Она видела его раз или два, однако вряд ли смогла бы узнать. Примерно два месяца назад в жизни Нины Лассав появился еще один мужчина. Этого консьержка описывала четче, потому что видела днем, при лучшем освещении.
Очень высокого роста, очень худой, с темными глазами. Он поднимался по лестнице бегом, перескакивая через ступеньки, а через час уходил один.
Лишь через три дня «Паризьен либере» сообщила: «Комиссар Пьедбёф допросил подозреваемого».
«В уголовной полиции окружают глубокой таинственностью следующие один за другим допросы. Полиция установила личность высокого худого мужчины, неоднократно бывавшего в квартире Нины Лассав на бульваре Рошешуар. Речь идет о некоем Луи М., маляре, проживающем в маленькой гостинице в том же районе.
Он не отрицает, что был любовником молодой женщины, но утверждает, что не видел ее в день смерти.
Консьержка в свою очередь утверждает, что находилась в тот день на лестнице и видела, как он пришел около четырех часов пополудни.
За отсутствием улик М. оставлен на свободе, но полиция продолжает расследование.
Что же касается Марселя В., краснодеревщика, который был любовником Нины Лассав в течение более чем полугода, он смог доказать, что в момент убийства находился в кафе на бульваре Ла-Шапель».
Мегрэ делал выписки в свой старый блокнот в черной обложке. Гарсон из соседней пивной принес ему стакан пива с великолепной шапкой пены. Интерес, вызванный у комиссара находкой, излечил его головную боль.
Он попытался пройти в кабинет главного редактора, но заблудился в коридорах и был вынужден спросить дорогу.
— Вы не возражаете, если я попрошу скопировать для меня несколько статей из вашего архива?
— Абсолютно не возражаю.
— Позвольте позвонить?
Трубку снял Мере.
— Местраль там?.. Пришлите его в «Паризьен либере». Пусть в редакции попросит проводить его в архив.
Я буду там.
Мегрэ вернулся на свое место и продолжил листать старые номера газет. Статьи о Нине Лассав становились все короче и появлялись все реже. Внимание всей Франции захватил крупный судебный процесс политического характера.
«Похоже, Луи М., которого, по утверждениям консьержки, она видела поднимающимся в квартиру Нины Лассав около четырех часов в день ее убийства, тоже имеет алиби. Комиссар Пьедбёф и его инспекторы продолжают расследование, но, кажется, не найдены никакие новые факты».
Это был практически некролог делу об убийстве на бульваре Рошешуар. Газета не опубликовала фотографий ни Маоссье, ни Марселя Вивьена.
Маоссье на набережной Орфевр допросили еще два или три раза. Допрашивал его и следователь Комельо, который тогда был еще жив, но никаких санкций против маляра предпринято не было.
Местраль приехал через полчаса, увешанный фотоаппаратами и вспышками.
— Много страниц снимать?
— Штук шесть довольно коротких статей.
Мегрэ наблюдал, как тот работает, указывая по мере необходимости статьи.
— Можно будет отпечатать снимки сегодня во второй половине дня?
— К четырем часам, если позволите мне пообедать.
Мегрэ пошел поблагодарить главного редактора.
— Нашли, что искали?
— Да.
— Полагаю, рассказывать об этом еще рано?
— Когда придет время, вы получите информацию первым, обещаю.
— Благодарю вас. И, надеюсь, до скорого…
Было начало первого. От улицы Ангьен до бульвара Ришар-Ленуар было всего полчаса ходьбы, и Мегрэ в хорошем настроении, рассматривая прохожих, витрины и автобусы, пошел домой. Три автобуса стояли на площади Бастилии, которую иностранные туристы фотографировали, равно как Триумфальную арку, церковь Сакре-Кёр и Эйфелеву башню. У большинства туристов был усталый вид, но они не хотели пропустить ни одну из достопримечательностей.
Входя в квартиру, он напевал.
— Мне кажется, дела пошли на лад, — заметила мадам Мегрэ, подавая закуски.
— Думаю, я хорошо поработал. Не знаю пока, что это даст, но кое-что даст. Жаль только, что один человек не сможет заговорить.
— Кто?
— Марсель Вивьен. Кстати, у меня есть одна новость, которую не вижу причин скрывать. Нина Лассав была убита в своей квартире в августе сорок шестого.
— Ее застрелили?
— Задушили.
— Ты мог бы долго ее искать!
— Да. Я допросил Маоссье. Он становится все упрямее.
Мегрэ пообедал с аппетитом. Жена приготовила ему ногу ягненка великолепного розового цвета, с капелькой крови, блестевшей возле косточки.
— Великолепно, — вздохнул он, вновь берясь за мясо.
— Как думаешь, ты приближаешься к финалу?
— Пока что я ничего не могу сказать, но значительная часть пути пройдена. И знаешь, что самое смешное?
То, что я сегодня утром нашел в архивах «Паризьен либере», с еще большими деталями хранится в архиве уголовной полиции. Я просто не подумал об этом, потому что в те времена мы были в Люсоне…
— Никогда в жизни не скучала так, как там.
— А я?
— Хочешь персик? Они спелые и сочные…
— Съем с удовольствием.
Он был в мире со всем миром и с самим собой.
На этот раз Мегрэ взял такси, чтобы доехать до службы. Окна, как и в предыдущие дни, были нараспашку, и в кабинет врывались волны чуть более прохладного ветерка.
— Торранс!
— Да, патрон.
— Вы закончили распечатку протокола допроса?
— Закончил еще до полудня.
— Принесете мне копию?
Когда копия легла на его стол, он продолжил:
— Идите в архив. В делах за сорок шестой год должно быть одно по факту убийства Нины Лассав с бульвара Рошешуар…
— То-то мне показалось знакомым это имя… Теперь вспомнил… Дело вел комиссар Пьедбёф.
— Совершенно верно. Я хочу получить дело как можно скорее.
Мегрэ прочитал протокол медленно и внимательно, иногда прерываясь, чтобы подумать или раскурить трубку, вспомнить свои вопросы, которые задавал утром Маоссье, и ответы того.
Каждая фраза имела значение.
В письменном виде ответы Маоссье казались более бессвязными, чем выглядели, когда он произносил их.
Дочитав, Мегрэ остался сидеть в неподвижности, полуприкрыв глаза. Можно было подумать, что он задремал, но на самом деле его мозг был активен как никогда.
Он вновь и вновь прокручивал в голове фразы из протокола.
Мегрэ не спешил с выводами. Внезапно он решил позвонить комиссару Аскану из I округа.
— Увы, господин комиссар, мои люди ничего больше не нашли!..
— Я звоню не за этим. Если возможно, я бы хотел, чтобы вы взяли тех клошаров, которых я допрашивал в вашем кабинете. Если получится, пришлите их обоих ко мне.
— Вы рискуете подхватить блох…
— Не в первый раз. Это тоже часть нашей профессии.
— В нашем районе этого добра хоть отбавляй… К которому часу вам их доставить?
Часам к четырем, если можно.
— Постараемся… Люди, способные это сделать, как раз свободны…
Мегрэ попросил телефонистку соединить его с мэтром Луазо с бульвара Бомарше.
Скоро она перезвонила сказать, что адвоката нет в консультации и что он, очевидно, во Дворце правосудия.
— Попытайтесь найти его во Дворце…
Новые поиски заняли четверть часа. Видимо, его искали по всему Дворцу.
— Мэтр Луазо.
— Комиссар Мегрэ… Я вот по какому поводу, мэтр.
В ходе расследования дела об убийстве я получил ордер на задержание одного из ваших клиентов, Луи Маоссье…
Утром я пытался задать ему несколько вопросов, но безрезультатно… Он не желает говорить без вас, а я не вижу оснований ему отказывать… Вы могли бы прийти ко мне в кабинет к четырем часам?
— Это невозможно — в три у меня выступление в суде… Но если вас устроит пять часов…
— Договорились на пять.
Едва Мегрэ положил трубку на рычаг, Торранс принес довольно тощую папку с делом 1946 года об убийстве Нины Лассав. Сначала комиссар снял пиджак, затем раскурил новую трубку и лишь потом взялся за документы.
Первым лежало заявление консьержки в районный комиссариат о том, что, поскольку жилица не вышла из квартиры до двух часов дня, тогда как накануне вернулась рано, она постучала в дверь квартиры. Дверь была приоткрыта, и консьержка вошла.
В комнате — полный порядок. В ящиках никто не рылся. В спальне тоже все на своих местах. Бедняжка лежала на кровати совершенно голая, и изо рта у нее высовывался язык. А мертвые глаза смотрели в потолок…
Далее следовал протокол, подписанный комиссаром полиции по фамилии Майфе, выехавшим на место происшествия вместе с ажаном Пату. Он обнаружил труп в том положении, как описывала консьержка. Одежда, в том числе платье из набивной ткани, лежала на стуле, рядом с кроватью.
— Похоже, мотивом убийства было не ограбление.
Кроме того, учитывая наготу жертвы, она близко знала убийцу, поскольку даже не пыталась прикрыться и позволила ему подойти к ней вплотную…
Комиссар из районного комиссариата позвонил из спальни в уголовную полицию. Комиссар Пьедбёф сообщил, что немедленно выезжает, велел ни к чему не прикасаться и попросил позвонить в прокуратуру.
Если Мегрэ не подводила память, Пьедбёфу тогда было что-то около пятидесяти пяти. Это был хороший профессионал, который не покупался на вранье. Он был скорее грубым и легко терял терпение.
С ним выехали двое инспекторов, один из которых до сих пор работал в службе общей информации.
Рапорт Пьедбёфа был довольно длинным, к нему прилагался план квартиры.
«Вещи во всех помещениях находятся на своих местах, в сумочке убитой, лежащей на видном месте на ночном столике, мною найдены триста франков…»
Далее в деле лежал отчет прокуратуры о выезде на место происшествия — как всегда, чистая формальность.
К рапорту комиссара прилагались еще два заключения, а также несколько фотографий Нины в том виде, в каком ее нашли. Первый был составлен Мерсом. В нем говорилось, что экспертам не удалось обнаружить отпечатки пальцев. Единственные найденные в квартире отпечатки принадлежат убитой, а на дверной ручке — консьержке.
Мегрэ делал заметки.
Следующее заключение было подписано человеком, с которым Мегрэ долго работал и который, к сожалению, умер, — доктором Полем, судмедэкспертом и известным любителем вкусно поесть.
В более специальных терминах он излагал, что смерть наступила в результате удушения. На шее молодой женщины были ясно видны следы пальцев убийцы. У того были необычайно сильные руки.
Немногочисленные жильцы дома были допрошены, никто ничего не слышал. Никто не встречал на лестнице подозрительных субъектов.
«— К Нине Лассав ходило много гостей?
— Нет.
— Но ведь кого-то она принимала регулярно?
— Двух мужчин.
— Вместе?
— Нет, поврозь. Высокий приходил в середине дня…
Второй заходил за ней вечером. Они уходили вместе. Уж не знаю, где они бывали, но однажды днём, точнее, вечером видела их на террасе «Сирано»…
— Который из двоих появился раньше?
— Вечерний… А другой, наверное, месяца за два до ее смерти…
— Вы не встречали того или другого на лестнице в день убийства?..
— По правде говоря, я вообще не выходила из квартиры до шести вечера…»
Другие жильцы знали и того меньше. Один из них, пожилой холостяк, работник банка на Больших бульварах, уходил из дома в восемь утра и возвращался в девять вечера.
«Я вообще не знал о существовании этой женщины, а уж тем более о бесконечной веренице любовников, ходивших к ней…»
Маоссье нашли благодаря консьержке. Однажды днем он приезжал на фургончике с надписью «Лесаж и Жело, покрасочные работы, бульвар Батиньоль».
Новые рапорты и заключения. Любой вопрос, заданный свидетелю, становился предметом рапорта со стандартными формулировками. И разве мог Мегрэ удержаться от улыбки, перечитывая документы той поры?
«Согласно распоряжению комиссара Пьедбёфа я направился в покрасочное предприятие Лесажа и Жело, находящееся по адресу: бульвар Батиньоль, дом 25. За отсутствием месье Лесажа я смог поговорить лишь с месье Жело. На заданный мною вопрос, сколько рабочих у них занято, он ответил, что сейчас мертвый сезон и рабочих всего четверо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18