому до сих пор не все ясно. Могли ли эти мерзавцы из бара расчленить его просто ради забавы? Или игра была перехвачена какой-нибудь неофашистской группировкой? Мертвая голова в холодильнике уже ни о чем не расскажет. Одно несомненно – в смерти Викофа виновен я.
– Но это не так, – быстро возразила Джейн.
– Мы все одинаковы – эти мясники и я. Между прочим, голову отрезал человек, имеющий опыт рубки мяса. Я потратил месяцы, отрабатывая эту версию, но... – Он вздохнул. – Викоф был не первым парнем, которого я послал на смерть. Просто первый из Нинаха. Любой военный понимает, что даже в мирное время распоряжается жизнью тот, кто отдает приказы.
Джейн передвинулась на свою половину кровати.
– Получается, что самое необходимое в армии – взобраться как можно выше по служебной лестнице, – пробормотала она под завывания музыки Вогана Уильямса.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72