..» А у кинотеатра «Современник» — пардон, казино «Гудвин»! — стояли в тени столики под большими яркими зонтами, и толстая усатая тетка пила пиво из высокого бокала. Даже издали было понятно, что пиво прохладное и что вообще там, в тени, замечательно. Я проглотил сухой комок и решил: туда. Непременно — туда! В тень, где прохладное пиво и бахрома зонтиков слегка шевелится, как листья пальмы. Я вошел в «Гудвин» и заказал бокал пива, вышел на улицу и сел за столик под зонтом. И сделал глоток. И ощутил кайф. А через полминуты за мой столик подсел Юрий Иванович. Конечно, я еще не знал, что он Юрий Иванович. Он подошел с бокалом в руке и спросил:
— Можно к вам присесть?
Я пожал плечами: ну садись... хотя мне и одному хорошо на этом замечательном острове с пальмой-зонтиком. Он сел, сделал глоток пива, а потом спросил:
— Вы ведь в Агентстве журналистских расследований работаете?
Вот те раз. Я сначала ничего не понял... откуда, думаю, ты знаешь?
Потом сообразил: этот человек стоял за мной у стойки. А я, когда расплачивался, вместе с бумажником достал и удостоверение с золотым тиснением АИР на «корочке». И мелькнуло-то оно на секунду-другую, но незнакомец успел разглядеть, прочитать. Любопытно... я присмотрелся к своему соседу: лет пятидесяти с небольшим, строен, подтянут, с внимательными глазами. Что-то в нем такое было...
— Да, в Агентстве, — ответил я после паузы.
— А я с вашим шефом, Андреем Дмитриевичем, хорошо знаком, — сказал, улыбаясь, незнакомец. — Позвольте представиться... Юрий Иванович В., подполковник госбезопасности в отставке. Пенсионер.
Так я и познакомился с Юрием Ивановичем. Позже мы стали приятелями. Встречались, перезванивались, пили пиво... случалось — и водку. Он интересный собеседник оказался, живой, остроумный и действительно человек бывалый. И много интересного рассказал. Часть этих рассказов с разрешения Юрия Ивановича я вам представляю.
Никаких секретов государственных в них, разумеется, нет. И я о таких вещах не спрашивал, да и он не сказал бы. Но послушать (вернее, прочитать) будет, наверно, любопытно.
Два случая из жизни шпиона
Теперь, конечно, Комитет хают все кому не лень: дармоеды, душители, палачи... и прочее... Бездумно — абсолютно! Не пытаясь задать себе некоторые элементарные вопросы. Ну да ладно, как говорил Козьма Прутков: мудрость, подобно черепаховому супу, не всякому доступна.
Окунемся в воспоминания. Выпьем и безобразно-ностальгически окунемся в середину семидесятых. В самый распроклятый застой. Дам совет... будешь писать — пиши «Застой» — с большой буквы. Потому что — эпоха! Дорогой Леонид Ильич, всеобщее пьянство, у каждого грузчика мебельного магазина — «Жигули»... каждый день новый анекдот, хроническое похмелье, партсобрания. Крокодил Гена, Чебурашка, «Поющие гитары»... Полное безобразие... Глядя на мир, нельзя не удивляться. Прутков К., извините... А была еще и холодная война, и у нас работы хватало... В генконсульстве США трудился вице-консул. Некий Шорер, кадровый разведчик под дипломатическим прикрытием. Этакий красавец мужчина, два метра ростом, атлетического сложения. Самец видный... дамочки от него таяли. Да он и сам, кажется мне, от себя млел — какой он умный, мужественный и крутой. Супермен, одним словом. И всяким там рашен КГБ он может с американским достоинством сказать: фак ю, рашен.
И между прочим, хлопот он доставлял массу. Мы знаем, что он разведчик. Он знает, что мы это знаем... Вот в таких условиях развивается этот сюжетец... Мы наблюдаем, он старается из-под наружки выскочить. Гоняет на машине, как черт. Под красный свет, по встречной полосе, со скоростью шестьдесят. Но не километров — миль. Для ГАИ неуязвим — дипломатические номера. Вот в таких условиях осуществляем мероприятия: Шорер на «форде» с дипномерами, а за ним наружка на «Жигулях». Наши ребята рисковали покруче — и машины не те, и вероятность аварии всегда выше у того, кто выскакивает на оживленный перекресток вторым. Но, нужно сказать, работали ребята из «семерки» отлично. Если они вцепились, то уйти было уже практически невозможно. Будь ты хоть трижды супермен.
Однажды эта «веселая карусель» едва не закончилась трагически. Дело было осенью, то ли в конце октября, то ли в начале ноября. Господин вице-консул поехал вечером «покататься». Поехал в обычном своем ковбойском стиле. Галоп, звон шпор, стук копыт. Звездно-полосатый флаг, разумеется, реет. Ну поехали и мы... Темень, асфальт ледком схватило, про шипованную резину все слышали, а видели ее только на «форде» Шорера... Катаемся. Спасибо водителям нашим — все живы. Как уж ребята умудрялись держать машины на льду на таких скоростях, не знаю. Но держали... А мистер Шорер на своих шипах опростоволосился. Вылетая с набережной Красного Флота — нынче Английской — на мост Лейтенанта Шмидта, силы свои суперменские не рассчитал. Да и мост в то время ремонтировали, частично покрытие моста сняли и заменили деревянным (ты на это обрати внимание — это, Саша, важно!), а поребрики, отделяющие проезжую часть от пешеходной, напрочь отсутствовали. «Форд» занесло, крутануло, и он фасонистой своей американской мордой выбил пролет чугунного ограждения. Дальше все как в голливудском кино. Машинка в состоянии неустойчивого равновесия закачалась над Невой. Если бы я сам этого не видел, никогда бы не поверил! Но факт, как говорится, имел место... Картинка такая: выбитое ограждение и «форд», передней своей частью нависший над водой. Флаг звездно-полосатый реет над серыми невскими водами... А не ходи по косогору, учит нас Прутков К., сапоги стопчешь... Шорер в руль вцепился и сидит, пошевелиться боится. Все суперменство враз куда-то пропало. Поплохело ему. Но и нам не по себе. Не то что бы нам этого жлоба жалко... Но ведь — отписываться придется! Ты представляешь, сколько объяснительных пришлось бы писать, если бы наш друг американский с моста все-таки нырнул? Конечно, мы ему этой гадости сделать не дали. Ребята из «семерки» в экстремальных ситуациях ведут себя изумительно.
Реакция у них феноменальная! Я еще только соображал, что делать, еще наши «Жигули» только тормозить начали, а Саня Греков выскочил на ходу и навалился на багажник «форда». Кино!.. Ехал Грека через реку... Это и определило исход дела. Пакостное качание «форда» над водой прекратилось, а тут еще наши подтянулись, мы эту колымагу на руках вытащили. Шорер сидит весь белый, продолжает держаться мертвой хваткой за руль и на вопросы не отвечает. Красивый такой мужчина, видный... А запашок из салона тянет, как из общественного сортира на станции Удельная. Тут уж и Прутков не поможет... А салон консульского автомобиля, хоть и сортиром попахивает, но обладает правом экстерриториальности. Проникнуть внутрь, чтобы господина Шорера привести в себя, мы не имеем права. В общем, откатили мы его вручную к зданию Академии художеств и там охраняли часа два, пока не приехали представители консульства. Мы в «Жигулях» сидим в тепле, а у господина Шорера после аварии движочек-то не работает. Холодно ему... да и портки, извините, мокрые. А сказано: пить водку на морозе все равно что писать в штаны, пока писаешь — тепло. Водка тут, конечно, ни при чем... наливай, кстати, чего сидишь-то?.. Но хозяйство свое он, видимо, подморозил. Ночь холодная была...
На этом история Шорера не закончилась. Наши начальники, потирая натруженные руки, решили американцев немножко уязвить. По каналам МИД направили в консульство бумагу с предложением возместить ущерб, причиненный старинному мосту неаккуратным вождением вице-консула. Не в деньгах тут дело было... И ущерб невелик, да и казна при застое еще не вся была разворована. Наш дипломатический демарш был своего рода шуткой, подколом для ЦРУ. Однако не получилось. Спустя чуть ли не полгода штатники прислали ответ. Ссылаясь на некие правила мостостроения аж XVIII века, нам, темным, разъяснили, что покрытия больших мостов запрещено делать из дерева... вот так, и никак иначе. Козьма Прутков по такому случаю заметил: многие чиновники стальному перу подобны. Прутков, конечно, наших имел в виду, но и американские буквоеды из того же материала сделаны...
А что же Шорер? Шорер порточки просушил, оседлал нового мустанга, но ездить стал осторожней. Всем — и ему, и нам — было понятно, что в СССР карьеры ему не сделать. Засветился парень сильно... Мы уже на него материалы собрали крепкие, выбирали момент для задержания. Раскрыли его тайничок, через который он с агентом общался. Тайник был оборудован на одном из старых кладбищ. Шорер там частенько гулял. Задумчиво так, знаешь ли, между могил прохаживался... общался с Богом. И — посредством тайничка — с агентом. А тайничок был толковый, оборудован в «мертвой зоне». Не в переносном смысле, кладбищенском, а в прямом: наружка во избежание расшифровки вынуждена была на некоторое время оставлять вице-консула без присмотра. Но тем не менее мы тайничок вычислили... решили мистера Шорера брать в момент извлечения закладки.
Тут, как на грех, в Штатах задержали двух наших ребят. И очень, скажу я тебе, некрасиво провели задержание. Неэтично, грубо. Одному сильно разбили лицо, другому сломали руку. Вообще-то между разведками серьезных стран действует негласное правило: не применять насилие. Не убивать. Не пытать... И все его придерживаются. Понимают: ежели сегодня вы по-скотски поступите с нашим сотрудником, так ведь завтра проблемы могут возникнуть у вашего сотрудника. Были, к сожалению, такие примеры. Вслух о них говорить не принято. Но в узком профессиональном кругу... чего же благородных девиц-то из себя изображать? На войне как на войне!
До всех участников группы захвата довели директиву: деликатничать с Шорером необязательно. Подчеркиваю: никто не ставил задачу калечить американского разведчика, тем более вице-консула. Но! Во время откровенно бестактного задержания в Штатах, когда нашим ребятам безо всякого основания нанесли травмы, американцы сняли с нас моральные обязательства.
Настоящее есть следствие прошедшего, а потому обращай непрестанно взор свой на зады, чем сбережешь себя от знатных ошибок. Так, кажется, высказался философ Прутков. Господа из ЦРУ бесценным наследием Козьмы Петровича пренебрегли, взор свой на зады не оборотивши. А зря! Итак, решили мы Шорера брать с поличным в момент извлечения закладки из тайника. А тайничок, как ты, наверное, помнишь, находился в «мертвой зоне», между двух склепов, и проделать все нашим спецам нужно было все очень быстро, молниеносно. Иначе сбросит господин вице-консул закладку-то, и все... пиши пропало. То есть, сам понимаешь, момент был очень напряженный. Ответственный момент. Оперативники из группы захвата сидят в засаде (в склепах), нервничают. В последний момент еще один сюрприз — пропала радиосвязь оперативников с наблюдателем, который контролирует «мертвую зону» через оптику с расстояния более полукилометра. Нашли мы такую точку, откуда можно «заглянуть» в дыру между склепами. Именно по сигналу наблюдателя опера должны брать Шорера. Сами-то они ничего не видят, сидят в каменных коробках на двадцатиградусном морозе. Хлоп — связь пропала. Наблюдатель все видит — сидит на телеграфном столбе с монтажными кошками на ногах. И все видит. Но сообщить не может — на морозе с хорошим ветром радиостанция отказала.
А наши опера сидят в склепах, как вурдалаки. Вечереет, сумерки опускаются... Вдруг слышат: скрип-скрип. Снег скрипит, шпион Шорер идет к тайнику. Ну что делать? Цена ошибки уж очень высока... Скрип-скрип. Скрипит снежок под импортными сапожками на меху. Шпион идет... Решили рискнуть. А такое решение — поверь мне, Саша, — дорого стоит. Сорвешь операцию — все... привет карьере.
Ребята рискнули. И по интуиции, по звуку, абсолютно точно вычислили тот момент, когда вице-консул взял в руки «посылочку» от агента.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44