А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  

 


Пазаир шел по тихому, пустынному городу, где не было ни торговцев, ни лавок. В маленьких белых домиках жили жрецы и ремесленники, занятые изготовлением и поддержанием в надлежащем состоянии предметов ритуала. Шум большого мира сюда не доносился.
Распорядитель явился в служебное помещение главного судьи, где, что-то бормоча, его встретил согбенный писец, явно недовольный вторжением. Изучив предъявленное ему приглашение, он удалился.
Место было тихое, можно сказать, сонное, так далеко отстоявшее от оживленного Мемфиса, что Пазаиру было трудно представить себе, что здесь работали люди.
Появились двое стражников, вооруженных дубинками.
– Судья Пазаир?
– Это я.
– Следуйте за нами.
– Куда?
– Приказ не обсуждается.
– Я отказываюсь.
– Сопротивление бесполезно. Не заставляйте нас применять силу.
Пазаир снова попал в ловушку. Тот, кто позволял себе оспаривать решения Рамсеса, должен за это заплатить; ему приготовили здесь не место судьи, а место на всеми забытом кладбище.
38
Стражники привели Пазаира ко входу в вытянутое здание, примыкающее к стене одной из башен храма Ра. Дверь отворилась, и появился пожилой черноглазый жрец, обритый наголо и закутанный в шкуру пантеры.
– Судья Пазаир?
– Мое задержание незаконно.
– Вместо того чтобы говорить глупости, войдите, вымойте руки и ноги и постарайтесь сосредоточиться.
Заинтригованный Пазаир повиновался. Дверь закрылась, стражники остались снаружи.
– Где я?
– В Доме Жизни в Гелиополе.
Судья потрясенно замолк. Так вот оно, это потаенное и недоступное для простых смертных место, где древние мудрецы писали Тексты пирамид,рассказывающие о путях души в загробном мире. В народе было известно, что самые знаменитые маги обучались в этой полной тайн школе, куда время от времени призывались избранные из мира людей, не знавшие ни дня, ни часа своего представления.
– Ты должен очиститься.
Судья исполнил требование, его охватила дрожь.
– Меня зовут Лысый, – сообщил жрец. – Я слежу за этой дверью, чтобы через нее не проникли никакие злые силы.
– Меня пригласили…
– Не путай меня своими бесполезными речами.
Лысый излучал такой мощный магнетизм, что слова застревали в глотке.
– Сними свою одежду и надень этот белый покров.
Пазаиру казалось, что он перенесся в другой мир, без привычных точек отсчета. Дневной свет проникал в Дом Жизни только через узкие окошки, пробитые высоко под крышей в каменных стенах, на которых не было никаких надписей.
– Меня также называют Карателем, – произнес жрец, – потому что это я отрубаю головы врагам Осириса. Здесь хранятся анналы богов, книги премудрости и сборники тайных ритуалов. Пусть на твои уста ляжет печать: ты должен хранить в тайне все, что увидишь и услышишь здесь. Болтливых судьба наказывает.
Лысый шел впереди Пазаира по длинному коридору, который вывел их на покрытый песком двор. В середине него располагался Первозданный холм, хранилище жизни в ее самой тайной ипостаси. Называемый «божественным камнем», он был умащен мазями и покрыт бараньей шкурой.
– Он таит в себе силу, вновь и вновь создающую Египет, – рассказывал жрец.
По периметру двора располагались хранилища книг и мастерские, где работали только посвященные.
– Что ты видишь, Пазаир?
– Песчаный холм.
– В нем кроется жизнь. Божественная творческая сила выплескивается из океана, где миры существуют в неразделенном состоянии, и воплощается на земле в виде этой возвышенности. Стремись всегда к самому главному, к самому высокому, и ты приблизишься к истокам. Войди в этот зал и предстань перед своим судьей.
На троне из золоченого дерева сидел человек в завитом парике и длинном платье. У него на груди висела широкая розетка; в правой руке он держал жезл власти, в левой – длинный посох. За его спиной виднелись золотые весы.
Хранитель тайн Дома Жизни, занимавшийся раздачей даров, хранитель священного первозданного камня, внушавший робость, обратился к вошедшему.
– Ты претендуешь на то, чтобы быть честным судьей?
– Я стараюсь.
– Почему ты отказываешься исполнять амнистию, объявленную фараоном?
– Потому что она несправедлива.
– В этом тайном месте, перед этими весами, не смущаемый взглядами непосвященных, ты продолжаешь настаивать на своем мнении?
– Да.
– Я ничего не могу для тебя сделать.
Лысый схватил Пазаира за плечо и вытащил его из зала. Выходит, эти красивые слова тоже были частью комедии, ловушкой, куда он попался. Единственной целью жрецов было сломить его сопротивление. Метод убеждения не сработал, теперь они будут действовать жестко.
– Войди сюда.
Лысый хлопнул бронзовой дверью.
Маленькая комната освещалась единственной лампадой. Двери не было, воздух поступал через две узкие щели, пробитые в стенах.
Какой-то человек смотрел на Пазаира. У него были рыжие волосы, широкий лоб, нос с горбинкой. На его запястьях судья увидел браслеты из золота и лазурита, с внешней стороны которых виднелись выгравированные головы диких уток. Это были любимые украшения Рамсеса Великого.
– Вы…
Пазаир не смог произнести слово «фараон», оно застыло у него на губах.
– Ты Пазаир, распорядитель, покинувший должность старшего судьи царского портика и подвергнувший критике мой указ об амнистии?
Тон был резкий, в нем слышался упрек. Сердце судьи гулко стучало; он находился здесь, лицом к лицу с самым могущественным властителем на земле. Мысли путались.
– Ну, отвечай! Или мне солгали?
– Нет, Ваше Величество.
Судья вспомнил, что забыл поклониться. Нагнув голову, он опустился на колени.
– Поднимись. Раз ты осмеливаешься перечить царю, веди себя как воин.
Оскорбленный, Пазаир поднялся с колен.
– Я не отступлю.
– Чем тебе не нравится мое решение?
– Обелить преступников и отпустить их на волю означает оскорбить богов и выказать презрение к человеческим страданиям. Если вы встанете на этот опасный путь, то завтра виновными окажутся жертвы.
– А сам ты не совершаешь ошибок?
– Я много ошибался, но никогда не наносил урона невинным.
– И ты абсолютно неподкупен?
– Моя душа не продается.
– Ты отдаешь себе отчет, что оскорбляешь единовластного владыку Египта?
– Я действую в соответствии с Законом богини Маат.
– Ты знаешь его лучше, чем я, ее сын?
– Амнистия – это большая несправедливость, она ставит под удар спокойствие в стране.
– И после таких слов ты надеешься выжить?
– Мне бы очень хотелось сказать вам, что я действительно думаю.
Тон Рамсеса изменился, его речь стала медленной и серьезной.
– Я слежу за тобой с момента твоего приезда в Мемфис. Беранир был мудрецом, его действия всегда были взвешенными. Он выбрал тебя за честность и порядочность. Другая его ученица, Нефрет, сегодня занимает пост старшего лекаря царства.
– Она добилась успеха, а я потерпел поражение.
– Ты тоже добился успеха, потому что стал единственным в Египте справедливым судьей.
Пазаир опешил.
– С тобой спорили многие, в том числе и я, но ты остался при своем мнении. Во имя справедливости ты осмелился противостоять царю Египта. И сегодня ты – моя единственная и последняя надежда. Я фараон, но я очень одинок и попал в ужасную беду. Готов ли ты помогать мне или предпочтешь спокойную жизнь?
Пазаир поклонился:
– Я готов служить вам.
– Притворное смирение или искренняя готовность?
– Мои действия красноречивее моих слов.
– Именно поэтому я вручаю тебе судьбу Египта.
– Я… я не понимаю.
– Мы находимся в надежном месте; здесь никто не услышит то, что я хочу тебе рассказать. Подумай хорошенько, Пазаир, ты еще можешь отказаться. Когда я скажу все, ты окажешься облеченным самым высоким доверием, когда-либо выпадавшим на долю судьи.
– Моим учителем был Беранир, и я не привык хитрить.
– Судья Пазаир, я назначаю тебя визирем Египта.
– Но ведь визирь Баги…
– Баги стар, и у него больше нет сил. За последние месяцы он несколько раз обращался ко мне с просьбой найти ему замену. Твой отказ принять амнистию дал мне возможность найти ему преемника, вопреки пожеланиям придворных, которые называли другие имена.
– Почему Баги не может сделать то, о чем вы собираетесь просить меня?
– С одной стороны, он устал и не сможет провести расследование. С другой, я опасаюсь болтовни его чиновников, которые засиделись на своих местах. Если какие-нибудь сведения просочатся наружу, страна может попасть в руки демонов, пришедших из тьмы. Завтра ты станешь вторым человеком в царстве после фараона; но ты останешься один, без друзей, без опоры. Ты не сможешь довериться никому, тебе придется перетряхнуть все прежнее окружение, найти новых людей, но не доверяй даже им.
– Вы упомянули расследование…
– Правда такова, Пазаир. Внутри большой пирамиды хранились знаки высшей власти страны, именно они делали легитимной власть фараона. Пирамида была вскрыта преступниками и разграблена, сокровища похищены. Без них я не могу устроить праздник возрождения, которого требуют – и справедливо – высшие жрецы главных храмов и душа народа. Меньше чем через год, когда придет большой разлив Нила, я вынужден буду отречься от власти в пользу кого-то из воров и преступников, притаившихся в тени.
– То есть декрет об амнистии вы подписали не по своей воле?
– В первый раз я был вынужден действовать вопреки справедливости. Мне пригрозили разгласить сведения о грабеже пирамиды и тем самым ускорить мое свержение.
– Почему ваши враги не сделали этого раньше?
– Они пока не готовы; захват высшей власти в стране необходимо тщательно спланировать. Момент моего отречения – самый удачный для реализации их планов: узурпатор придет к власти в самых благоприятных условиях. Если я согласился подчиниться требованиям, изложенным в анонимном послании, то главным образом для того, чтобы посмотреть, осмелится ли кто-нибудь выступить против амнистии. Кроме Баги и тебя, никто не усомнился в обоснованности такого решения. Старый визирь заслужил отдых; найти и остановить преступников придется тебе. Если ты этого не сделаешь, мы все погибнем.
Пазаир припомнил основные этапы своего расследования, начиная с главного момента, когда он – всего лишь песчинка, попавшая в жернова этой адской машины, – отказался поддержать перевод на другое место одного из ветеранов, служившего в почетной страже при сфинксе.
– Никогда еще такая мощная волна преступлений и убийств не обрушивалась на страну. Я убежден, что она была прямым следствием чудовищного заговора. Почему были убиты пятеро ветеранов? Потому что сфинкс Гизы расположен близко к большой пирамиде. Эти воины мешали заговорщикам, те стремились от них избавиться, чтобы получить возможность беспрепятственно проникнуть в сердце пирамиды.
– Каким образом?
– Под землей между этими сооружениями есть соединяющий их проход, который я считал утраченным. Тебе надо посмотреть его, возможно, ты что-нибудь там найдешь. Долгое время я полагал, что вдохновителем заговора является полководец Ашер…
– Нет, Ваше Величество, он не более чем пешка.
– Если он до сих пор не найден, значит, старается поднять ливийские племена против Египта.
– Ашер мертв.
– У тебя есть доказательства?
– Мне подтвердил это мой друг Сути.
– Он его убил?
Пазаир замешкался с ответом.
– Ты мой визирь. Между нами не должно быть никаких тайн; мы связаны правдой.
– Сути уничтожил этого человека, которого ненавидел. Однажды он был свидетелем, как тот подвергал пыткам египетского солдата.
– Я долго верил в порядочность Ашера, но ошибся в нем.
– Если бы суд над Денесом состоялся, его виновность тоже была бы доказана.
– Этот судовладелец – тщеславный выскочка!
– Со своими друзьями Кадашем и Чечи они составляли опасный союз. Зубной лекарь рвался занять пост старшего лекаря, второй утверждал, что работает над созданием сверхпрочного оружия.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53