— Лежит вроде как под ветками, но сверху.
— Ну хорошо, кто из вас увидел ре?
Мартуся честно призналась, что она. Мы устроились за столом, хотя комиссар предупредил, что пока это не официальные показания, протокол он напишет позже.
— Так когда вы её увидели?
— Когда?.. Когда приехала, наверное. И ты сразу начала звонить.
— Не сразу, — поправила я. — Сначала мы вышли посмотреть, а потом я возилась с мобильником минут десять, не меньше. Получается… Господи, какую чушь я несу, я же видела, как ты подъехала, часы у меня под носом, а я все время на них поглядывала, потому что как раз тебя ждала. Когда ты подъехала, было ровно семнадцать сорок восемь, то есть семнадцать сорок две, у меня часы спешат на шесть минут. Значит, ты её увидела в семнадцать сорок две с половиной.
— А почему с половиной? — изумилась Мартуся.
— Ты же не кинулась к ней сломя голову и истуканом в машине тоже не торчала, вела себя как обычно. Вылезла, заперла машину, подошла…
Где-нибудь с полминуты это заняло.
Комиссар, должно быть, согласился, потому что покивал.
— Вы там что-нибудь трогали?
— Абсолютно ничего никто из нас не трогал, — решительно ответила я. — А что с ней?
Больная, пьяная, мёртвая?
— Мёртвая.
— Господи Иисусе! — ужаснулась Мартуся. — И мы там стояли над телом и трепались…
О чем мы трепались?
— Понятия не имею. А, нет, имею! Про сигнализацию. И о том, кто ещё должен приехать…
— Боже милосердный! А если она как раз в это время умирала? Ну и свиньи же мы!
Я слегка рассердилась.
— Не пугай меня! Не могла она умереть как раз в ту минуту на наших глазах! Она неподвижно лежала, даже не дрогнула!
Комиссар сжалился над нами.
— Она раньше умерла. Врачи потом точно установят, но скорее всего с час назад, а то и больше. А когда она там появилась, вы не знаете?
— Нет, — мрачно ответила я.
— Когда я уезжала, её там ещё не было, — уверенно сказала Мартуся. — Я оглядывалась по сторонам, искала, как бы ловчее развернуться.
— Когда это было?
— В одиннадцать двадцать, — ответила я. — Тебе было назначено на двенадцать, и я ещё говорила, что ты рано выезжаешь.
— Я и приехала раньше, оказалось, что правильно сделала.
— А вы эту женщину не видели? — обратился ко мне комиссар.
— Я не выходила за калитку, а из дома не видно — ива заслоняет. Я вообще все время сидела за компьютером и только время от времени возилась в кухне. Нет, подождите! Тут всякие разные личности вертелись! Я из кухни видела, как ходил какой-то тип, должно быть, разносил рекламу, и у меня теперь почтовый ящик забит ерундой всякой, потом приезжал пан Рышард, принёс мне хлебушка и корм кошачий, потом кто-то бегал возле соседнего дома, это справа отсюда. Больше я ничего не знаю, не обращала внимания.
— Тогда вспомните пока все, что происходило, а ещё лучше — запишите, в какое время и кого вы видели. Я потом составлю протокол.
Через полчасика.
Только когда комиссар ушёл, мы опомнились, что даже не спросили, от чего эта гражданка умерла. От апоплексического удара? Отравилась?
Пришла свести счёты с жизнью аккурат на мою помойку? Или её кто-то убил? Мы даже не узнали, кто она такая!
— Слушай, может, кто-то из знакомых? — тревожно предположила Мартуся, наблюдая суету за калиткой. — Лица не видно было…
— Но волосы-то! У меня нет знакомых с такими длинными рыжими волосами. С чёрными — пожалуйста, а вот с рыжими — никого.
— Красивый цвет… А что они делают?
Кладут её в «воронок»?
— Это не «воронок», а труповозка.
Мартуся вскочила.
— Смотри, какой дивный пёс! — восхищённо закричала она. — Смотри же скорей! Супер!
Я и без понуканий смотрела во все глаза.
— Они ему велят взять след. Надеюсь, он ничего не вынюхает в моем саду и не начнёт войну с кошками… Ох, бедолага, не везёт ему! Эта баба приехала на машине.
— Откуда ты знаешь?
— Сама видишь, как собака себя ведёт.
Пойду-ка я посмотрю поближе!
Я выскочила из дома и бросилась к забору.
В конце концов, я на собственной территории и имею полное право торчать у калитки. Мартуся понеслась за мной.
Пёс и в самом деле был замечательный. Во-первых, красивый как ангел, во-вторых, воспитанный, спокойный и такой сосредоточенный на своём деле. О своих открытиях он сообщал так, что даже самый тупой и убогий кретин смог бы понять.
— Я и без полиции могу угадать, как было дело, — поделилась я с Мартусей. — Видишь, куда собака привела. Баба вышла перед соседским домом, двинулась к моему, а у помойки пала замертво, не приближаясь к моей калитке.
— Откуда ты знаешь?
— Посмотри на собаку. Это же не пёс, а чистое золото, с таким никакая сигнализация не нужна. Похоже, он снимает с меня подозрение, что я эту тётку пригласила в гости, убила и вынесла на помойку.
— Тем более что у тебя ещё нет договора с мусорщиками, — резонно заметила Мартуся.
Сенсационные события отодвинули на задний план раздражение, но стоило нам вернуться домой, я сразу вспомнила, на что я так разозлилась.
— Вот, пожалуйста, ещё один столп пунктуальности, — язвительно заговорила я. — Пристала ко мне одна журналистка, дай ей интервью, просто вынь да положь. Должна была прийти около трех или в половине четвёртого, хотя я изворачивалась как могла, но ей все нипочём.
Приду, говорит, с фотокорреспондентом. Седьмой час уже, а её до сих пор нет. На кой черт я тут выпендриваюсь, в парике мучаюсь, с темы сбилась… А сама даже понятия не имею, что ей надо.
— Из какого журнала? — поинтересовалась Мартуся.
— А я знаю? Я даже спросить её забыла от злости. Она вроде как что-то там себе нафантазировала и хочет пообщаться со мной на эту тему, а я такого на дух не переношу. Наверное, уже не придёт, а придёт — я с ней разговаривать не собираюсь.
Ни на какие разговоры шансов и не было, поскольку комиссар своё обещание сдержал и вернулся составлять протокол. Я усадила его все там же, в гостиной.
— Надо бы в кабинете поговорить, но там у меня сушится гербарий, — объяснила я. — В кабинет мы выгоним тех личностей, которые могут вот-вот заявиться и помешать нам. А тут — пожалуйста, стол свободный, можете хоть романы писать.
— А кто собирается заявиться? — подозрительно спросил комиссар.
— Мой агент и племянник. Нам нужно решить всякие рабочие вопросы.
— Их можно вытурить не в кабинет, а в столовую, — предложила Мартуся. — Они, конечно, станут подслушивать, но у нас, по-моему, никаких тайн нет?
— Если и есть, то не в этом вопросе…
— Позвольте ваши паспорта, — вежливо попросил комиссар и посмотрел на Мартусю. — Вы здесь проживаете?
— К сожалению, нет. Я живу в Кракове.
Приехала вчера, на два дня, потому что должна кое с кем встретиться на киностудии и на телевидении. Послезавтра утром я уеду.
Пока комиссар переписывал наши паспортные данные, мы таращились на него как баран на новые ворота, вернее, два барана. Покончив с этим, полицейский приступил к допросу.
— Вы знаете Барбару Борковскую? — обратился он ко мне.
— Нет, — ответила я, не задумываясь. — Даже вспоминать не надо. Борковских в семье у меня было две, точнее, в двух семьях, это были их девичьи фамилии, между ними ничего общего нет, и вообще они давно умерли. Живой Борковской я не знаю. Это что, та покойница под ивой?
— Откуда вы… — начал комиссар и осёкся. — Ну хорошо, не стану скрывать, вы все равно догадаетесь. Именно покойница под ивой.
— А я одну Борковскую знаю, — радостно встряла Мартуся. — но не Барбару, а Люцину, и не здесь, и даже не в Кракове, а в Замостье.
Она держит овощную лавку. Но это не она там лежала, я бы её узнала, потому что она жутко толстая. И не рыжая.
— Очень хорошо! — неизвестно почему похвалил её комиссар. — А огнестрельное оружие у вас есть?
Мартуся поперхнулась пивом.
— Пожалуйста, не пугайте меня так, — прохрипела она. — Нет у меня никакого огнестрельного оружия и не будет, я его боюсь!
— И у меня нет, хотя с удовольствием обзавелась бы, — ответила я и с надеждой спросила:
— Может, вы мне не поверите, а? И произведёте обыск? Такой солидный, тщательный обыск!
— Ты с ума сошла, на кой тебе обыск? — поразилась Мартуся.
— Как это на кой? Может, найдут красный гребень-заколку.
— А, гребень… Понятно. Ты его с прошлого года так и не нашла?
— Нет. Некогда было искать.
Комиссар смотрел на нас с явным интересом.
— Вы целый день находились дома? — спросил он.
— Если не считать кратких вылазок в сад, то да.
— И вы ничего не слышали?
Это окончательно сбило меня с толку.
— Ну как так — ничего? Я же не глухая.
Радио играло, я отлично слышала, как кошки мяукали, когда я вышла с банкой консервов, звонок от калитки слышала… Что мне ещё слышать? !
— Например, грохот. Или рёв машин.
— В кабинете машины не слышны, разве что грузовики, когда на стройку едут. Но последние несколько дней стройка напротив простаивает, никто туда не ездит. Никто ничем не грохотал… А, поняла! Эту бабу застрелили?
Мартуся скептически фыркнула:
— Ну с чего ты это решила? Может, она сама застрелилась? Самоубийца?
— У моей помойки?!
— Под плакучей ивой…
— Да какая разница. Если бы она покончила с собой, нашёлся бы пистолет и пан комиссар не расспрашивал нас про огнестрельное оружие. Трудно предположить, что она вошла сюда, попросила одолжить ей пистолетик, бабахнула в себя, а потом перекинула мне его через ограду.
Собака чётко указала, что нас там не было!
Комиссар стоически молчал, лишь вздыхал время от времени.
Я решила взять себя в руки. Случившееся меня интересовало все больше и больше, так что ни к чему восстанавливать против себя следственные органы, а то ничего не узнаю.
— Минутку, сейчас соображу… Кто тут был последним? Витек?
— Витек только ещё должен приехать, — укоризненно напомнила Мартуся.
— Но один раз он уже сегодня приезжал.
Примчался в половине третьего и тут же умчался обратно. Я помню, что это было в половине третьего, потому что я как раз подумала, что это нахалка с интервью пришла, и посмотрела на часы.
— И Тадеуш приезжал.
— Тадеуш приезжал раньше, сразу после твоего отъезда. Витек заехал в половине третьего и не сказал, что на помойке кто-то валяется. То есть что некую Барбару Борковскую кто-то замочил из огнестрельного оружия между четырнадцатью сорока пятью и семнадцатью тридцатью, привезя её сюда на машине. Не делай такое дурацкое лицо — мол, откуда я это знаю. Собака все вынюхивала на крохотном пятачке, значит, тётка из чего-то появилась, а потом это «чего-то» исчезло. И привёз её именно убийца, потому что, если бы её привёз невинный человек, он бы сразу поднял шум, как только она померла. Или пытался бы её спасти'. И пистолет у него был с глушителем, выстрел я услышала бы, хотя могла и ни обратить внимания. Больше я ничего не знаю и не выдумаю.
— И этого более чем достаточно, — осуждающе заметил комиссар. — Я сюда не затем пришёл, чтобы вы вели следствие, мне нужны ответы на вопросы. Этот ваш мусорный сарай был заперт?
Тут прозвенел звонок от калитки и сразу же хлопнули двери.
— А вот и пан Тадеуш, — сказала я. — Все нараспашку, но он человек воспитанный и поэтому звонит. Мартуся, займи его пока чем-нибудь.
— Нет проблем! — Мартуся сорвалась с места. — Пойду расскажу ему о своём договоре с телевидением.
— Кто этот пан Тадеуш?
— Мой поверенный в делах, агент и жертва.
Я над ним издеваюсь как хочу и использую в хвост и в гриву, почти без угрызений совести.
Тут в комнату вошёл пан Тадеуш с явным намерением сказать какую-нибудь любезность, но ему и рта не дали раскрыть. Все заговорили разом, но Мартуся оказалась голосистее всех.
— Тадеуш, ты знаешь какую-нибудь Барбару Борковскую? — крикнула она.
— Барбару Борковскую? — переспросил пан Тадеуш. — Кажется, есть такая журналистка… Вроде бы занимается всякими криминальными историями. Лично я с ней не сталкивался, но кто-то мне говорил, что это совершенно неинтересная личность… Она просила у вас интервью?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36