Сам он показал пример другим, ловко в доли секунды выбросившись из переворачивавшейся машины наверх. Вскоре вся маленькая группа людей, сопровождавших Фиделя, оказалась на маленьком островке, отрезанном со всех сторон бушевавшей стихией. Участники вспоминают, что там же оказались и две-три коровы, случайно спасшиеся от потоков воды. Они были настолько возбуждены, что бросались на людей, бодали их и грозили сбросить в воду. Первой заботой Фиделя было спасти товарищей из первой машины, которые с трудом удерживались на телеграфных столбах, деревьях ниже по течению. Используя чудом спасенные надувные автомобильные шины, привязывали их веревками или снятыми телеграфными проводами и пускали их вниз по течению. Когда товарищам удавалось схватить этот импровизированный спасательный круг, то его буксировали на островок, где была вся группа. Таким образом удалось мало-помалу выручить всех попавших в беду.
Но вода продолжала прибывать, размеры суши катастрофически уменьшались, а кругом на многие километры бушевали грязевые потоки. Вдруг прямо над головой раздался рокот моторов, и вертолет завис прямо над пятачком, где сгрудились все участники операции. Оказалось, что с берега постоянно велось наблюдение за группой Фиделя, и, видя их отчаянное положение, пилоты взялись выручать товарищей, несмотря на ураганный ветер и ливень. Фидель отказался подняться в вертолет, заявив, что он не позволит себя спасать, поскольку сам прибыл, чтобы оказывать помощь. Аргументом, который возымел действие, было то, что Фидель должен был организовывать руководство всей операцией из командного пункта, его указаний ждали товарищи во многих местах, а находясь на этом пятачке без связи, без транспортных средств, он практически исключал себя из работы. Уже на твердой суше, убедившись, что переправлены все остальные товарищи, он вновь занялся руководством спасательными работами.
Еще там, в районе бедствия, он распорядился, чтобы были приняты меры по максимальному облегчению положения крестьян, потерпевших бедствие. В любое другое время такое несчастье означало бы окончательное разорение и нищету для десятков тысяч семей. Но теперь революционное правительство распорядилось считать оплаченными все кредиты, выданные ранее крестьянам в районе катастрофы, им были погашены все долги, была оказана помощь в восстановлении жилищ. Из других районов страны были привезены сельскохозяйственные животные, которые стали базой для разведения новых стад. Пострадавшим было предоставлено преимущественное право на получение ссуд, были введены дополнительные налоги на некоторые продукты потребления (например, на пиво, сигареты, мясо), сборы от которых целиком шли на восстановление пострадавших районов. Вся нация помогала нормализации жизни в опустошенных «Флорой» зонах. В течение шести месяцев все разрушения были исправлены, жилой фонд и хозяйственные постройки вновь отстроены, поля вспаханы и пересеяны. Жизнь снова вошла в нормальную колею.
Операция по ликвидации последствий страшного стихийного бедствия помогла сплотить крестьянство вокруг революционного правительства.
Но ущерб, нанесенный ураганом «Флора», был столь велик, что экономика страны была отброшена на год-два назад. Конечно, нельзя списывать все недостатки народнохозяйственного развития на капризы природы, но уж так получилось, что на Кубу в первые десять лет после победы революции обрушились наибольшие испытания, вызванные метеорологическими условиями: 6 раз за эти десять лет она подвергалась нашествию разрушительных ураганов — не таких катастрофических, как «Флора», но достаточно сильных, чтобы нанести огромный ущерб сельскому хозяйству. Дважды за это время страна переживала засухи, равных которым не было в истории Кубы. Конечно, это не могло не сказаться самым негативным образом на общих результатах.
И все-таки кубинским революционерам казалось, что они могут сделать все, даже невозможное, настолько была велика их вера в свои силы, в безмерные возможности человека — того самого субъективного фактора, который не раз выручал Кубинскую революцию в, казалось бы, безвыходных ситуациях. В таких условиях и родился в 1963 г., а затем принял конкретные черты план: произвести в течение одного сельскохозяйственного цикла 10 млн. тонн сахара. К 1965 году уровень производства сахара достиг среднего дореволюционного, таким образом были преодолены все трудности переходного периода. Надо признать, что это относительно короткий срок, если учесть, что за это время пришлось полностью изменить систему производственных отношений в сельском хозяйстве, а также перестроить систему внешнеторговых отношений, имевшую жизненно важный для производства сахара характер. К этому времени были полностью преодолены антитростниковые настроения, с февраля 1965 года Фидель возглавил Национальный институт по проведению аграрной реформы, который по существу курировал всю отрасль по производству сахара. Одновременно решением правительства было создано министерство сахарной промышленности.
План произвести 10 млн. тонн сахара за один сельскохозяйственный цикл не был только волевым решением, для него имелись и определенные объективные предпосылки. На Кубе было широко известно, что в дореволюционное время посевы сахарного тростника всегда были больше реальной потребности производства, диктуемой внутренними и внешними рынками. Значительная часть посевов оставалась резервной, в расчете на внезапное улучшение международной конъюнктуры и возможность выбросить на мировой рынок дополнительные количества сахара. Деловые крути всегда надеялись, что где-нибудь в другой сахаропроизводящей стране в результате стихийных бедствий, сельскохозяйственных вредителей или событий социального порядка вдруг произойдет спад производства и тогда можно будет использовать эти резервные посевы. Например, в 1954 году из имевшихся в стране 114 тысяч кабальерий сахарного тростника было срублено всего 71 тыс. На следующий год из 107 тыс. кабальерий урожай убран с площади 62 тыс. кабальерий. То, что брошенный сахарный тростник переспевал, начинал цвести, никого особенно не беспокоило. Затрачивались и погибали немалые средства, но это были обычные издержки капиталистического производства, вынужденного приспосабливаться к колебаниям мирового рынка. Но наличие этих резервных площадей и посевов наводило на мысль пустить их в дело.
До того, как возник план производства 10 млн. тонн сахара, Куба только один раз, в 1952 году, смогла преодолеть рубеж 7 млн. тонн. По подсчетам специалистов, исследовавших возможности сахарных заводов (а они взяли наивысшие достижения каждого завода в разные годы и сложили их вместе), оказалось, что в оптимальном варианте можно было выдать 7,5 млн. тонн.
Но, во-первых, можно было продлить срок работы заводов (они действовали 110-120 суток в году), во-вторых, можно повысить нагрузку на производственные мощности, в-третьих, учитывался фактор возросшей политической сознательности трудящихся. Немаловажным обстоятельством было и то, что теперь вся отрасль была в руках одного хозяина — народа, что позволяло повысить уровень всей работы, улучшить маневр резервами. Трудности, со своей стороны, тоже были очевидными: заводы были оснащены устаревшим оборудованием и большую часть года они находились в стадии перманентного ремонта, остро не хватало транспорта для перевозки гигантского количества зеленой тростниковой массы с плантаций на заводы, страна никогда не имела достаточного количества квалифицированных рабочих рук для такого резкого расширения сахарного производства. И все-таки с 1965 года был взят курс на достижение в 1970 г. гигантского урожая в 10 млн. тонн сахара.
Эта цифра на несколько лет стала национальной целью кубинцев. Это была сверхзадача, решению которой были подчинены все другие аспекты экономической деятельности. Достижение этого уровня должно было стать качественным скачком в жизни страны, с ним связывались многие надежды и мечты. Как всякая четко и ясно поставленная национальная цель — эта задача спаяла всю нацию на ее достижение. Но, к сожалению, объективная реальность оказывается иногда сильнее субъективного фактора. На достижение производства сахара в 10 млн. тонн было брошено все: десятки тысяч дополнительных рабочих рук, лучшие материально-технические средства, наиболее подготовленные силы партийных кадров, однако достичь запланированного результата не удалось. Производство составило только 8,5 млн. тонн.
26 июля 1970 года, выступая на митинге, посвященном годовщине штурма Монкады, Фидель открыто с глубокой горечью перед всем народом признал невозможность достижения запланированного объема. Он взял всю ответственность на себя и даже поставил вопрос о возможной замене его на посту руководителя другим человеком, настолько остро он переживал крушение мечты, которая вынашивалась столько времени. Кубинский народ тяжело воспринял исход сафры 1970 г., но оказал полнейшее доверие руководству Кубинской революции и ее вождю.
На I съезде Коммунистической партии Кубы в 1975 году Фидель Кастро, говоря об ошибках, допущенных руководством революции в области экономики, сказал: «Революциям обычно свойственны периоды утопий, когда их участники, посвятившие свою жизнь благородной задаче — осуществлению на практике своих мечтаний и идеалов, — полагают, что исторические цели гораздо ближе и что воля, желание и намерения людей всесильны и стоят превыше требований объективной действительности. Речь идет не о том, что у революционеров должны отсутствовать мечты и железная воля. Но долг революционера — быть реалистом, подчинять свои действия законам исторического и общественного развития и черпать необходимые для руководства революционным процессом знания из неиссякаемого источника политической науки и мирового опыта. Нужно уметь извлекать уроки из имеющихся фактов и реальной действительности».
Уделяя основную часть времени и энергии вопросам развития сахарной промышленности и плантациям сахарного тростника, Фидель Кастро не оставлял без внимания и другие участки сельского хозяйства, в которых за этот период были достигнуты немалые успехи. Прежде всего нужно отметить его личные усилия по созданию на Кубе молочного животноводства. Общеизвестно, что во всех странах тропического пояса из-за высоких среднегодовых температур, обилия насекомых и других факторов не получило развития молочное скотоводство. До революции на Кубе молоко было редким продуктом. Разводимая в стране порода себу весьма малопродуктивна (корова дает от силы 1-1,5 литра молока в сутки), хотя и стойка к условиям окружающей среды.
Фидель наметил целую программу обновления животноводческого стада по всему острову. Азартно отдаваясь, как всегда, захватившей его идее, он покупал лучшие экземпляры племенного скота, приобретал материал высшего качества для искусственного осеменения. Он развернул широкую деятельность в пределах всей страны по скрещиванию племенных молочных коров голштейнской породы с местной породой себу и получал скот с хорошими удоями, отличавшийся в то же время устойчивостью к тропическому климату. Развитие молочного животноводства потребовало создания новой кормовой базы.
Никогда раньше на Кубе не было искусственных пастбищ, а дикие травы естественных лугов отличались низкой продуктивностью. Постепенно началось широкое строительство материально-технической базы для молочного животноводства, создавались источники воды, засевались большие площади ценными кормовыми травами, налаживалось производство силоса, строились укрытия от солнечного зноя.
Сейчас нет на Кубе ребенка, который не знал бы вкуса молока.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74
Но вода продолжала прибывать, размеры суши катастрофически уменьшались, а кругом на многие километры бушевали грязевые потоки. Вдруг прямо над головой раздался рокот моторов, и вертолет завис прямо над пятачком, где сгрудились все участники операции. Оказалось, что с берега постоянно велось наблюдение за группой Фиделя, и, видя их отчаянное положение, пилоты взялись выручать товарищей, несмотря на ураганный ветер и ливень. Фидель отказался подняться в вертолет, заявив, что он не позволит себя спасать, поскольку сам прибыл, чтобы оказывать помощь. Аргументом, который возымел действие, было то, что Фидель должен был организовывать руководство всей операцией из командного пункта, его указаний ждали товарищи во многих местах, а находясь на этом пятачке без связи, без транспортных средств, он практически исключал себя из работы. Уже на твердой суше, убедившись, что переправлены все остальные товарищи, он вновь занялся руководством спасательными работами.
Еще там, в районе бедствия, он распорядился, чтобы были приняты меры по максимальному облегчению положения крестьян, потерпевших бедствие. В любое другое время такое несчастье означало бы окончательное разорение и нищету для десятков тысяч семей. Но теперь революционное правительство распорядилось считать оплаченными все кредиты, выданные ранее крестьянам в районе катастрофы, им были погашены все долги, была оказана помощь в восстановлении жилищ. Из других районов страны были привезены сельскохозяйственные животные, которые стали базой для разведения новых стад. Пострадавшим было предоставлено преимущественное право на получение ссуд, были введены дополнительные налоги на некоторые продукты потребления (например, на пиво, сигареты, мясо), сборы от которых целиком шли на восстановление пострадавших районов. Вся нация помогала нормализации жизни в опустошенных «Флорой» зонах. В течение шести месяцев все разрушения были исправлены, жилой фонд и хозяйственные постройки вновь отстроены, поля вспаханы и пересеяны. Жизнь снова вошла в нормальную колею.
Операция по ликвидации последствий страшного стихийного бедствия помогла сплотить крестьянство вокруг революционного правительства.
Но ущерб, нанесенный ураганом «Флора», был столь велик, что экономика страны была отброшена на год-два назад. Конечно, нельзя списывать все недостатки народнохозяйственного развития на капризы природы, но уж так получилось, что на Кубу в первые десять лет после победы революции обрушились наибольшие испытания, вызванные метеорологическими условиями: 6 раз за эти десять лет она подвергалась нашествию разрушительных ураганов — не таких катастрофических, как «Флора», но достаточно сильных, чтобы нанести огромный ущерб сельскому хозяйству. Дважды за это время страна переживала засухи, равных которым не было в истории Кубы. Конечно, это не могло не сказаться самым негативным образом на общих результатах.
И все-таки кубинским революционерам казалось, что они могут сделать все, даже невозможное, настолько была велика их вера в свои силы, в безмерные возможности человека — того самого субъективного фактора, который не раз выручал Кубинскую революцию в, казалось бы, безвыходных ситуациях. В таких условиях и родился в 1963 г., а затем принял конкретные черты план: произвести в течение одного сельскохозяйственного цикла 10 млн. тонн сахара. К 1965 году уровень производства сахара достиг среднего дореволюционного, таким образом были преодолены все трудности переходного периода. Надо признать, что это относительно короткий срок, если учесть, что за это время пришлось полностью изменить систему производственных отношений в сельском хозяйстве, а также перестроить систему внешнеторговых отношений, имевшую жизненно важный для производства сахара характер. К этому времени были полностью преодолены антитростниковые настроения, с февраля 1965 года Фидель возглавил Национальный институт по проведению аграрной реформы, который по существу курировал всю отрасль по производству сахара. Одновременно решением правительства было создано министерство сахарной промышленности.
План произвести 10 млн. тонн сахара за один сельскохозяйственный цикл не был только волевым решением, для него имелись и определенные объективные предпосылки. На Кубе было широко известно, что в дореволюционное время посевы сахарного тростника всегда были больше реальной потребности производства, диктуемой внутренними и внешними рынками. Значительная часть посевов оставалась резервной, в расчете на внезапное улучшение международной конъюнктуры и возможность выбросить на мировой рынок дополнительные количества сахара. Деловые крути всегда надеялись, что где-нибудь в другой сахаропроизводящей стране в результате стихийных бедствий, сельскохозяйственных вредителей или событий социального порядка вдруг произойдет спад производства и тогда можно будет использовать эти резервные посевы. Например, в 1954 году из имевшихся в стране 114 тысяч кабальерий сахарного тростника было срублено всего 71 тыс. На следующий год из 107 тыс. кабальерий урожай убран с площади 62 тыс. кабальерий. То, что брошенный сахарный тростник переспевал, начинал цвести, никого особенно не беспокоило. Затрачивались и погибали немалые средства, но это были обычные издержки капиталистического производства, вынужденного приспосабливаться к колебаниям мирового рынка. Но наличие этих резервных площадей и посевов наводило на мысль пустить их в дело.
До того, как возник план производства 10 млн. тонн сахара, Куба только один раз, в 1952 году, смогла преодолеть рубеж 7 млн. тонн. По подсчетам специалистов, исследовавших возможности сахарных заводов (а они взяли наивысшие достижения каждого завода в разные годы и сложили их вместе), оказалось, что в оптимальном варианте можно было выдать 7,5 млн. тонн.
Но, во-первых, можно было продлить срок работы заводов (они действовали 110-120 суток в году), во-вторых, можно повысить нагрузку на производственные мощности, в-третьих, учитывался фактор возросшей политической сознательности трудящихся. Немаловажным обстоятельством было и то, что теперь вся отрасль была в руках одного хозяина — народа, что позволяло повысить уровень всей работы, улучшить маневр резервами. Трудности, со своей стороны, тоже были очевидными: заводы были оснащены устаревшим оборудованием и большую часть года они находились в стадии перманентного ремонта, остро не хватало транспорта для перевозки гигантского количества зеленой тростниковой массы с плантаций на заводы, страна никогда не имела достаточного количества квалифицированных рабочих рук для такого резкого расширения сахарного производства. И все-таки с 1965 года был взят курс на достижение в 1970 г. гигантского урожая в 10 млн. тонн сахара.
Эта цифра на несколько лет стала национальной целью кубинцев. Это была сверхзадача, решению которой были подчинены все другие аспекты экономической деятельности. Достижение этого уровня должно было стать качественным скачком в жизни страны, с ним связывались многие надежды и мечты. Как всякая четко и ясно поставленная национальная цель — эта задача спаяла всю нацию на ее достижение. Но, к сожалению, объективная реальность оказывается иногда сильнее субъективного фактора. На достижение производства сахара в 10 млн. тонн было брошено все: десятки тысяч дополнительных рабочих рук, лучшие материально-технические средства, наиболее подготовленные силы партийных кадров, однако достичь запланированного результата не удалось. Производство составило только 8,5 млн. тонн.
26 июля 1970 года, выступая на митинге, посвященном годовщине штурма Монкады, Фидель открыто с глубокой горечью перед всем народом признал невозможность достижения запланированного объема. Он взял всю ответственность на себя и даже поставил вопрос о возможной замене его на посту руководителя другим человеком, настолько остро он переживал крушение мечты, которая вынашивалась столько времени. Кубинский народ тяжело воспринял исход сафры 1970 г., но оказал полнейшее доверие руководству Кубинской революции и ее вождю.
На I съезде Коммунистической партии Кубы в 1975 году Фидель Кастро, говоря об ошибках, допущенных руководством революции в области экономики, сказал: «Революциям обычно свойственны периоды утопий, когда их участники, посвятившие свою жизнь благородной задаче — осуществлению на практике своих мечтаний и идеалов, — полагают, что исторические цели гораздо ближе и что воля, желание и намерения людей всесильны и стоят превыше требований объективной действительности. Речь идет не о том, что у революционеров должны отсутствовать мечты и железная воля. Но долг революционера — быть реалистом, подчинять свои действия законам исторического и общественного развития и черпать необходимые для руководства революционным процессом знания из неиссякаемого источника политической науки и мирового опыта. Нужно уметь извлекать уроки из имеющихся фактов и реальной действительности».
Уделяя основную часть времени и энергии вопросам развития сахарной промышленности и плантациям сахарного тростника, Фидель Кастро не оставлял без внимания и другие участки сельского хозяйства, в которых за этот период были достигнуты немалые успехи. Прежде всего нужно отметить его личные усилия по созданию на Кубе молочного животноводства. Общеизвестно, что во всех странах тропического пояса из-за высоких среднегодовых температур, обилия насекомых и других факторов не получило развития молочное скотоводство. До революции на Кубе молоко было редким продуктом. Разводимая в стране порода себу весьма малопродуктивна (корова дает от силы 1-1,5 литра молока в сутки), хотя и стойка к условиям окружающей среды.
Фидель наметил целую программу обновления животноводческого стада по всему острову. Азартно отдаваясь, как всегда, захватившей его идее, он покупал лучшие экземпляры племенного скота, приобретал материал высшего качества для искусственного осеменения. Он развернул широкую деятельность в пределах всей страны по скрещиванию племенных молочных коров голштейнской породы с местной породой себу и получал скот с хорошими удоями, отличавшийся в то же время устойчивостью к тропическому климату. Развитие молочного животноводства потребовало создания новой кормовой базы.
Никогда раньше на Кубе не было искусственных пастбищ, а дикие травы естественных лугов отличались низкой продуктивностью. Постепенно началось широкое строительство материально-технической базы для молочного животноводства, создавались источники воды, засевались большие площади ценными кормовыми травами, налаживалось производство силоса, строились укрытия от солнечного зноя.
Сейчас нет на Кубе ребенка, который не знал бы вкуса молока.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74