А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  

 

Эти твари ведь конкретно вас убить намеревались. Хорошо, я догадался на свалке БТР спрятать. Я его только для психологического воздействия думал использовать, а он всю операцию спас. Без него мы бы с тобой сейчас не беседовали. ОМОНовцы с БТРа конечно меня поматерили, пока на свалке сидели. Мне полдня икалось. Тамошняя вонища почище любой газовой атаки будет. Зато потом сами признали, что я очень грамотно поступил, что их привлек. Иначе и вам бы кранты и нам мотоциклисты могли помешать произвести задержание. Не грусти, Сашка, считай, что в рубашке родился и еще легко отделался. Вот выйдешь из больницы, мы с тобой обязательно по этому поводу напьемся.
- Зачем откладывать на завтра то, что можно сделать сегодня. У меня в тумбочке коньяк стоит, налей грамм по пятьдесят за успешное завершение операции.
- Андрей извлек из тумбочки коньяк, разлил по стаканам, почистил пару апельсин и вдруг засомневался:
- Саша, а тебе можно? Не повредит?
- Не волнуйся, только поможет. Это не выпивка, а специальная медицинская процедура - внутренняя анестезия, - заявил Морев и путем наклона стакана ко рту ввел спиртосодержащий препарат внутрь.
Пустовалов последовал его примеру. Он хоть и не был пациентом клиники, но, чтобы не стать им, регулярно проводил профилактику организма горячительными напитками. Коньячок был так себе, однако Морев и Пустовалов не обратили на его качество никакого внимания. Оба они, как закоренелые менты, пили все, что придется, за исключением одеколонов и денатуратов, хотя по роду службы почти два десятка лет боролись за качество поступающих в продажу напитков. Одним словом, к гурманам, смакующим исключительно коллекционные вина, ни тот, ни другой не относились, поэтому без всяких органолептических выкрутасов быстренько накатили по второй и почувствовали как тепло разливается по телу и душе.
- А знаешь, ко мне сегодня Плеханов заходил, - сказал Морев. - Это он бутылку принес.
- Какой душевный человек, - отметил Пустовалов. - Предлагаю выпить за руководителей, которые чутко относятся к своим подчиненным!
- Поддерживаю. Плеханов сегодня меня своей чуткостью приятно удивил. Даже соболезнования мне выразил по поводу гибели Владлена Владленовича. Давай выпьем, а потом расскажешь мне как у вас все закончилось.
Закусив домашним пирожком, Пустовалов приступил к рассказу:
- Разыграли как по нотам. Все получилось четко и красиво. Возле карьера Владлена Владленовича и Янкелевича пересадили в микроавтобус со шторками на окнах, а машину твою столкнули вниз. Как она смотрелась на дне карьера ты сам видел. Эту же картину показали Насосу с сотоварищами. На всех них она произвела очень сильное впечатление. У них не возникло даже сомнений, что в "семерке" кто-то остался жив после такой аварии. Официальная версия такая: люди, угнавшие твою машину, не остановились ни на звуковые сигналы, ни на предупредительные выстрелы, тогда сотрудники милиции открыли огонь по колесам. Находившийся во всероссийском розыске гражданин США Янкелевич, который сидел за рулем, не справился с управлением и спикировал в карьер. В результате аварии он и пассажир, оказавшийся управляющим ЗМОЦМ, погибли. Правду знают только ты, я и еще пара-тройка человек.
- Предлагаю тост, - поднял стакан Морев. - За то, чтобы мы всегда знали правду!
- На мой взгляд, тогда жить будет еще тяжелее, но все равно поддерживаю, - кивнул Пустовалов.
Приятели выпили, закусили дольками апельсина, и Александр заметил:
- Жалко, что с Николаем не сумел проститься. Вероятно, уже больше никогда в жизни не увидимся.
- Не могу понять что у вас с американцем за любовь такая? - развел руками Пустовалов. - Ты о нем испереживался. Шкуру свою, чтобы его спасти, подставлял под пули. А он за тебя готов свободой пожертвовать.
- Как так? - удивился Морев.
- А так, что он отказался уезжать. Говорит, мол, пока не убежусь лично, что Саша жив и идет на поправку, никуда не поеду, хоть в тюрьму обратно сажайте. Предлагал для тебя свою кровь сдать. В общем, не знаю что с ним делать. С Владленом Владленовичем мы быстро договорились. Он нам дал показания на Хабиба, датированные ранним числом, а мы его отвезли в Екатеринбург и посадили в Кольцово на самолет в Москву. С Янкелевичем же сейчас у меня одна головная боль. Пока я пристроил его в одиночку в ИВС, но, если информация о нем просочится, все наши труды насмарку.
Александр улыбнулся и невольно растрогался от такого самопожертвования американского родственника. Немного помолчав, он лукаво взглянул на Пустовалова и сказал:
- Да, тяжелый случай. Значит, Андрей, выход у тебя только один устроить нам с Николаем свидание.
- Тебе легко говорить. А как это сделать. Тебя нельзя с койки поднимать, Янкелевича нельзя нигде светить. Вот задачка, так задачка.
- У каждой задачки есть решение. Давай еще выпьем и подумаем как это можно сделать.
Четвертый визит к Мореву состоялся уже заполночь. Когда остальные пациенты уже отошли ко сну, а из персонала осталась только дежурная смена в клинику приехала необычная компания. Поскольку вопрос о посещении был предварительно согласован с главврачом, ее беспрекословно запустили внутрь. В составе приехавшей компании было четыре человека. Впереди шагал Пустовалов, за ним двое крепких парней в камуфляже поддерживали под руки и одновременно подталкивали таинственную личность, чья голова была сокрыта под матерчатым черным мешком. Они быстро прошествовали к палате, в которой находился Морев. После чего начальник КМ и человек в мешке скрылись за дверьми, а остальные двое остались в коридоре на страже.
Александр и Николай встретились поистине, как два любящих брата. Пустовалов настолько почувствовал себя лишним, что вышел в туалет покурить, давая им возможность пообщаться наедине.
- Саша, я очень рад, что ты жив, - утирая набежавшую слезу, произнес Янкелевич. - Когда я уехал, оставив тебя там, на траве, раненого, то потом чувствовал себя очень скверно. Получилось, что я бросил тебя. Я не знал жив ли ты и страдал.
- Все о"кэй, Никола! Эту пулевую царапину я считаю ничтожной платой за торжество справедливости и твою свободу. Я никогда в жизни не был так счастлив, как сейчас. Не приедь я сюда, никогда бы и не узнал, что моя семья - это не только нынешняя жена и все дочери в Енисейске, а нечто гораздо большее. Теперь я не просто по письмам знаю, что в Горноуральске у меня есть классный сын, что моя бывшая жена любит меня сильнее, нежели в то время, когда мы состояли в браке и, наконец, что в Америке у меня есть брат, о существовании которого я никогда не подозревал. Всех вас, и Веру, и Веньку, и тебя, Николай, я очень люблю и считаю членами своей семьи.
- Саша, ты прекрасный человек. Дай бог тебе счастья. Я всегда буду молиться за тебя,- прочувствованно заявил Янкелевич.
Морев смущенно улыбнулся и сказал:
- Никола, я не могу обещать тебе того же, поскольку атеист. Но обещаю пить за твое здоровье.
Родственники снова обнялись, хотя Александр делал это, превозмогая боль. Потом Янкелевич, что-то вспомнив, вспохватился и начал ощупывать свои карманы. Обнаружив то, что искал, он облегченно выдохнул и вложил в руку Мореву два бриллианта. Это были те самые образцы, которые они забрали на стрелке у Насоса.
- Саша, позволь сделать тебе на добрую память маленький подарок. И не вздумай отказаться!
- Ну что ж, я приму твой подарок, но тогда и ты прими мой, улыбнулся Александр, снял с руки часы и протянул их Янкелевичу. В этот момент в дверь постучали, и на пороге появился Пустовалов.
- Мужики, имейте совесть, - сказал он. - На дворе глубокая ночь, а я еще дома не был. Меня и так жена во всех смертных грехах подозревает и ни за что не поверит, если я скажу, что не ночевал дома, так как обеспечивал свиданку двум мужчинам.
- Ладно, Никола, поезжай, - кивнул Морев. - Даст бог, еще свидимся.
- Саша, я бы хотел еще попрощаться с Веньей, можно это? - спросил Янкелевич.
- Этот вопрос не ко мне. Это нужно у начальника криминальной милиции спросить. Андрей, можно Веньке Николу проводить?
Пустовалов помотал головой и, выразительно разведя руками, ответил:
- Это исключено. В нашем деле нужна конспирация, конспирация и еще раз конспирация. Малейшая утечка информации повлечет непредсказуемые последствия. Для всех людей в Горноуральске мистер Янкелевич разбился в автокатастрофе и перестал существовать. Разговоры о привидениях и мертвецах, восстающих из могилы нам не нужны.
- Извини, Никола, нельзя, значит, нельзя, - кивнул Морев. Родственники еще раз обнялись на прощание, потом Янкелевич самолично натянул черный мешок себе на голову и повернулся к выходу.
Рано утром в машину с тонированными стеклами двое пустоваловских парней тайно вывезли Николая в Екатеринбург. Чтобы не привлекать к нему особого внимания, было решено определить его на постой в гостиницу "Ноябрьская". Она, конечно, уступала в классе фешенебельному пятизвездочному отелю при Бизнес-центре, но зато превосходила средненький уровень многих других гостиниц города, недаром ее давно облюбовала номенклатура и иностранцы. Но для Янкелевича, находящегося на полулегальном положении, она была идеальным местом для проживания. "Ноябрьская" располагалась недалеко от центра, но в тоже время в тихом спокойном месте рядом с Дендралогическим парком, была небольшой и приспособленной для иностранцев, поэтому здесь вряд ли кто-нибудь стал пялить глаза на темнокожего Янкелевича, как на экзотического постояльца.
Милиционеры взяли у Николая монгольский паспорт и пошли договариваться об его поселении. Отсутствовали они довольно долго, им пришлось приложить немало сил, чтобы убедить администратора будто бывают монгольские негры. В конечном итоге решающую роль сыграл фактор рыночной экономики. Главное в человеке не цвет кожи, а цвет и количество его денег. Янкелевичу предоставили одноместный люкс.
После этого сотрудники горноуральской милиции посчитали свою миссию полностью выполненной и, предоставив Николаю далее заботиться о своей судьбе самому, отправились обратно. Оставшись один, Янкелевич заскучал. Большую часть своего пребывания в России он жил сообразно обстоятельствам. То от кого-нибудь бегал и скрывался, то находился в чьей-либо власти, и вот, наконец, став свободным и богатым, просто растерялся. Нечто подобное испытывают люди, выходящие на пенсию или на волю. Но тем проще, им помогают найти себя в новом качестве друзья и родные, а Николай был сейчас один, как перст. Мысли его невольно обратились к Веньке, спутнику по несчастьям и радостям, и, по существу, единственному настоящему другу. А взгляд упал на телефонный аппарат. Решение сформировалось спонтанно. Телефон Моревых он знал, и с помощью горничной выяснил как пользоваться междугородкой.
Венька оказался дома. Услышав голос Янкелевича, он издал восторженный возглас и забросал американца вопросами, потом, не дожидаясь ответа на них, преодолевая помехи, заорал в трубку:
- Ник, ты где?
- Я в Екатеринбурге, в отеле.
- Как называется отель?
- Ноябрьский. Я не знаю на какой улице он стоит, но тут рядом есть парк.
- Я все понял, Ник. Я хочу тебя увидеть и приеду к тебе. Дождись меня. Я буду часа через четыре.
Янкелевич услышал короткие гудки в трубке и положил ее обратно на рычаг. Разговор получился коротким и сумбурным, но венькин душевный порыв был чертовски приятен. Николай улыбнулся и, чтобы скоротать время до приезда друга, отправился в буфет пить пиво.
Венька появился уже под вечер. Поскольку заниматься решением деловых вопросов было уже поздно, друзья решили посвятить остаток дня отдыху и отправились на прогулку. Период их подпольной жизни благополучно закончился, теперь они могли свободно, не таясь дефилировать по улицам, чем и не примнули воспользоваться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55