Янковская дожидалась моего возвращения у меня дома, она придавала встрече с Эдингером большое значение.
– Ну что? – спросила она, как только я вернулся.
– Предложил стать агентом германской разведки и обещал перебросить в Лондон.
– А вы? – нервно спросила Янковская.
– Попросил неделю срока.
– Надо соглашаться, – нетерпеливо сказала она.
– И ехать в Лондон? – насмешливо спросил я. – Для мистера Блейка там не найдется места!
– Вы сможете остаться здесь, – продолжала уговаривать меня Янковская. – Немцы пойдут на это.
– А какая им польза от меня здесь? Истреблять латышей они сумеют и без меня.
– Они оставят вас для того, чтобы выявить вашу агентуру.
– Этих девчонок? – удивился я.
– Ах, да не в девчонках дело! – с досадой промолвила Янковская. – Как вы не понимаете, что все эти девицы существуют лишь для отвода глаз! Эти девушки – ширма, они годятся только для дезинформации. Настоящую агентурную сеть – вот что им нужно! Настоящих агентов Интеллидженс сервис, которые, как всегда, законспирированы так, что до них не добраться ни богу, ни черту! Вот из-за чего идет игра, как вы не понимаете!
– А кто же подлинные агенты? – спросил я.
– Например, я! – откровенно воскликнула Янковская. – Но есть и другие, представляющие немалую ценность.
– Кто же это?
– Если бы я знала! Этого Дэвис мне не говорил. Не забывайте, он был работником Интеллидженс сервис! Без помощи Блейка, настоящего или поддельного, их невозможно найти.
О том, что у Блейка имелась особая агентурная сеть, существовавшая специально для того, чтобы скрывать подлинную агентуру, догадаться было нетрудно: в отличие от немецкой или японской разведки, которые всегда стремились иметь широко разветвленную агентуру, английская секретная служба предпочитала иметь агентов немногочисленных, но проверенных, серьезных и тщательно засекреченных. Тем не менее все, что говорила Янковская, было очень важно: она не только подтверждала мои догадки, но и в какой-то мере могла помочь выявить английскую агентуру в Прибалтике. Нечего и говорить, как это было бы ценно. Правда, эти сведения надо еще будет передать, но я надеялся, что к тому времени, когда я узнаю какие-либо достоверные факты, я налажу необходимые связи…
Однако, судя по поведению Янковской, она и мысли не допускала, что я свяжусь с советской разведкой, и меня интересовало, на чем основана эта ее уверенность. Самое лучшее было не играть с ней в этом вопросе в прятки, поэтому я прямо в лоб и задал ей свой вопрос:
– А почему вы думаете, что, выявив агентуру Интеллидженс сервис, я не передам эти сведения советской разведке?
– А потому, что вы хотите жить, – уверенно ответила Янковская. – Вы не успеете открыть у своих рта, как будете расстреляны.
– Почему? – спросил я, недоумевая. – За такие сведения людей не расстреливают…
– Но вы уже умерли, – нетерпеливо перебила она меня. – Неужели вы не понимаете?
– Нет, не понимаю. Меня не требуется ущипнуть за ухо для доказательства того, что я не сплю.
– Но я ущипну вас, – сказала она. – Поедемте.
Со свойственной ей стремительностью она повлекла меня за собой. Мы спустились вниз, сели в машину. Она привезла меня на кладбище.
Тот, кто бывал в Риге и не посетил городского кладбища, может считать это своим упущением. Оно великолепно и похоже на музей. Монументальные гробницы и статуи производят большое впечатление. Много человеческих поколений нашло здесь приют и каждое оставило свой след…
Янковская взяла меня за руку и повлекла по алле­ям. Она шла быстро, ни на что не обращая внимания, все дальше и дальше, мимо гранитных плит и чугунных крестов, сворачивая с дорожки на дорожку.
Она привела меня в ту часть кладбища, где находили успокоение наши современники. Здесь было больше песка и меньше зелени, и памятники здесь были гораздо скромнее: современные люди как-то меньше вступают в спор с быстротекущим временем.
Она подвела меня к какой-то могиле.
– Смотрите! – холодно сказала Янковская.
Я равнодушно посмотрел на могильный холм, обложенный дерном, на небольшую доску из красного гранита, на анютины глазки, росшие у подножия, и пожал плечами.
– А, да какой же вы бестолковый! – с досадой воскликнула Янковская. – Читайте!
Я склонился к доске.
Майор Андрей Семенович Макаров
23.1.1912-22. VI.1941
Да, это было странно… Странно было стоять около собственной могилы…
Потом что-то кольнуло меня в сердце.
Тревожные июньские дни 1941 года! Первые дни войны! И вот в такие дни мои товарищи нашли время поставить на моей могиле памятник!
– Теперь вы убедились, что с майором Макаровым все покончено? – оторвала меня от моих мыслей Янковская.
– А если Блейк захочет опять стать Макаровым? – спросил я.
– Тогда его похоронят вторично, – непререкаемо произнесла Янковская. – Как только вы очутитесь на советской стороне, мы дадим понять, что вы Блейк, а не Макаров. Мы дадим понять, что Макарова для того и убили, чтобы Блейк мог выступить в его роли. Мы постараемся внушить вашим судьям, что Макаров на самом деле всегда был Блейком.
Да, во всем том, что говорила и делала Янковская, во всем том, что делали разведки всех империалистических государств, было много логики и правильного расчета, они не учитывали только одного: они не знали людей, против которых обрушивали свои козни.
Я молча пошел от “своей” могилы, и Янковская, не говоря ни слова, неслышно последовала за мной.
Она довезла меня до дому, остановила машину и положила свою руку на мою.
– Ничего, Август, ничего, – шепнула она. – Жизнь вышибла вас из седла, но вы сильный и найдете свое место в жизни.
– Оставьте меня в покое, – с нарочитой грубостью ответил я. – Дайте мне побыть одному.
– Конечно, – согласилась она. – Я заеду к вам ве­чером.
Она уехала, а я поднялся к себе и мучительно долго ломал голову над тем, как установить необходимые связи.
Но, как это всегда бывает, пока я раздумывал, как, находясь среди чужих, отыскать своих, свои искали меня и по каким-то непонятным признакам признали во мне своего.
6. БИДОНЫ ИЗ-ПОД МОЛОКА
Вскоре после моего возвращения в комнату зашла Марта и сказала, что меня спрашивает какой-то мужчина.
Я вышел в переднюю.
Там стоял незнакомый человек.
“Это еще что за птица?” – подумал я, глядя на посетителя.
Это был сравнительно молодой человек с открытым и добрым лицом – в глазах его, я бы сказал, светилась даже излишняя мягкость, – примерно моих лет, может быть, чуть старше, одетый в очень дорогой костюм, и в отличной фетровой шляпе персикового оттенка.
Незнакомец скорее понравился мне, чем не понравился, хотя сразу возбудил мои подозрения. Чем-то он вызывал к себе чувство симпатии, и в то же время во всем его облике было что-то деланное.
Я вопросительно смотрел на посетителя.
– Вы господин Берзинь? – Он обратился ко мне по-латышски, но языком этим он владел далеко не безупречно.
– Допустим, – сказал я. – Чего вы хотите?
Он оглянулся, но Марта уже ушла, она была хорошо вышколена Блейком.
– Может быть, мы выйдем из дома? – попросил он меня и добавил: – Так будет лучше…
Все последнее время я жил в обстановке такого нагромождения тайн, что никакая новая тайна не могла уже меня удивить: всякую очередную тайну я воспринимал лишь как естественное звено в цепи дальнейших событий.
– Хорошо, – согласился я и взял шляпу. – Погуляем. Мы пошли по улице как два фланирующих бездельника.
– Может быть, перейдем на английский язык? – предложил мой спутник и тут же заговорил на хорошем английском языке. – Я рад, что нашел вас.
– Кто вы и что вам от меня надо? – строго перебил я его.
– Приятно находить то, что ищешь, – продолжал мой спутник, уклоняясь от прямого ответа на вопрос.
– Кто вы? – повторил я. – Что вам от меня надо?
– Не нужен ли вам шофер? – спросил тогда незна­комец. – Сейчас трудно найти хорошего шофера, почти все шоферы мобилизованы.
Основываясь на том, что мой собеседник хорошо говорит по-английски, я подумал, что он-то как раз и принадлежит к числу тех полноценных секретных агентов, которыми Блейк руководил в Прибалтике. В словах, с которыми он обращался ко мне, содержался, несомненно, пароль, но я не знал его, как не знал и отзыва. Я шел и гадал, какая фраза является паролем: “Приятно находить то, что ищешь” или “Не нужен ли вам шофер?”.
А мой собеседник продолжал тем временем разговор.
– Мне просто повезло, – говорил он. – У меня плоская стопа, и я освобожден от военной службы…
Мы дошли до бульвара.
– Сядем? – предложил мой спутник.
Мы сели. Он осмотрелся по сторонам. Поблизости не было никого.
– Теперь познакомимся, – сказал незнакомец по-русски. – Капитан Железнов.
Такой прием для провокатора был слишком наивен, но я должен был заподозрить в нем провокатора: кто знал, какие подозрения вызывал я у немцев и кого могли они ко мне подослать!
– Я не понимаю вас, – ответил я по-английски. – На каком языке вы говорите?
– Да бросьте, нас никто не слышит, – просто и задушевно произнес незнакомец, назвавшийся капитаном Железновым. – Я знаю, что вы майор Макаров, и потому я к вам и пришел.
– Я вас не понимаю, – опять повторил я по-английски. – Чего вы от меня хотите?
– Да вы не опасайтесь, товарищ Макаров, – взмолился незна­комец, продолжая говорить по-русски. – Здесь нас никто не услы­шит.
Не могу передать, как мне было приятно слышать родную речь, да и поведение моего свалившегося точно с неба собеседника было слишком наивно для провокатора, но, как говорится, береженого бог бережет, а я вовсе не хотел рисковать понапрасну своей головой.
– Прекратите эту нелепую сцену, – сухо сказал я, не изменяя английскому языку. – Вы мне просто подозрительны, и вас следо­вало бы передать в руки сотрудников гестапо.
Но он был настойчив, этот человек, появившийся неизвестно откуда.
– Товарищ Макаров, я же все про вас знаю, – умоляюще про­изнес он. – Вас зовут Андрей Семенович, вы работник нашего Ген­штаба, здесь, в Риге, вас пытались убить, и даже сочли убитым… Я к вам от полковника Жернова…
Все это было верно, только не было у меня уверенности в моем собеседнике. Иностранные разведки тоже не лыком шиты, и, если меня сумели убить, почему бы им не попытаться меня обмануть?
– Или вы будете говорить со мной на языке, который я понимаю, – строго сказал я, – или я позову по­лицейского!
Мой собеседник с досадой посмотрел на меня.
– Вы чересчур осторожны или вы не тот, к кому меня направили, – заговорил он наконец по-английски. – Полковник Жернов будет очень огорчен.
– А кто это полковник Жернов?
Теперь, когда мой собеседник опять заговорил по-английски, Блейку было уместно заинтересоваться полковником Жерновым.
– Вы такого не знаете? – с явным огорчением задал мне вопрос незнакомец.
– Во всяком случае, не помню, – отозвался я. – Возможно, мы и встречались. Это какой-нибудь русский офицер?
– Да, – подтвердил незнакомец. – И у меня от него к вам письмо.
– Написанное по-русски?
– Да, – подтвердил незнакомец.
– В таком случае мне оно ни к чему. Я сказал вам, что не знаю этого языка.
– Что же мне передать полковнику? – сердито спросил незнакомец.
Я улыбнулся.
– Привет, если мы с ним когда-нибудь встречались, только привет и наилучшие пожелания!
Незнакомец задумался.
– Не хотите ли вы с ним… встретиться? – не совсем уверенно спросил он.
– А разве этот самый… как его… полковник Жернов здесь? – удивился я.
– Ну, это неважно, – неопределенно ответил не­знакомец. – Я вас спрашиваю: хотите вы с ним встретиться?
– А почему бы и нет? Если мы действительно встречались, мне приятно будет возобновить наше знакомство.
– Хорошо, – решительно сказал незнакомец.
Минуты две или три он молчал, что-то соображая, потом передернул плечами и отчетливо проговорил:
– Хорошо, вы с ним встретитесь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43