На что они, конечно, возразили: такое невозможно, ибо наука не допускает, чтобы предмет тяжелее воздуха поднялся, опираясь на него. Это, мол, под силу только богам. Но Тэйя возразил им, что повелитель гемертов давно уже обладает подобным кораблем. И беда в том, что у ученых Урукура не хватает мудрости построить подобную машину.
Что ты думаешь, дитя мое? Через полгода хитроумный Тэйя уже летал по воздуху на таком корабле. Не говори человеку, что это невозможно, и он перешагнет через невозможное не глядя. Я понятно говорю?
– Понятно, и, как я понимаю, впереди у нас в основном невозможное. Но все-таки расскажи, как быть. Если ты многое про меня знаешь, то должен знать, как неприятно мне выглядеть куклой в игре богов. Они изрядно разозлили меня – ведь я их не собиралась беспокоить. Они убивают направо и налево добрых и мудрых людей. Они травят меня и моих друзей, как диких зверей. Может, и сил у меня меньше, и могущества, но недостойно жить во тьме неведения. Знаешь, говорят: блаженное неведение. Так вот, я уверена, что блаженного неведения не бывает.
– Предпочитаешь докапываться до сути вещей? – улыбнулся человек.
– Да, – твердо ответила Каэ и не таясь посмотрела ему.прямо в глаза. – Предпочитаю.
– Хвала тебе за это! Даже не стану отговаривать и объяснять, как это хлопотно и опасно. Каждый сам выбирает себе дорогу и в конце ее получает то, к чему по-настоящему стремился всю жизнь. Что касается конкретных советов, то у тебя есть единственный выход. И Тешуб не присоветовал бы тебе ничего другого – нужно идти на северо-запад.
Это довольно далеко отсюда – я имею в виду то место, которое тебе нужно отыскать. Ищи Безымянный храм Безымянного божества. Там отвечают на незаданные вопросы. Скажешь, расплывчатый и неясный совет? Но ты ведь еще меньше любишь четкие и предельно ясные предсказания. Видишь, сколько я про тебя знаю? Тебе нужно достичь Запретных земель, где живут дети Интагейи Сангасойи. Они так и зовутся – сангасои. Это могущественный и очень гордый народ. Если они поймут, что у тебя действительно есть незаданные вопросы, то проводят тебя к Безымянному храму. Но не буду утверждать, что ты доберешься туда без приключений.
– А Арескои, Малах га-Мавет, Кодеш...
– Остановись, а то придется долго называть разные имена. Да, это серьезная опасность. Серьезная, но не единственная. Но видишь ли, чем интересен Безымянный храм. Если тебе действительно нужно попасть туда, чтобы получить ответ на незаданные вопросы, если действительно больше никто не может на них ответить, то человек обязательно доберется до этого места.
– А на мои вопросы действительно никто не может ответить?
– Я – нет. Во всяком случае, на большинство. А если найдется такой мудрец, то ведь и надобность в путешествии отпадет сама собой, – ты и так будешь знать, как тебе дальше поступать, правда?
– Красиво изложено, – кивнула Каэ. – А что делать с моими друзьями?
– Пусть те, кто хочет, идут вместе с тобой. А те, кто не захочет, – что ж... Значит, у них нет настоящих проблем.
– Скажи, а про Барахоя ты можешь рассказать?
– Могу, отчего же нет. Барахой – Великий, как его потом стали называть глупцы и льстецы, – когда-то создал этот мир. Он постарался оградить его от других миров и попытался истребить в нем зло. Он думал, что всемогущ и всеблаг, но это заблуждение всех молодых богов. К старости они приобретают опыт и мудрость, но, к сожалению, обычно это происходит слишком поздно и сделанного не исправишь. Обустроив мир, Древние боги ушли на покой. А ушедших богов скоро забывают, так что и Барахоя тоже забыли. Говорят, он иногда спускается на землю, появляясь в тех немногих храмах, которые еще остались от былых времен, и по мере сил старается исправить свои ошибки. Но ошибок слишком много, а он один.
– Почему один? Разве другим Древним богам нет дела до этого мира?
– Конечно, есть. Но каждый исправляет свои собственные ошибки. И к сожалению, Новые боги ведут себя почти так же, как Древние на заре времен, – подобно легкомысленным детям.
– Ничего себе легкомысленные дети!
– В случае с тобой – испуганные дети.
– Чем испуганные? Чем я могу угрожать бессмертным? Для них то время, которое отведено мне на жизнь, промелькнет незаметно. Что рядом с их вечностью моя жизнь и зачем они так отчаянно пытаются сократить ее?
– Ты задаешь вопросы, которые обычно остаются незаданными.
– Ты даешь ответы, которые нельзя назвать ответами в строгом смысле слова. Но если я правильно тебя поняла, мне просто необходимо отправиться в путешествие к Безымянному храму...
Человек лукаво улыбнулся:
– Беседовать с тобой – сплошное удовольствие, – и тут же перешел на серьезный тон: – Прости, я не могу помочь тебе ничем более существенным. Но и Те-шуб не сделал бы большего – больше вообще никто для тебя сделать не может, кроме одного человека. И этот человек – ты сама. Но я постарался, как сумел, чтобы нелепая случайность или чей-то злой умысел не оставили тебя без единственной путеводной ниточки. Запиши это, пожалуйста, на мой счет.
– Я искренне признательна, но кто я тебе, чтобы засчитывать или не засчитывать, чтобы решать или судить?
– Тебе это не так важно знать, как важно мне, чтобы ты знала, сколь много значит для меня твое мнение.
– Ты опять говоришь загадками, незнакомец.
– Что же здесь загадочного, дорогая Каэтана? Я хочу в меру своих слабых сил заслужить твою благодарность если не сейчас, так в будущем.
Каэтана улыбнулась, наклонилась ближе к незнакомцу и заглянула ему в глаза. Они неожиданно оказались грустными и молодыми. Странное дело, лицо его – правильных черт, но ничем не примечательное – все время ускользало из ее памяти. Отвернешься – и его уже нельзя припомнить. А вот глаза... Глаза были замечательные – их взгляд проникал в самые тайники души и говорил о том, чего, чувствовала Каэтана, постичь невозможно.
– Как, однако, время пролетело, – сказал человек, поднимая голову, – рассветает. Ночи нынче короткие. Ну что ж... Мне пора.
– Подожди, пожалуйста. Мы же еще ни о чем не поговорили. Я и вопросы правильные придумать не смогла. Скажи, а на какой вопрос ты бы хотел ответить сам?
– Ты удивительная девочка. Знаешь, ведь такой вопрос действительно есть, и ты почти вплотную подошла-к нему. Я и хочу услышать его, и боюсь одновременно. Но я обещаю тебе, что очень скоро мы опять встретимся, сядем вместе посмотреть на звезды и поболтать о том о сем, и тогда я отвечу на него – очень подробно и обстоятельно, – обещаю.
– Честное слово?
– Честное слово.
Незнакомец наклонился и поцеловал Каэтану в лоб.
– Удачи тебе, дитя мое. До свидания.
– До свидания, – прошептала она, закрыв глаза. А когда открыла их, человек уже шел в храм, устало опустив плечи. Еще мгновение, и он скрылся за дверями.
Каэтана, повинуясь внезапному порыву, сорвалась с места и побежала. Она рывком распахнула двери, влетела внутрь и замерла. В храме опять было темно, и никого, ни единой живой души, даже звука шагов не было слышно.
– Подожди, подожди, пожалуйста! – закричала она в полный голос, оглядываясь по сторонам, стараясь в темноте разглядеть силуэт, хотя бы легкий шорох услышать.
– До свидания, Каэ, – донесся до нее далекий-далекий голос. И шел он откуда-то сверху.
Она застыла на месте, привалилась спиной к колонне и медленно сползла вниз на пол. Уснула она моментально и спала без снов.
Когда полуденное солнце раскалило каменные плиты на площади перед храмом, а милосердная тень уменьшилась до крохотного пятачка, Эйя и Габия потеряли терпение. Они решительно поднялись на ноги и заявили:
– Если она собирается провести там и вторую ночь, то мы, конечно, не против. Ну а вдруг там что-то случилось? А мы здесь сидим, как будто так и нужно.
– Именно так и нужно, – спокойно ответил Джан-гарай. – Не вламываться же в храм великого Древнего бога.
– Храм, кстати, уже опустел. И никакого бога в нем нет. В нем есть библиотека и был Тешуб. А вот Малах га-Мавет, или Арескои, или еще кто-нибудь вполне могут навестить там госпожу Каэ. И что тогда? – загорячились близнецы.
Великан Бордонкай неспокойно завозился:
– А я и не подумал об этом – вдруг это правда? Что-то она долго не выходит.
– Тебе, друг мой, и не положено думать, – осклабился Джангарай. – Ты силен не головой.
– Это правда, – не обиделся Бордонкай; понурился, но тут же вскинулся: – Тогда что я вообще делаю тут, если мне положено быть при Каэтане? – И, не слушая больше ничьих возражений, он взял на плечо секиру и зашагал вверх по лестнице.
Эйя и Габия увязались следом. Они так настороженно поглядывали вокруг и прислушивались, что Джангарай и Ловалонга тоже почувствовали беспокойство.
– Кто его знает, – пробормотал аллоброг и двинулся по направлению к храму. Джангарай догнал его через несколько шагов и тихо спросил:
– Скажи, а ты действительно веришь, что это ночное бдение в храме может привести к каким-нибудь результатам?
– Другого пути нет. Так что попытка не пытка?
– Хорошая поговорка, – развеселился Джангарай. – Нужно запомнить.
– Так это же госпожа любит ее повторять – разве не слышал?
Два высоких старика ийя присоединились к ним у самой лестницы. Один из них нес в руках груду старинных свитков, а другой – принадлежности для письма и чистый пергамент.
– Что это? – спросил Ловалонга, указывая на свитки.
– Это, сын мой, толкования снов. Если вашей спутнице что-либо приснилось, то эти записи помогут нам правильно установить, какое указание дает божество.
– Если оно вообще способно на это, – вставил Джангарай.
Жрец неодобрительно на него покосился, но промолчал.
– Способно, способно, – хором заверили ингевона Эйя и Габия. – Указания давать способен кто угодно.
Такого неуважения к божественной персоне старый ийя вынести не мог.
– Не говори столь опрометчиво, – обратился он в пространство между близнецами. – Барахой был грозным богом, и, если он не правит миром, это не значит, что он в нем невластен. Из всех божеств, нам известных, только он, если пожелает, сможет остановить Новых богов.
Бордонкай первым достиг верхней площадки, в два огромных шага пересек ее и отворил двери храма. Эйя и Габия вбежали следом. И туда же двинулись оба жреца. Джангарай и Ловалонга, переглянувшись, остались у входа с обнаженными мечами.
Каэтану они нашли мирно спящей в глубине храма, у самого алтаря. Она ровно и глубоко дышала, на лице ее розовел румянец, а губы смягчала мечтательная улыбка – никто не сказал бы, что именно Каэ преодолела такое огромное расстояние и участвовала в одной из самых великих битв.
Один из стариков наклонился, и осторожно потряс ее за плечо. Каэтана заворочалась, недовольно забормотала, пытаясь устроиться поудобнее и ухнуть в еще более сладкий и глубокий сон, но каменные плиты действительно были не самым лучшим ложем, поэтому она открыла глаза и приподнялась на локтях. Прямо над собой она увидела встревоженные лица троих своих друзей и двоих ийя, приготовившихся слушать рассказы о ее снах и толковать их.
– Всю ночь не спала, – заявила Каэ. – Хочу спать.
Жрецы переглянулись.
– Тебе ничего не приснилось, госпожа?
– Нет, заснула под утро как убитая. Шутка ли – а-всю ночь разговаривать с настоятелем.
– С кем? – оторопело переспросил ийя.
– Или с главным жрецом... Как он правильно называется?
– С каким главным жрецом? – с бесконечным терпением допытывались предсказатели.
Лицо Бордонкая приняло нежное выражение волкодава, у которого пытаются отобрать заветную косточку. Он решил, что ночью в храме Каэтане кто-то угрожал.
– Невысокий человек, – незамедлительно ответила она, усаживаясь и потягиваясь. – Лицо странное, потому что запомнить его нет никакой возможности, все время уплывает из-под взгляда, даже если смотреть прямо на него. А вот глаза удивительные, божественные глаза.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84